Сахарный череп - Марина Сергеевна Комарова
Давай-давай, думай, госпожа смерти. Я знаю, что ты не откажешься от помощи. Ты слишком не любишь тех, кто покушается на твою власть. Где это видано, чтобы кто-то перечил самой смерти?
— С тобой сложно спорить, Тиош, когда ты знаешь, о чем говоришь, — задумчиво произнесла Муэрте-Катрина.
В черных глазницах черепа полыхнуло красное пламя.
— И говоришь ты вроде дельные вещи…
Я затаил дыхание, ожидая продолжения. Давай-давай, соглашайся же.
— Но пока ты слаб, как новорожденный котенок. Поэтому я жду твоего дара.
Медное блюдо для даров вспыхнуло огнем. Ритм барабанов резко взлетел, повторяя удары моего сердца.
Пламя свечей вдруг оказалось слишком близко, практически опаляя кожу и волосы.
В голове снова зазвучал хохот вперемешку со сладким шепотом самой смерти.
Мысли метались как сумасшедшие. Что делать?
Решение пришло само. Ровно в тот момент, когда я увидел острый жертвенный нож, спрятанный на блюде с сочными плодами.
Кривая улыбка на губах появилась сама собой. Чудесно. Замечательно. Как раз то, что мне нужно.
Ухватив нож, я быстро вынул его.
— Хочешь даров, Муэрте-Катрина? Они будут. Всегда ценил, что ты своего не упустишь.
После чего занес руку над блюдом для даров и провел лезвием по ладони. Боль ослепила. По венам пробежал живой огонь. В святилище смерти не будет простых вещей, само собой.
Но, даже несмотря на то, что перед глазами потемнело, я устоял на ногах.
Кровь медленно капала на начищенную медь. Я сжал кулак, кровь побежала тонкой струйкой.
— В дар тебе, прекрасная Муэрте-Катрина, преподношу свою кровь. Отныне я твой слуга, а ты моя покровительница. Я не оставлю тебя, а ты меня, пока эта кровь струится в моих жилах.
На жертвенном блюде полыхнуло оранжевое пламя, жадно поглощая кровь. Призрачное лицо-череп довольно улыбнулось. Нож, который я все еще держал в руке, вдруг резко нагрелся. На длинном лезвии замерцали узоры, повторяющие рисунки на костях Муэрте-Катрины.
Тут же появилось ощущение, что нож теперь принадлежит мне. Напитанный своеобразной силой и благословением богини, он теперь сослужит добрую службу.
— Принято, Тиош, — раздался вздох со всех сторон. — Иди. И помни, ты сам пришел ко мне.
— Благодарю, Муэрте-Катрина, — прошептал я, пытаясь избавиться от мыслей о горящей болью ладони.
Потом, приложив окровавленную руку к сердцу, склонился.
А после этого быстрым шагом покинул ее святилище, даже не думая обернуться. Хоть спину и сверлили взглядом, от которого того и гляди захрустят кости.
Ну уж нет. Если заключил договор со смертью, то не оборачивайся. Всего один шаг — и ты в Преисподней.
Стоило только выйти, как яркий свет заставил прищуриться. Снова донеслись со всех сторон голоса чиламцев, смех и обычный дневной шум. И тьма ароматов: от цветов на клумбах до крепкого кофе, который варили прямо в палатке напротив.
— Тинаш! — охнула рядом Роза. — Что случилось?
Она даже немного побледнела, в темных глазах плескалось беспокойство.
— Ничего смертельного, — ответил я.
И тут же понял, насколько шутка вышла черной. Действительно, ничего смертельного в святилище смерти с вами не случится.
— У тебя кровь, — нахмурилась Роза.
— Богиня любит дары, — не растерялся я. — Но, если у тебя найдется, чем перебинтовать рану бедного подопечного, я буду очень благодарен.
— А паясничать обязательно?
— Ну-у-у… да.
Роза фыркнула древесной кошкой, но страдать меня не оставила. Оказывается, пока я беседовал с Муэрте-Катриной, моя хозяйка успела кое-что прикупить для дома. И там даже оказалась чистая ткань, из которой мне быстро соорудили повязку.
Правда, потом все же пришлось рассказать, что даром стала моя кровь.
Роза нахмурилась:
— Обязательно было именно так?
— А можно было иначе? — прикинулся я совершенно несведущим в местных дарах богам.
С одной стороны, да. Конечно, можно иначе. С другой… тут дело-то не очень обычное. Муэрте-Катрина могла легко фыркнуть, дать мне пинка из своего святилища и отказать вообще в каком бы то ни было разговоре.
Но она выслушала. Поэтому и скреплять нашу сделку надо было чем-то посерьезнее, чем перец и сахар.
Преодолев приличное расстояние от центра Чилама до окраины, где располагался дом Розы, мне вручили корзину.
— Домой. Мне нужно ехать к клиенткам, — сообщила Роза.
— Может, я смогу чем-то помочь? — само сорвалось с губ.
Роза посмотрела на меня как на ненормального.
— Тинаш, ты вроде парень неплохой. Во всяком случае, как мне кажется. Но сейчас совсем не в том виде, чтобы ходить в гости к женщинам.
После этого выразительно глянула на мою руку, а потом — на повязку на глазу.
Я поднял руки, сдаваясь:
— Убедила. — И, направившись к дому, пробормотал: — Надо же, какие все сейчас пошли трепетные. Не покажи им красивого мужчину в повязках и крови.
За спиной раздался смех Розы.
Чуть улыбнувшись, я качнул головой и зашел в дом. Первым делом меня встретил Чочу, который тут же нырнул в корзинку.
— Почему так мало? — долетел возмущенный возглас.
— Тебя решили посадить на диету, — хмыкнул я.
Чочу возмущенно зафыркал. Выглянул из корзинки, посмотрел на меня пустой глазницей, в которой слабо тлел пурпурный огонек.
— На себя лучше посмотри.
— Я хорош со всех сторон.
— Только изрядно покоцан.
— Заткнись, а?
Чочу довольно ухмыльнулся и снова нырнул в корзинку.
Я же сел за стол и серьезно задумался. Так, что мы имеем? Дом, покровительницу Розу, сделку с Муэрте-Катриной. Рассиживаться некогда, надо как можно скорее восстановить тело. Как там… в здоровом теле здоровый дух и здоровые же нечеловеческие способности.
Физическая форма. С ней тоже надо что-то делать.
Я задумчиво постучал ногтями по столу.
Из корзины донеслось чавканье. Чочу не терял времени.
Так, что еще? Еще такой вот обыденный вопрос: как жить? Сидеть на шее хрупкой женщины не по мне. Конечно, в Оутле подопечные поставлены на временную государственную поддержку, но расслабляться не стоит. Надо найти хоть какой-то заработок.
Не божье дело? Ошибаетесь, дорогие мои. Работали бы боги побольше, того и гляди не занимались бы разной ерундой.
— Что с рукой? — поинтересовался Чочу.
Я уже собрался ответить, как вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает.
Тут же слетела вся расслабленность и желание перекидываться ехидными репликами с говорящим черепом. Я подобрался и медленно обернулся. Так…
Ничего необычного: залитая солнцем улица, резвящаяся соседская собака и то и дело проезжающие мимо повозки.
Никого.
Чуть прищурившись, я медленно поднялся со стула, стараясь не делать резких движений. Чочу прекратил портить продукты и посмотрел на меня.
— Что случилось, Тиош?
— Ты что-нибудь чувствуешь?
Воздух вокруг черепа замерцал красным. Хранитель тоже отбросил всякое дурачество и теперь, словно ищейка, пытался определить, есть ли какая опасность.
Время шло. Почему-то
