Приграничное владение 3 (СИ) - Матюшенко Артем

— Ну пойдем. — Саша еще раз осмотрел закрытые ворота и, увидев дыру в заборе, потянул за собой девушку.

Территория лагеря была довольно большой, с краю стояло несколько каменных одноэтажных, скорее всего хозяйственных, строений. По другую сторону виднелись осевшие деревянные домики-корпуса, а в конце главной аллеи стояло уже два больших кирпичных двухэтажных корпуса. Правда, окна и двери в корпусах отсутствовали и зияли черными щербинами на фоне белого силикатного кирпича.

Между корпусами находился небольшой квадратный плац с покосившимся флагштоком и одинокая статуя пионера барабанщика на квадратном постаменте. На другой стороне от плаца тоже находился каменный куб, но самой статуи давно не было, остались только белые ботиночки на постаменте и торчавшие из них огрызины арматуры. Кто там стоял раньше- его товарищ, второй барабанщик или трубящий горнист, а может, там стояла девочка пионерка, вскинувшая руку в пионерском салюте, его подруга? Кто теперь знает?

Но оставшийся гипсовый паренек был на страже, словно понимая- враги не дремлют! Они давно разбили второго сигнальщика и ждут момента, чтобы кинуться из темноты, теперь вся надежда только на него. Только он стоит на страже под полной луной, освещающей плац, сосредоточенно вглядываясь в сгустившуюся тьму. Он остался единственным бессменным часовым в этом мире. И пусть вместо ног у него торчат две черные арматурины, да и барабанные палочки давно отломаны недругами, но пионер через года все так же строго смотрит исподлобья, сжимая кулачки. Казалось, он высматривает коварного врага и при его появлении прямо сжатыми кулаками начнет неистово бить в свой барабан, подавая сигнал тревоги.

— Странно тут как все, нереально, загадочно. Будто все совсем другое. — Сказала шепотом Ирма. — Словно время тут стоит.

— Другое. Осколки другой страны, другого строя, другой эпохи. — Согласно кивнул Александр. Он посмотрел на девушку и залюбовался- ветерок перебирал ее черные волосы, а диск луны отражался в глазах. Он вдруг неожиданно сам для себя спросил: — Можно я тебя поцелую?

— Давай! — Ирма кивнула и растянула губы в улыбке. — По-дурацки, конечно, спросил, но тут все загадочно и не так, поэтому нормально. После долгого поцелуя она отстранилась и, сделавшись очень серьезной, сказала: — Саша, только ты сильно в меня не влюбляйся, я ведь не надолго у вас. Скоро уеду и это, наверное, навсегда.

— Сильно не влюбляться? — Удивился Саша. — А если не сильно, то можно?

— Если не сильно, то нужно! — Снова заулыбалась Ирма.

Высокие сосны чуть шатались от ночного ветерка и, перебирая разлапистыми ветвями, тянулись к полной луне.

Справа от квадратного плаца, у куста акации они увидели лавочку с разломанной спинкой. Саша достал платок и вытер доски, и они с Ирмой уселись, продолжая обниматься.

— Расскажи мне, что ты скрываешь, Саша? — Вдруг глянула ему в глаза девушка.

— Я!? — Очень удивился Макаров. — Почему скрываю? Да нечего мне скрывать.

— Совсем нечего? Я думаю, любому взрослому человеку есть, что скрывать. А тебе и нечего?

— Да что скрывать-то? — Пожал плечами Саша. — Не знаю, о чем ты. — А сам думал- ну не переход же в иномирье она имеет ввиду? И сам спросил у нее. — А тебе есть, что скрывать?

— Может есть, а может, и нет. — Смеялась, глядя на него, девушка.

— Вы чего тут делаете? — Прозвучал прокуренный голос у них за спиной, прервав непонятный для Саши разговор.

Блин, вот ведь напугал! Саша посмотрел на плюгавого дедка в майке-алкоголичке и наброшенном на плечи ватнике. Во рту у него была беломорина, а в руках деревянная палка- то ли дубинка, то ли посох. Скорее всего, второе, не грабить же он их при луне собрался.

— Да мы просто гуляем. Что, нельзя? — Вскинулся Саша.

— Чего нельзя-то? — Как бы удивился дед. — Дело молодое. Вышел покурить, смотрю, лазит ктой-то, вот и пошел глянуть по старой памяти.

— А вы тут сторож?

— Был сторожем, девять лет назад. А как лагерь совсем прикрыли, так и я на пенсию вышел. Да и чего тут сторожить? Все до нас покрали, одни стены вот стоят. Администрации и так бросить жлоба давит, и продать уже стока лет никому не могут. Вот и обрушается все по малеху. — Он махнул рукой в сторону двухэтажного корпуса. — Вона, там даже все чугунные батареи поспилили. Постой, а я же тебя знаю, ты же тот самый бегунок!

— Какой еще бегунок? — Удивленно глянул Саша на Ирму, будто ища ее поддержки.

— Ты по утрам вокруг озера бегаешь. Точно, ты. Шустро так, молодец! — И дедок тоже посмотрел на Ирму. — Хороший парень — спортсмен.

— Ну да, бегаю. — Согласился Саша, подумав, что нужно завязывать с его ускорениями, ведь думал, никто не видит, а оказывается, везде глаза есть. — А вы тут живете, в лагере?

— Не, — затянулся папироской дедок и показал рукой в сторону, — я вона где, там забор помельче, там мой домишка. Меня Митричем зовут. Дай, думаю, по старой памяти гляну, кто тут бродит, а тута вы. Ну ладно, гуляйте, спать пойду. — Кивнул он и, бросив на землю окурок беломорины, затоптал его, притоптывая ногой в калоше. — Тока Володьку не троньте, я к нему привык. Сам иногда тута посижу, покурю, да с ним парой слов перекинусь.

— Кого? — Удивился Саша.

— Да вона, Володька. — Ткнул Митрич пальцем в белый силуэт стоящего пионера.

— А почему Володька?

— Да это я его так прозвал. Ну не Альберт же? А Володька ему подходит. — Засмеялся Митрич, обнажив редкие, желто-коричневые зубы. — Ладно, ваше дело молодое, пошел я спать.

Когда бывший сторож ушел, Ирма спросила: — А почему не Альберт?

Саша пожал плечами, потом посмотрел на напряженное лицо юного пионера. — Да ну, какой это Альберт? Пусть уж действительно Володька. — Он снова приобнял Ирму, поцеловав и, в этот раз осмелившись, прикоснулся рукой к ее роскошной упругой груди и предложил: — Пойдем ко мне?

Климент был приглашен кронпринцем Телхаром посетить его вотчину, наземный город гномов Абадон. Нужно было принять приглашение принца, исходя из политического аспекта, да и ради общего дела надо, все-таки они с гномами большую общую кашу заварили. Хотя и самому Климу эта поездка была очень интересна. Ну еще бы, ведь фактически он первый человек, кто своими глазами, а не на картинках из книг эльфаров, увидит наземный город и побывает в землях гномов. Уже второй караван с металлом пришел в Руденбург. Первый караван привез только железо в слитках, которое за пару дней было раскуплено представителями цехов и казны. Во втором же, помимо восьми возов доброго железа, еще несколько возов со слитками гномьей оружейной стали, меди и олова так же пользующихся большим спросом, а также несколько возов чугунной утвари, что обходилась покупателям даже дешевле изделий из меди или бронзы. Знаменитая сталь гномьей выплавки была в течение дня раскуплена казенными мастерскими и представителями оружейных цехов.

Правда, помимо металла в слитках и изделий из чугуна были еще возы с десятком добрых бочек красного гномьего пива, по четыре бушеля каждая, и возок с высокими бортами, забитый ящиками, в которых были стеклянные бутыли в две кварты объемом дорогой гномьей грибовки. Но первая партия и красного пива, что пользовалось у горожан большим спросом, и даже грибовки вся полностью в течение суток осела на складах трактиров и харчевень Руденбурга.

Еще, как неожиданно оказалось, с гномами было выгодно торговать различными тканями: и шерстяными, и льняными, и даже перекупленными у южных купцов хлопковыми, так как сами гномы по причине малой наземной территории ткани не изготовляли, а закупали ранее через своих ушлых родственничков из Трехгорья дравших с них по три цены за любой отрез. Еще малую часть дорогих шелковых тканей они покупали у эльфаров, но и тут люди лэра могли перекупать ткани, приходящие в столицу империи караванами из Красного султаната или независимых Шейханатов, и продавать гномам. И тем, и другим это было выгодно. Этому очень радовался Эр-Риз, имевший большую ткацкую мануфактуру в Вилборге и давно торговавший тканями не только в Вэллоре, но и отвозивший товар в империю. Лен его мастеров ткачей даже в султанат охотно покупали, а он и торговал охотно. Ну, естественно, не сам, а через своих поверенных и торговых представителей. Да чего греха таить, казне это было тоже чрезвычайно выгодно, при любом раскладе десятипроцентная накрутка все одно шла в казну. Да и готовые вещи из кожи — вышитые жилетки, куртки да меховые плащи и даже сапоги с башмаками гномьи эмиссары скупали с превеликой радостью.