Дмитрий Воронин - Живой щит

В руках девушка держала длинный лук, почти достававший ей до подбородка — а ростом ее господь, или кто там у эльфов в создателях числится, не обидел. Из-за плеча выглядывало белоснежное оперение торчащих из колчана стрел. Точно таких, как та, что была зажата в моей руке.

С поклоном я протянул ей этот предмет, который чуть было не пришпилил мою голову к дубу. Она молча приняла стрелу и неуловимым жестом отправила в колчан.

— Что ты, воин, делаешь в этих краях? — В ее голосе не содержалось и намека на тепло и доброту.

— Я здесь не один. Там, на поляне, мои спутники… может, пройдем туда и поговорим об этом все вместе?

— Твоим спутникам, оскверняющим лес своим присутствием вообще и уродливой подпалиной кострища в частности, тоже сейчас придется ответить на этот вопрос, и если ты хочешь жить, молись вашему богу, чтобы ответы совпали, — презрительно бросила она, надменно смотря на меня. Эдак свысока, как будто в ней было три метра росту. Спасибо, я уже был просвещен насчет обычного высокомерия Дивного народа, иначе не на шутку оскорбился бы.

— А могу ли я спросить…

— Здесь вопросы задаю я! — На точеных скулах заиграли желваки, милое личико тут же утратило ровно половину своего очарования. — А твое дело, воин, отвечать, что ты делаешь в наших владениях. И почему ты привел с собой, это отродье зла. Я никогда не поверю, что ты не знал о том, ЧТО она такое.

При этих словах в ее голосе прозвучало такое искреннее омерзение, что я не на шутку испугался за Аманду, не сомневаясь, что данный термин относится именно к ней — похоже, оборотней здесь недолюбливают, даже если они столь симпатичны. А посему могут нашпиговать стрелами, даже имени не спросив, — и я не поручусь, что при таком трогательном отношении к данному чуду природы в колчане этой девочки нет серебряных стрел.

— Это долгая история… — неуверенно начал я, не вполне ожидавший, что придется рассказывать о своих планах не великому эльфийскому князю, а его… м-м… пограничнику.

— А я не тороплюсь. — Она даже не улыбнулась. Это была не шутка, а констатация факта. Эльфы, с их долголетием, действительно никогда не торопились.

Нет, она меня слегка достала.

— А не кажется ли вам, милая девочка, что есть темы, о которых можно говорить лишь с теми, кто вправе их услышать?

— Не кажется, — равнодушно пожала она плечами. — Ваше нежелание быть откровенным со мной может, имейте в виду, привести вашу и без того до смешного короткую жизнь к преждевременному концу. И вам не стоит пребывать в опасном заблуждении, что я здесь одна.

— Знаешь, милая девочка, дело мое достаточно важное, чтобы говорить о нем с князем Лемелиском. И думаю, он будет не против услышать рассказ мой и моих спутников. К тому же рассказ этот, как я уже успел заметить, не предназначен для посторонних ушей.

— Я что, недостаточно ясно выразилась? — удивленно распахнула она огромные глаза, в которых начинал разгораться праведный гнев. — Или ты думаешь, что я шучу?

— Я не сомневаюсь в вашем умении нашпиговать меня стрелами, красавица. Я даже подозреваю, что вам этого хочется. Но тогда произойдет вещь крайне неприятная — князь Лемелиск не узнает то, ради чего я намерен с ним встретиться. Я тебя уверяю, он будет очень недоволен.

Ее губы тронула чуть заметная улыбка.

— В ваших словах, воин, есть определенное противоречие. Если я, как вы выразились, утыкаю вас стрелами, то мой сиан так и не узнает, какую новость ему не суждено было услышать…

— Вот поэтому, Лаэли, делать этого и не стоит… Голос исходил из-за моей спины, и я обернулся. К нам приближался высокий эльф — он казался высоким даже мне, а уж для большинства местных жителей он вполне сошел бы и за великана.

Эльфы не бывают старыми, не был таковым и он — но годы откладывают отпечаток даже на мраморе, что там говорить о живом теле. Вечная молодость не означает вечную свежесть юности. И если на первый взгляд эльфу мало кто дал бы больше двадцати или двадцати двух, то уже более пристальное изучение правильных, отточенных черт безукоризненного лица заставило бы поднять планку как минимум до тридцати.

Он двигался совершенно бесшумно — казалось, его ноги вообще не касаются земли, так легка и неслышна была поступь князя. На нем была тонкая кольчуга, сотканная словно из тонкого шелка, а не из стальной проволоки… хотя стальной ли, кто знает, из чего была сделана эта вещь… Поверх кольчуги был небрежно накинут такой же, как у девушки, плащ — ни затейливых узоров, ни золотой вышивки, ни драгоценностей — простой плащ, задача которого не украшать, а скрывать от посторонних глаз. На боку эльфа висел тонкий меч даже, скорее, шпага, и я почему-то подумал: ни один фехтовальщик, каков бы он ни был, не переживет, пожалуй, дуэли с князем…

А это был именно он, Лемелиск, la'nt sean, по нашему — светлый князь. Самый могущественный из эльфийских владык — и не потому, что лучше других держал в руках оружие, владел магией или управлялся с политикой — увы, потому, что он был единственным из оставшихся князей. Заносчивые и непримиримые, одни сложили головы в боях с гномами или, потом, с орками, другие — пали в редких, но кровавых стычках с людьми. Третьи, устав от жизни, сами ушли в леса… Те же, кто остался, были лишь чуточку сильнее или умнее простых эльфов, да и тех становилось все меньше и меньше. Дивный народ вымирал — все реже рождались чистокровные дети, все чаще зеленая листва смыкалась за спиной очередного уходящего в неизвестность юноши с глазами древнего старца.

Я сразу узнал его — по короне, точнее, по простому тонкому золотому обручу, стягивающему густые льняные волосы. В центр диадемы был вставлен странный, невиданный камень — казалось, из самой глубины полупрозрачного кристалла рвутся наружу яркие лучи теплого, солнечного света, бессильно ударяясь о непроходимую стену и разбрызгивая вокруг капли золотого света. Узнал… и склонился в поклоне.

— Я приветствую вас, la'nt sean…

— Право, не стоит, сэр, — усмехнулся князь, — тем более что произношение у вас хромает. К тому же ваше дело действительно не терпит отлагательства, хотя за чередой прошедших лет день или два кажутся столь незначительными. Ваши спутники уже направляются в мой дворец, не соблаговолите ли и вы присоединиться к ним. Думаю, сегодня вечером я могу ответить на все вопросы, какие вам будет угодно задать.

— О, почту за честь, светлый князь.

Проходя мимо Лаэли, я, повинуясь чисто детскому позыву, ехидно показал ей язык — уж больно оторопело она выглядела.

Девушка вспыхнула, но промолчала, скрипнув зубами, — а куда ж деваться, сам la'nt sean пригласил в гости. Обласкал, можно сказать, у нее же на глазах. Теперь уж ей поневоле придется быть вежливой, хотя хочется, ой как ей хочется сказать мне что-нибудь особо нелицеприятное. Ничего, перетерпит…