Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф
Так вот откуда главнейший повар нахватался эпитетов.
– Я бы тут пожил пару месяцев, – заинтересованно закивал хранитель вкуса.
Между огромных шкафов скромно прятался низкий стол с залитыми кляксами тетрадями и рядами пустых реторт. Над ним висел внушительный портрет заносчивого молодого колдуна в короне. Я не успел его толком разглядеть, когда прыгнув от стены, ко мне подскочил пухлый мохнатый диван, трясясь от нетерпения.
– Не бойся, – пояснил голем. – Садись без опаски. Магии почти нет.
Развалившись на мягких подушках, я настороженно озирался, но, не заметив за диваном больше никаких чудачеств, прикрыл глаза.
– Умаялся? – сочувственно поинтересовался Оливье. – Тяжело быть достойным учеником, не прилагая усилий?
– Очень, – беззлобно отмахнулся я.
– Пользуйся, – разрешил хранитель. – Может, научишься чему-нибудь!
Я, лениво жмурясь, кивнул.
– Вы чего, с ума посходили? – неожиданно взревел голем. – Я единственный, кому небезразлично наше общее будущее?
– Чего орать? – отмахнулся я. – Архивариус нас спасёт!
– А если это не он? – вскрикнул Евлампий.
– А кто? – открыв глаза, недовольно спросил я.
– Волков, – усмехнулся Оливье.
– Хотя бы, – не отступал голем.
– Чего же ты хмыкал, валун, когда я так сказал? – разозлился хранитель.
– А что, надо было согласиться при архивариусе? Сказать ему в глаза, что он предатель!
– Подумаешь, – уже не так уверенно, проговорил Оливье. – Пусть не думает, что мы его не раскусили.
– Чушь! – взвизгнул Евлампий.
Я вздохнул. Совсем покоя не стало. Выдалась редкая возможность вздремнуть в тишине, и ту испоганили.
Я расстроено встал.
– А если он, это он? – недовольно спросил я.
– Как можно быть уверенным? Больно все гладко в его россказнях, – убежденно ответил голем. – Маги такого уровня быстрее отправятся на покой, чем добровольно воспользуются магией крови.
– У них песка в пустыне не допросишься, – согласился хранитель.
– А где вы видели, что бы высшие чародеи об уключины головы разбивали? Нельзя полагаться на случай, – Евлампий хрипло вздохнул. – Надо проверить!
– Как? – потребовал я и задумался.
Поди узнай, гомункул перед тобой или нет? Не думаю, что очень просто разобраться, особенно для блёклого. С другой стороны обязан же настоящий чародей отличаться от оживленного волшебством.
Я заинтересовано посмотрел на голема.
– Есть несколько способов, – сказал он.
– Не свисти, – вмешался Оливье. – Гомункул такой же кусок мяса, как любой колдун.
– Любительский подход. Чары оставляют следы. Их только надо уметь находить. Это дано не каждому.
– Опять заврался! Как тогда отличить настоящего волшебника от захваченного хранителем?
– Легко, – твёрдо заявил Евлампий.
– Что же ты меня не раскусил, заносчивый валун? – поддел хранитель вкуса.
– Во-первых, для проверки, нужны подозрения, а я не представлял, с кем имею дело.
Оливье хмыкнул:
– Не убедил.
– Во-вторых, самый простой способ узнать хранителя – посмотреть ему в глаза.
– Волшебно, – подтрунивал Оливье, – и что ты там увидишь?
– Багровую пустоту.
Оливье довольно заржал.
– Всегда знал, что ты пустозвон. Мелешь почём зря.
Я вспомнил Фейри Хаус и глаза Мровкуба, в которого вселился хранитель силы. Кровавую жижу в пустой глазнице.
– Подозреваю, – холодно заметил Евлампий. – Что вы как-то научились контролировать свои глаза. Точнее, один!
Оливье поперхнулся смехом:
– Ты валун, не зарывайся. Нам гомункула проверить надо, а не меня. Помнишь, мы на одной цепи!
– Сейчас не время для вражды, – легко согласился голем. – Есть много способов отличить живое существо от сотворенного. Все магические создания издают тонкий, едва различимый аромат.
– Все попахивают, – проворчал хранитель. – Идеальных нет.
Голем с шумом втянул воздух, но все-таки продолжил:
– Запах очень слабый, говорят, напоминает аромат свежеиспеченного хлеба, но благовония его нейтрализуют.
Я кивнул. Буду знать, чем пахнут гомункулы.
– Поэтому надежнее, попробовать его на вкус, – продолжил Евлампий.
– Как это? – опешил я.
– Сожрешь его. Если через полчаса изжоги не будет, Волков был взаправдашний! – посоветовал Оливье. – Ну а если запершит…
– Не буду никого есть, – испугался я, с тревогой повернувшись к голему.
– Кусать не надо, – разрешил он. – Только попробовать. Сотворенный гомункул кислый, от него щиплет язык.
– Из него выйдет кумысный слоеный пирог, – мечтательно протянул хранитель.
Я мерял кабинет главнейшего повара шагами.
– Как ты это представляешь? – тревожился я. – Извините, можно облизать вашу ногу? Я не голоден, просто вкус хочу узнать.
Меня передёрнуло.
– Кто же оборотню поверит, – усмехнулся Оливье. – У тебя же на морде написано: «грызть». Отхватишь пол ноги и за бугор кость обгладывать!
– Видишь! – взвизгнул я дурным голосом.
Голем вздохнул.
– Третий способ еще хуже.
– Куда уж паршивей, – не поверил я.
– Нужна свежая не свернувшаяся кровь…
– Хватит, – перебил я. – Плохой способ. Сразу исключаем.
– Ну, что, будешь лизать архивариуса? – веселился хранитель.
– Только ради истины, – отрезал голем.
Дядя гнусно хихикнул, но добавлять ничего не стал.
Я закатил глаза. Почему всегда так, сомнения у Оливье, предложил Евлампий, а лизать должен я. Он же грязный. Что мне его, помыть перед употреблением?
– Не расстраивайся, – бодро провозгласил голем. – Мы придумаем предлог, чтобы все выглядело естественно.
– Что надо изобрести, чтобы облизать мага? – закатившись, проблеял хранитель.
– Люсьен может на него что-нибудь уронить на приеме. Пирожное, например, – предложил Евлампий. – Главное быть вежливым, как архивариус.
Оливье засмеялся сильнее.
Я недоуменно посмотрел на голема и решил присесть. Он меня доконает мудрыми советами. Молчал бы лучше.
– Не гневайтесь и не обращайте на меня внимания, – затянул хранитель тоном архивариуса. – Мое суфле испачкало изысканную ткань вашего костюма. Не отвлекайтесь! Я слижу последствия своей неуклюжести и незаметно уйду.
Я не выдержал и засмеялся вместе с ним.
– К чему эти глупости? – озадаченно спросил Евлампий. – Зачем притягивать внимание?
– Точно, гром и молния! Нужен сообщник, – ухахатываясь, еле выговорил Оливье. – Чтобы отвлекал гомункула, пока ты будешь лизать, – добавил он, ткнув меня в шею, и мы снова покатились со смеху.
Голем веселья не разделял.
– Так бессмысленно напрягать восемьдесят мышц, – пробормотал он.
Устав смеяться, я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Сделаю, как обычно. Отдохну, а в это время всё решится само собой.
Голем ещё бубнил. Хранитель тонко попискивал, уже не в состоянии смеяться. А я начал дремать, но разоспаться не успел.
– Приём, мастер Носовский! – прокричал ворвавшийся в кабинет главнейший повар. – С минуты на минуту прибудет король. Поторопитесь!
– Может, на нём потренируешься? – пошутил Оливье.
– Не думаю, что от него язык защиплет, – тихо ответил я, вставая с дивана.
– Не попробуешь, не узнаешь, – запротестовал хранитель.
– Помолчите, – зашипел голем. – Королевский обед не место для шуток.
Я упрямо покачал головой, но волнение подкатило без моего согласия. Мне ещё не приходилось бывать на пирах. Ни открытых, ни закрытых.
