Страницы боли - Трой Деннинг
- Ну же, Зоомби, высвободи телегу! – Джейк принялась пробираться к козлам, чтобы взять поводья. – Я думала, что ты хочешь увидеть Госпожу Боли!
Потерявший Память Герой не питал особых иллюзий относительно истинных мотивов Джейк – он даже начинал сомневаться в том, что она и правда знает, где найти Госпожу – но, по крайней мере, у неё имелся план, как избавиться от Тессали. Выхватив меч из ножен, он одним ударом снес столбик. Телега двинулась вперед, и он на всякий случай перерубил и остальные. Джейк направила лошадей вбок, и повозка потихоньку начала выравниваться.
Добравшись до козел, Потерявший Память Герой схватился за сиденье, но внезапно позади него зазвучал женский голос, эхом разносясь по переулку. Джейк хлестнула поводьями, понукая измученных лошадей перейти на галоп. Пригнувшись, Потерявший Память Герой развернулся. Он ожидал обнаружить летящий в их сторону огненный шар или заряд молнии, но увидел, что женщина в ярком одеянии, так и не зайдя в улочку, роется в своей корзине с песком. Тессали и его охранники по-прежнему продолжали разбираться с трупами.
- Нет причин для волнения, - доложил трассонец. – Тессали и его люди все еще заняты мертвецами, а женщина…
- Ты не должен смотреть, Зоомби! – воскликнула Джейк. – Она…
Предупреждение тифлинга прозвучало слишком поздно. Насылательница снов Тессали уже вытащила руку из корзины с песком и взмахнула ей в направлении Потерявшего Память Героя. Его глаза охватило жжение. Скрип телеги внезапно зазвучал откуда-то издалека, мир вокруг уменьшился, а в его глазах потемнело. Зевнув, он ощутил, что ноги его подкашиваются. Его голову заполнил темный туман, и, соскальзывая в небытие, он думал только об одном – о том, чтобы никто не принял его за труп и не украл его выкованную богом броню. Во сне трассонец видит лабиринты, множество разных лабиринтов.
Из тьмы выплывает процессия грязных, измазанных сажей детей, которые держатся за руки и низкими голосами поют мрачную погребальную песнь. Когда они проходят мимо него, то внезапно сбиваются с шага, и две ладони хватают его, втягивая в круг. Он обнаруживает, что оказался между Пауком и Салли, мародерами из переулка. Выражение их лиц, угрюмое и невыразительное, напоминает выражение лиц Пыльных; его пальцы ощущают под собой склизкую мертвую плоть.
Процессия, как он внезапно замечает, движется вдоль линии начертанного в пыли узора. Хотя эта линия периодически петляет, меняя курс, общее направление её остается неизменным – она следует за изгибом некой огромной окружности. Воздух становится плотным и горячим. Пение превращается в рев; он чувствует, как дрожит рука Салли, и понимает, что они приближаются к самому сердцу тьмы, воплощению потерь и отчаяния. Оставаясь героем в любых обстоятельствах, трассонец заносит ногу над прочерченной в пыли дорожкой и переступает через неё, увлекая детей за собой.
За его спиной звучат два отдаленных, полных страдания вопля, и тогда он осознает, что в руках у него остались лишь две маленькие оторванные кисти. Он в ужасе разворачивается и видит, что в одиночестве стоит на поверхности черного зеркала, в котором отражаются все звезды, что есть в небесах. Эти сияющие точки соединены мерцающими серебряными нитями, которые освещают путь к любому месту Мультивселенной. Он все ещё слышит крики детей, оплакивающих свои утерянные руки; чтобы добраться до них, он бросается бежать вдоль одной из линий. С каждым шагом их голоса становятся все более и более отдаленными. Повернувшись в их сторону, он переступает черту.
На этот раз он оказывается между двух живых изгородей из бритвенной лозы. Голоса исчезают окончательно. Трассонец окликает детей, но ответом ему является лишь долгая тишина. Через какое-то время по аллее, в которой он очутился, прокатывается низкое утробное рычание. Ему только предстоит встреча с монстром, которого ему окажется не под силу убить, поэтому, отбросив в сторону детские руки, он выхватывает меч и лишь после этого узнает в раскатистом грохоте свой собственный голос, выкрикивающий имена Паука и Салли.
Знаток загадок, специалист в распутывании головоломок и человек, не обделенный умом, трассонец сразу же понимает, кем он стал – мучителем сирот и вором рук. Истинным чудовищем. Издав крик ярости, он принимается неистово рубить бритвенную лозу выкованным из звездной стали клинком и голыми руками отбрасывает отрезанные побеги в сторону, не обращая внимания на хлещущую из порезов кровь. Когда он наконец проделывает в изгороди проход, то обнаруживает, что за ним находится темная пещера. Стоя в абсолютном одиночестве и слыша во тьме лишь звук своего дыхания, которое эхом разносится по уходящим во все стороны невидимым коридорам, он размышляет о том, как же его занесло в этот чернейший из лабиринтов.
Он вошел туда по своей воле, как и все мы. Составляем ли мы карту небес или же крадемся по тропам преисподней, охотимся ли на попавшегося в ловушку монстра или же сами превращаемся в этого монстра, ищем утраченное или же прячемся от того, что не должно быть найдено никогда, все мы по своей воле делаем шаг за первый поворот – и тогда мы пропали.
Вы тоже. Вы тоже должны решить, что есть правда, а что – ложь, и чем отличается моя истина от вашей. Все мы бродим по лабиринтам, все до единого, и нет у нас надежды отыскать выход, пока мы не научимся видеть разницу между своей реальностью и реальностями чужими. В этом заключается безумие, но и истина тоже.
Однако теперь сон окончен. Он закончился там, в пещере, когда Потерявший Память Герой тяжело рухнул на выложенную твердым булыжником мостовую и, придя в себя, обнаружил, что лежит рядом с убогой лачугой из необработанного камня. Его тело все ещё было заковано в бронзовую броню, и он чувствовал себя значительно посвежевшим, словно только что очнулся от долгого и глубокого сна. На миг его смутило необычное ощущение переполняющей его силы. Он подумал, что, возможно, все его нелепое путешествие в Сигил – более того, вся жизнь с того момента, как он очнулся на берегу Трассоса - были лишь неприятным видением.
Но ужасающий запах разложения, равно как и удаляющееся громыхание повозки, быстро привели его в чувство. Сев, трассонец увидел, что вокруг него высится множество обветшалых серых зданий, как две капли воды похожих на то,
