Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Оскорбил я ее, что ли? Как понять? Черт бы побрал этих китайцев с их ритуалами! Нормальному человеку без полторашки пива не разобраться!

— Госпожа Чэн живет в моем доме уже десять дней, — заговорил наконец Луньбао. — И она очень рада встрече с вами.

Вразрез с тем, что он сказал, Юэлянь поклонилась и, шурша слоями ткани, вышла из комнаты. Ага, рада! Если она рада, то чего свалила?

— Я сказал что-то не то? — напрямую спросил я, когда, кроме мужчин, в комнате никого не осталось. Вопрос я адресовал Мытарю, но ответил на него градоуправитель.

— Не нужно мне было настаивать на знакомстве с благородной Юэлянь сразу по вашем приезде, — скорбно качая головой, сказал он. — Мужчина вернулся с войны, устал и раздражен. Я должен был это предусмотреть. Эта вина на мне, господин.

В завершение он поклонился, не вставая. Причем я уже научился различать разницу, это был именно покаянный поклон, шею он вытянул, как тот деревенский учитель из разбойников.

Я окончательно потерял нить происходящего. В смысле? Где я проявил усталость и раздражение? Нормально же сказал! И чего дед виноватится? Никто ему голову рубить не собирается.

— Будем молиться богам, чтобы они отвели гнев семьи Чэн от нас, — скорбно заключил Мытарь. — Мой господин и правда очень устал после похода и мог произнести что-то, не подумав.

— Конечно, — отозвался Луньбао.

Дальше все в какую-то минуту свернулась. Как в мультике про Винни-Пуха:

«Ну, мы пойдем?»

«В добрый путь!»

Никаких разговоров о продуктах, скидках и прочей приземленной фигне не было. Закончился прием. Причем закончился грандиозным фэйлом, а я даже не мог понять, в чем он заключался.

— Ваньнан, скажи мне, как секретарь стратегу, — спросил я у советника, когда мы уже верхом покидали город и направлялись в постоянный лагерь. — Что я сделал не так? Может, у меня разум после ранения еще не восстановился, но я не понимаю, чем мог обидеть госпожу Чэн.

Мытарь оглядел меня с ног до головы, будто ища признаки душевного расстройства. Не найдя их, вздохнул и сказал:

— Подарок. Я же дал его тебе, господин. Нужно было вручить его молодой госпоже Чэн, а после этого уже расспрашивать о дороге. Неужели все настолько плохо, что ты забыл основные правила достойного поведения?

Так. Ладно. Понял, осознал, исправлюсь. А что там в шкатулке? Я ведь все еще держал ее в левой руке.

Откинул застежку, открыл крышку и с недоумением уставился на веер. Очень красивый и, судя по всему, дорогой веер.

— Веер? — спросил я голосом, полным изумления. — Я оскорбил ее тем, что не подарил веер?

— А чем, по-вашему, госпожа Юэлянь будет скрывать застенчивость на лице, когда придет время соглашаться на брак? Мы прошли уже два письма из трех и три из шести обрядов. Сегодня вам просто нужно было совершить четвертый — свадебный подарок. Но вы решили оскорбить и унизить молодую госпожу. Держали шкатулку на виду, но не вручили ее, а предпочли спросить, как она доехала! Это возмутительно, мой господин! Были и другие способы сказать бедной девушке, что вы не намерены брать ее в жены!

Голос советника сделался жестким и злым. Он прямо-таки искрил раздражением. Да еще на «вы» стал обращаться. И теперь я понимал почему. Кажется, я только что разорвал союз между двумя фракциями. В условиях гражданской войны в режиме «все против всех». Просто прекрасно!

Глава 9. Достойный муж исправляет последствия своих поступков

Вот что я узнал о семье Чэн, когда добрался до своего полевого лагеря и вместе с Мытарем забился в шатер. Древний род, который служил ханьским императорам чуть ли не от начала династии. Очень сильные политические игроки, имевшие большое влияние при дворе до восстания. Их земли располагались на изрядном удалении от центральной части страны, на самой южной окраине, и совершенно не пострадали от войны. До начала восстания Чэны управляли только одним уездом, однако за четырнадцать лет всеобщего бардака расширили свои владения до трех. И они могли выставить на поле боя, если понадобится, порядка семидесяти тысяч пехоты и шести тысяч конницы, в том числе тысячу тяжелой.

И с этими вот ребятами я разругался, разорвав помолвку, оскорбив их дочь на первой же личной встрече. Как говорится, характер человека — это его судьба. Вроде и мир сменил, и тело, а косяки все те же совершаю. Не учусь.

— Я очень сомневаюсь в том, что нам удастся разрешить этот инцидент, — произнес Мытарь, устало откинувшись на походном стуле. Были, оказывается, в моем шатре и такие, просто я не знал, где их искать. — Похоже на то, что ты, господин, приобрел еще одного врага на юге.

— И что, нельзя просто извиниться? — без особой надежды спросил я. — Сослаться на ранение, усталость…

— Достойный муж не ищет оправданий своим поступкам! — процитировал советник кого-то из древних и великих. Потом поправился. — Извинения могут быть приняты, Чэны понимают важность нашего союза так же, как и мы. Но просто письмом тут не отделаешься. Глава рода — Чэн Шу, может, и закрыл глаза на этот инцидент, но на него смотрят его соседи и вассалы. Которые, можешь в этом не сомневаться, господин, уже к вечеру сегодняшнего дня будут знать о том, что ты сказал госпоже Юэлян, и какое в этот момент у тебя было выражение лица.

А какое у меня было выражение? Нормальное, со всей вежливостью у девушки поинтересовался, как дела. Кто ж знал, что у них на каждом шагу столько церемоний. Китайских.

— Приносить извинения придется лично. Ехать с небольшим отрядом в столицу Чэнов, и там каяться и просить прощения за необдуманные слова.

Всего-то? Фигня вопрос! Я человек абсолютно не гордый. Надо — прогнусь. Понимаю, как мне могут подгадить охладевшие отношения с одним из самых сильных южных кланов, который, ко всему прочему, еще и в войну-то не вступал.

— Тогда едем и извиняемся, — сказал я.

— Не все так просто, господин, — скривился советник. — После прощения в союзе с Чэн ты больше не будешь равным. Окажешься в подчиненном положении. Не вассалом, но близко к этому.

Да что же за фигня с этими феодалами! И так нельзя, и этак! Забить на провал брачного союза нельзя — получу в своем тылу врага с восьмидесятитысячной армией. Извиниться нельзя — лягу под тестя с тещей. Что делать?

— Попытаться поговорить с госпожой Юэлян, — ответил на мой вопрос Мытарь. — Женщины существа нелогичные, рассматривают мир с точки зрения чувств, а не необходимости. Если ты произведешь на госпожу Чэн должное впечатление, она может написать отцу, что конфликта нет и никогда не было, а имело место небольшое непонимание, усиленное многократными пересказами разных заинтересованных лиц. Чэн Шу любит свою младшую дочь, он скорее послушает ее, чем всех своих советников. Особенно когда это ему еще и выгодно.

Что бы я делал без этого чудесного человека?! А ведь при первом знакомстве он произвел на меня не самое лучшее впечатление. Теперь же я понимаю, что без его знаний и советов, не дожил бы даже до стычки с разбойниками.

Но то, что он сказал сейчас, это ведь, по сути, значит, что мне нужно влюбить в себя юную китайскую аристократку. А я кто угодно, но не герой-любовник! До встречи с Наташей, бывшей своей, я, может, и имел другое мнение, но она его разрушила до фундамента. А потом еще и его экскаватором срыла!

Именно этот момент выбрал волшебный интерфейс Гуаньин, чтобы выдать очередное задание. Перед глазами возникли крупные значки китайского алфавита, складывающиеся в слова: «Достойный муж исправляет последствия своих необдуманных поступков».

Ниже шло пояснение: «Восстановить союз дома Вэнь и дома Чэн. Добиться разрешения конфликта, возникшего на приеме у градоуправителя города Поян. Чэн Юэлян должна принять веер от Вэнь Тая. Срок выполнения — 24 часа с текущего момента».

В уголке левого глаза тут же повис таймер, запустивший обратный отсчет. 23:59. Время пошло. Тик-так.