Мертвому - смерть. Книга 2 (СИ) - Труфанова Елена Александровна
— Нет, ты не так поняла, — привычка так запросто переходить на «ты» с малознакомыми людьми неимоверно раздражала, но и избавиться от нее у Данилы пока не получалось. Это все тлетворное влияние Волковой! — Этот художник живет далеко, вне зоны доступа вездесущей сети. Мы чисто случайно с ним пересеклись.
— Блин, давно подозревала, что от интернета только вред. Надо валить в глушь. Может быть, начну творить такую же крутоту! А еще арты у тебя есть?
— Да, — только показывать их замечательной девушке Маше Данила точно не собирался, особенно тот, последний.
— Класс! Значит договорились: встретимся на днях и ты мне все их покажешь!
Ну да, он же только что пообещал себе этого не делать. С другой стороны, есть же вполне сносный рисунок с Кисой на троне, можно и им ограничиться. Но Данила уже понимал, что принесет Маше все оба листа. Было в этой девушке что-то гипнотическое. Или на него так действовала ее искренность и непосредственность?
— А сейчас раздевайся до пояса и садись вот сюда, — она подтолкнула Данилу к застеленной белой простыней кушетке. — Сейчас быстренько сделаем разметку на спине и начнем бить. Уже к обеду будешь с новой татухой, вот твоя мадам удивится!
— У меня нет «мадам», — он неуверенно попятился назад, вцепившись в воротник рубашки, будто бы Маша могла насильно расстегнуть ее и повалить Данилу на кушетку.
Нужно просто взять себя в руки и успокоиться. Он — взрослый, сильный мужчина. Паранорм, в конце концов. Обычная девушка никак не сможет его одолеть? Да и зачем бы ей это?
Но голос здравого смысла звучал как-то неубедительно, в воображении Маша представала огромным, покрытым щупальцами и слизью монстром, который неспешно опутывал Данилу, а после привязывал его к кушетке. И сразу же каждое из щупалец обхватывало по машинке для татуировок и тыкало ими в жертву. Накатывала боль, слабость, злость от осознания собственной беспомощности. И в конце — мучительный стыд от того, что теперь все тело Данилы покрыто кривыми синими рисунками, изображавшими купола, кресты и расплывчатое «Маша». А рядом стоит мама и укоризненно качает головой, словно бы хочет сказать: «Данила! Как ты мог так низко пасть?».
Он снял очки и протер их, чтобы успокоиться. Неслабо он перепугался. И из-за чего? Простой татуировки, которую, к слову, никто не заставляет делать!
— Если честно, то я не рассчитывал, что буду набивать татуровку сегодня. Думал, вначале мы все обсудим, выберем дату…
— Да брось! Это же не ДХС, меньше часа — и вернешься на работу! А то мнешься так, будто бы боишься нагоняя от мамы.
Маша вымыла руки, надела перчатки и уселась в свое рабочее кресло, буквально излучая уверенность, что Данила нуждается в татуировке и непременно сделает ее сегодня.
— А что такое ДХС? — он на всякий случай отошел подальше и сел на стул в углу кабинета. Маша понимающе улыбнулась и отложила картинку с лисом в сторону. Из-за ее плеча недобро смотрела нахмуренная мама, даже в его восприятии не готовая смириться с подобным проступком единственного сына.
— Добровольная хирургическая стерилизация. Да ложись, размечу контур и дам зеркало, сам оценишь, хорошо будет смотреться или нет. Или боишься, что я плохо набью? Вот, у нас на стене все мои дипломы и сертификаты висят.
— Нет, не в этом дело. Скорее…
— Боишься, — Маша подняла палец вверх, затем все же встала и подошла к Даниле, чтобы за руку привести его к кушетке. — Но зря. Вот увидишь, пройдет время — и захочешь еще одну татушку. Набьем тебе тогда эту птичку, или кельтский орнамент.
Почему кельтский? Он бы предпочел что-то в стиле японской живописи, да и к лису она бы лучше подошла…
Стоп! Он и лиса-то набивать не собирается, взял рисунок из дома, чтобы был повод поговорить с Машей о ее родственниках. А эта напористая девица склоняет его к надругательству над собственным телом!
Нет. Это мамины слова, сам он всегда нейтрально относился к татуировкам. У Маши их, наверное, десятка полтора, и ни одна ее не портит. Наоборот, только подчеркивают необычность внешности. Симпатичная девушка, а он всегда был неравнодушен к брюнеткам.
Вот же озабоченный придурок! Еще недели не прошло, как расстался с Олей, а уже засматривается на других женщин. И на кого? Свидетельницу по делу! Которой еще только предстоит узнать, что она уже вдова, хотя и регулярно видит своего мужа.
— Не боюсь, но татуировка — ответственный шаг, отметина на всю жизнь.
— Но тебе она подойдет! Я же вижу, — Маша ненавязчиво сняла с него рубашку и помогла лечь на кушетку, затем намазала кожу на лопатке прохладным гелем и приложила сверху картинку. — Уже лет пять здесь работаю, научилась отделять тех, кому это даром не надо, от тех, кто хочет, но боится.
— Вообще-то я не трус.
— Верю. Так что расслабься и лежи спокойно, чтобы контур не уполз.
Ничего, он просто посмотрит на контур лиса на своей спине, а после они с Машей отправятся пить чай и вести непринужденную беседу о ее родственниках.
— Ну вот и все, контур нанесли, будем начинать бить, — Маша решительно распаковала одноразовую иголку и взялась за заправку краски в машинку для набивки татуировок.
— Постой! Ты же говорила — просто посмотрим! — Данила подскочил с кушетки и подошел к зеркалу. Рядом с которым на отдельной тумбочке лежало еще одно, поменьше, как раз для таких случаев, когда нужно рассмотреть что-то на своей спине.
А Лис действительно был хорош! Маша что-то подправила в рисунке Кисы, добавила ему объем и четкость, и теперь он больше походил на профессиональный эскиз для татуировки, а не нарисованный набегу эскиз.
— Не ну круто же, да? — Маша надела очки и подвинулась поближе к кушетке, намекая, что и Даниле пора вернуться на место. — Все, ложись, время делать сюрпризы своей мадам.
— Нет никакой мадам! И я не уверен, что…
— Зато я уверена, давай!
В конце концов, что он теряет? Татуировка совсем небольшая, на спине, никто о ней и не узнает. И вполне возможно, что город, и Данила вместе с ним доживают свои последние деньки, и с новой отметиной на теле предстоит жить неизвестному некросу. А стоит ли беспокоиться о здоровье мертвяка?
Да и о собственном, скорее всего, не стоит. У Маши здесь чисто, иголка одноразовая, на руках у мастера перчатки. Все должно закончиться благополучно.
— Ну прям как барышня-гимназистка, которая боится пойти против воли авторитарной маман! Даанила, у нас с тобой как секс по телефону: куча разговоров и никакого процесса.
Он вздохнул, все же снял очки и лег на кушетку, на всякий случай распрощавшись со своей красивой и чистой спиной. Машинка зажужжала, а Данила ощутил первый укол. На деле все оказалось не так страшно: словно бы царапали кожу. Маша же продолжила болтать, кажется, это ничуть не отвлекало ее от работы.
— То, что мадам у тебя нет, не проблема. Мужчина ты симпатичный, не дохляк и не квашня, с деньгами, правда, туговато, но у кого с этим сейчас хорошо? Вот увидишь, не пройдет и пары недель, как найдешь себе кого-нибудь. Или, хочешь, я тебя с парочкой подруг познакомлю?
— Нет, спасибо. На данный момент меня все устраивает.
— Да, понимаю. Иногда хочется просто побыть одному, не отвлекаясь на капризы второй половинки. Хотя знаешь, у меня этот период уже порядочно затянулся: муж уже третью неделю живет с мамой на даче. Почему?
Данила обрадовался, что лежит на животе и избавлен от необходимости смотреть Маше в глаза. Как можно сказать ей правду о смерти мужа? Как можно просто так врать человеку, который не сделал тебе ничего плохого? На его счастье, девушка не обратила внимания на эту заминку и продолжила разговор.
— Ты знаешь, он и перед бегством на шесть соток был странный. Нет, так-то Стас всегда был странный, иначе фиг бы мы поженились, но тогда он стал суперстранным. Правильный такой весь, чинный, на работу устроился, бросил писать свою книжку века. Я обрадовалась тогда невероятно, надоело уже одной на всю семью горбатиться, потом дошло, что Стас совсем другой стал. Чужой. Вообще, все чаще думаю, что на самом деле он нашел себе любовницу и смотался к ней, а со мной расставаться не хочет, потому что второй такой дуры, готовой содержать тридцатилетнего оболтуса, не найдешь.
