Посольская школа. Невеста Сокола (СИ) - Мор Дэлия

Что же с тобой случилось, приёмный сын Магнуса? Когда ты умер, оставив от себя крошечный осколок души? Не бывает так у живых, чтобы даже боли не было. Один гнев и пустота за ним.

Глава 12(2)

Сокол зажмурился, наслаждаясь тем, как струи горячей воды стекали по спине. Да благословят боги лину Хельду, вырастившую дом с водопроводом. Не так уж много нужно, чтобы с комфортом смыть грязь и пот с уставшего после тренировки тела.

Сегодня было совсем плохо. Он действительно провалился в чёрное “ничто” и уже не думал, что когда-нибудь из него выберется. Грохот ударов сменил шум дождя. Настоящий ливень был и серая муть за окном. Видение, а, может, воспоминание. Единственное, что осталось из детства. Маленький мальчик сидел на полу и пел песню: “Дождик, дождик, уходи, ждём тебя в другие дни”. Потом было имя в начале строчки. Имя-ключ к прошлому, спрятанная от мальчика тайна, но Сокол его не помнил.

— “Кто-то хочет погулять, ты потом приди опять”, — напел воин и завернул вентиль. — Когда-нибудь я узнаю, кто. И пусть Магнус подавится своим “Отпусти. Забудь прошлое”. Когда-нибудь...

Руки уже не дрожали, гнев отступил. В настоящий бой ему нужно, тренировки не очень-то помогали. Тупая покорность, с какой деревянные манекены принимали удары, расхолаживала и вгоняла в сон. То ли дело живой противник. Но боёв в ближайшее время не предвиделось. Глава Клана Смерти надолго закрепил за своим лучшим убийцей должность охранника в посольской школе.

“Я постарел? — прямо спросил у него Сокол. — Больше не гожусь для серьёзных дел?

“Ты начал обсуждать приказы, — хмуро ответил Кеннет Делири. — И забыл, что охрана детей — тоже служба”.

Он не возражал, на самом деле. Лину Хельду бросился защищать, стоило главе только намекнуть, что ей нужна помощь. А в посольской школе директрисой поставили Амелию. Но надо же было спросить, не списывают ли его со счетов? Потому что сводничеством Кеннет Делири никогда не занимался.

— Амелия, — повторил воин и улыбнулся.

Только ленивый в клане не успел заметить, что лучший убийца ужом возле неё вьётся. От шуточек про “нашла коса на камень” и “не по Соколу шапка” уже хотелось бить рожу каждому второму. Да, вьётся, да, ничего не получается. Но именно сейчас он чувствовал, что если сдастся и позволит Амелии выйти замуж за другого, то никогда не обзаведётся семьёй. И так слишком долго ждал, когда она вырастет. Всё боялся, что страсть к юной девушке нездоровая, и с ней нужно бороться.

“Очнись, Сокол, вы росли вместе. Скажи честно, ты ведь до сих пор видишь в ней ребёнка?”

Уже нет. На свадьбе главы клана, когда она танцевала в толпе, Сокол всем телом почувствовал, как изменилось отношение. Повзрослело вместе с Амелией. Если девочкой она привлекала его чистотой, пылким умом, своей непохожестью на других, то в женщине он видел силу, тщательно спрятанную за внешней хрупкостью. Смелость, самоотверженность.

“Моя девочка никого не боится”, — улыбался Витт. — Клан ещё вздрогнет от неё”.

А Соколу с болью хотелось повторить “моя девочка”, и чтобы она больше никогда не слышала это от других мужчин. Только от него.

Он даже глупость совершил. Пошёл, как того требовали традиции, к Витту за разрешением ухаживать. Лучше бы молчал. Друг Магнуса принял искренний порыв за личное оскорбление. “Тебе дешёвых девок не хватает? Или в фитоллийском ковене ведьмы кончились? Уходи и будем считать, что разговора не было”.

Конечно. Амелия достойна большего, чем наёмный убийца с руками по локоть в крови. Чем “эталонный кобель”, как шипела Ведана.

— Чем приёмыш без роду и племени, — тихо добавил Сокол и вышел из ванной комнаты.

В полумраке не сразу её разглядел. А, увидев, тенью шмыгнул за вешалку для одежды.

— Простите, лин Сокол, что ворвалась в вашу комнату без разрешения.    

Вот так тихоня! Воспользовалась служебным положением, сняла с пояса связку ключей и отпёрла дверь в предназначенную для главы охраны комнату бывшего приюта.

— Тёмных ночей, — на выдохе поздоровался он. — Чем обязан столь поздним визитом?

Голова пошла кругом. Распаренное после обжигающего душа тело, словно в сугроб засунули. Ещё немного и от контраста ощущений зубы застучат. Кого угодно мог представить ночью в своей спальне, но не Амелию. Тем более не сегодня. Сцена с букетом получилась до стыда неловкой. 

“Угомонись, — приказал сам себе. — Вы работаете вместе. Сейчас будет нудный выговор за тренировку без рубашки”. Амелия обязана беспокоиться за нежные чувства своих воспитанниц, впервые увидевших полуобнажённого мужчину. 

— Я пришла просить вас, — смутилась она. Смотрела в пол и перебирала тонкими пальцами бахрому на вязаной шали. — Просить… Завтра праздник начала занятий, послезавтра первые уроки, а у нас некому преподавать старшим детям боевую магию. Хорс займётся основами, но я бы хотела, чтобы ученики уже сейчас понимали, как могут защитить себя.

— Из академии никто не пришёл, — догадался Сокол и тут же прикусил язык.

Дурак! Она так уязвима сейчас, что любое не к месту сказанное слово дорого ему обойдётся. Двух дней не прошло с момента, когда Амелия, расправив плечи, заявила, что не нуждается в его помощи. И вот она здесь.

Трижды дурак! Мало было букета ромашек? Как можно раз за разом уничтожать свой последний шанс?

— Я готов, — выпалил Сокол, но Амелия уже начала оправдываться.

— Да, я просила отца помочь укомплектовать штат, но жалованье у нас слишком маленькое. Школу финансирует министерство иностранных дел Фитоллии. А у них своя сетка окладов и надбавок. “Учителя из бессалийского отделения не могут зарабатывать больше, чем преподаватели академии для ведьм. Это неслыханно!” Увы, и другого слова мне не подобрать, наши маги могут гордиться, как высоко ценится их труд. Гордиться и не соглашаться на мизерное по меркам клана жалованье.

Она с едва различимым треском порвала одну из нитей в шали. Что-то было не так. Сокол не верил в настолько резкие перемены. Не ходят на поклон к бывшему врагу, если за окном изменилась погода или просто что-то взбрело в голову. К слову, погода испортилась. Бессалия встречала раннее лето первыми грозами.

— Я готов преподавать, — повторил он. — Схожу к Хорсу и узнаю, как составляется программа и чем лучше начать разносить манекены на полигоне. Но у меня есть вопрос.

— О, я даже рада, что он есть. — Амелия не поднимала взгляд, хоть Сокол и завернулся в плащ по самое горло. — Иначе решила бы, что вы делаете мне одолжение… Нет, не так. Что вам наплевать. Простите, снова нет. Давайте обсудим ситуацию с букетом. Я спать не смогу, если мы не загладим неловкость. — Она порвала ещё две нити. Её худые плечи вздрогнули, а в комнате будто стало темнее. — Я не думала, что белые розы так сильно вас расстроят.

Ах, вот в чём дело. Она приходила на полигон и видела тренировку.

Сокол медленно выдохнул и потёр пальцами лоб. Будь он действительно тем беспринципным чудовищем, охотящимся на девичьи сердца, обязательно бы воспользовался ситуацией. Амелия почему-то связала вспышку гнева и его неудачу с ромашками. Считала себя виноватой. А раз так, то её чувствами стало можно манипулировать. Многозначительно промолчать и позволить ей и дальше быть хорошей девочкой. Дать то, чего от неё ждали. Сокол предлагал помощь, она отказалась, значит, что? Нужно немедленно прийти в его комнату и согласиться. А на что соглашаться, если ничего конкретного он не говорил? Так нужно самой придумать. “Преподавателей ведь не хватает”. Гениально! А где первая манипуляция, там и вторая. Настоящий бабник пошёл бы в класс преподавать, а потом осторожно намекнул, что всё ещё расстроен. Намекнул и снова промолчал. Что делать хорошей девочке, когда она по-прежнему виновата? Согласиться на свидание. Ведь только так можно получить прощение.