Марья-Искусница и Хозяин костяного замка
Долго я шла, то вниз спускаясь, то наверх поднимаясь. Уж сук мой прогорел, и я дальше в темноте кромешной ступала, руки вперед вытянув. Думала, не кончится никогда подземелье, буду идти, пока без сил не упаду… и тут руками в дверцу деревянную уперлась.
Толкнула ее – дверца так легко поддалась, будто ее каждый день открывали и смазывали... Запахло рыбой соленой, овощами лежалыми, молоком кислым, грибами солеными и сушеными. Припасов тут было видимо-невидимо. Прошла я мимо бочек больших, в два моих роста, мимо ледника с рыбой разной и раками, лестницу увидела с дверью наверху. Поднялась и осторожно дверцу приоткрыла.
А там кухня дымит, печь большая горит, на печи котлы кипят! А за столом хлопочет повариха удивительная – ну чисто медведица наша, только морда плоская, мех короткий, уши круглые, и мне сама по пояс! Платье на ней надето парадное, фартук на талии подвязан. С ножом лучше человека управляется и ворчит что-то себе под нос, напевает.
Вижу – ларь стоит тяжелый в углу дальнем, рядом со столом, где посуда выставлена. Я за спиной поварихи по стенке к ларю пробралась, крышку открыла – а он пустой, только стены мукой припылены. Ну я туда и нырнула, щель малую оставила и сижу, подглядываю. Пережду, пока уйдет, а потом буду думать, что делать.
Тут в кухню мужчина вошел тощий, чернявый. Лицом ко мне повернулся, я чуть не ойкнула – он на столичном торге ковер с жар-птицей уволок, в ворона оборотясь.
- Эй, Эльда, - почтительно ворон позвал, - готов ужин-то хозяину?
- Готов, готов, - мохнатая повариха заворчала, - сейчас, яблочко еще нарежу для аппетита. А то привередлив больно, не угодишь ему.
Ушли они с двумя подносами еды, и я ждала-ждала, пить захотела – ужас как. Выбралась из ларя быстро, нашла кувшин с водой, чуть ли не половину выхлебала и обратно в ларь забралась. Да и не дождалась повариху, заснула.
Проснулась я от петушиного крика, крышку приоткрыла – а за окнами небо чуть светлое, вот-вот солнышко взойдет. На кухне нет никого.
Как, думаю, колдуна задабривать, чтобы зелье мне отдал, на службу взял? Вылезла я из ларя, воды в лицо поплескала, попила, яблочко кисленькое погрызла, в ход подземный по своим делам сбегала – и давай во все ящики и лари заглядывать. Продуктов понабрала, печь разожгла и начала кашеварить.
Батюшка всегда говорил, что мужик, вкусно накормленный, сговорчивей теленка. Ну я и расстаралась.
Нажарила колдуну оладий тонких, сахарных, медом стопку залила. Испекла пирог с грибами сушеными и сыром мягким козьим, нарезала его, сама в рот кусок сунула, слюною давясь. Хлеб поставила пышный, сбитень сварила. Как приготовилось - все на поднос выложила и снова в ларь спряталась.
Зазвенел на кухне колокольчик, и через несколько мгновений соткалась из воздуха повариха вчерашняя, поспешно фартук повязывая. И ворчит:
- Что ж ему не спится в рань такую, завтрак только через два часа подавать надобно! Верно, опять всю ночь в башне своей колдовал, про сон забыл! А что я ему сейчас принесу? Хлеб вчерашний и молоко кислое?
Тут увидела она поднос мой с разносолами, глаза потерла, огляделась. Одну оладью с блюда подцепила, в рот отправила.
- Ах, - говорит, - во рту тает, и на пиру богов подать не стыдно было бы!
От всего по кусочку попробовала.
- И не отравлено, - бурчит задумчиво, - и такая вкуснота, что язык проглотить можно! Это что же за помощник у меня такой тут завелся? – голос она повысила и оглядывается. – Выходи, покажись, не бойся!
Я в ларе сижу как мышка. А как выйдешь, и мигом из замка выгонят?
Она еще позвала меня, позвала, но тут вдругорядь колокольчик позвонил, она поднос подхватила и исчезла.
Вернулась нескоро с подносом пустым. Постояла с ним задумчиво.
- Не знаю, - говорит, - кто ты такой, помощник неведомый, да только первый раз наш хозяин ни крошки не оставил, все съел. И мне улыбнулся, спасибо сказал. На обед еще таких оладий с медом пожелал. Так что если ты хочешь обед ему приготовить, выходи, не бойся. Уйду я сейчас и подсматривать не буду, матушкой-Дану клянусь.
И правда пропала она, была – и исчезла, только поднос с грязной посудой на пол лег.
Опять я из ларя вылезла, закатала рукава и принялась обед мастерить. Принесла с ледника рыбицы белой, поставила ушицу самую быструю и простую - всего-то семьдесят строчек в рецепте. Оладий снова напекла, кореньев с маслицем топленым и травами натушила, рагу сделала, сыром залила. Завертела грибы с чесноком и сметаной в листы виноградные, запекла под молочной корочкой. Ну, если он после этого у меня из рук есть не будет, точно не человек он, а ледышка бессовестная!
Как зазвенел колокольчик, снова я нырнула в ларь. Появилась повариха, головой покачала.
- Ах и помощник! – говорит, голос повысив. – Ай да молодец!
Поднос с трудом подняла и пропала с ним.
Вернулась, сияющая.
- Ох, хоть от записей своих оторвался, - болтает, посуду намывая, - а с каким аппетитом ел, нахваливал! Ну, - зовет, - покажись, помощник мой! Слово тебе даю, матушкой-Дану клянусь, не трону я тебя, кем бы ты ни был! Если девка ты – дочерью назову, если парень – сыном возьму, если старше меня – бабушкой или дедом величать стану. И от других уберегу… кроме хозяина, конечно, его слово превыше всего! А, может, помощь какая тебе нужна? Все сделаю, выходи! Очень уж ты меня порадовал!
