Элизабет Хэйдон - Рапсодия: Дитя крови

— Да, именно так, — вмешался Грунтор.

— И мы предположили, что это каменный алтарь в храме Единого Бога, о котором упоминалось на табличке.

— Да.

— Тсолтан захватил алтарный камень, когда уничтожил храм Богини Пустоты, — задолго до того, как ему удалось пленить твое имя. Он использовал камень в качестве алтаря для кровавых жертвоприношений.

— Звучит правдоподобно.

— Я пришла к выводу, что победители Великой войны потребовали камень обратно и посвятили его Богу Жизни. Наверное, Единого Бога прежде звали именно так. Впрочем, амулет ничего такого не помнит. Однако он показал мне, как перепугался Тсолтан, когда обнаружил, что тебе удалось уйти из-под его контроля. Жаль, что не могу показать тебе эту картину. Уверена, ты изрядно бы позабавился. Возможно, я когда-нибудь напишу комическую оду на эту тему… Значит, мы готовы?

Акмед и Грунтор переглянулись и кивнули. Они втроем вернулись на луг, где, глядя слепым глазом на звезды, лежал амулет.

— Ты знаешь, что делаешь, герцогиня? — спросил Грунтор.

— Нисколько.

Великан заморгал:

Ладно… Ой беспокоится. Будь осторожна.

Когда ветер стих, Рапсодия закрыла глаза и вытащила свой меч из стальных ножен, которые были выкованы в кузнях Акмеда. Ножны украшал черный сталагмит, найденный вместе с мечом. Звездный Горн вылетел на волю, и зазвучала песнь жизни, отчего серебристый холодок пробежал по спинам присутствующих.

Рапсодия стояла, окруженная отсветами небесного пламени, обнимающего клинок. Жар омыл ее лицо, волосы заискрились. Рапсодия вся сияла, точно маяк на гребне горы.

Она согласовала свою Именную ноту с песней клинка и почувствовала, как его сила наполняет ее, отозвавшись в душе великолепной симфонией. Когда огонь достиг наивысшей мощи, Рапсодия открыла глаза и поискала в небе звезду моряков — Мауринию, маленькую, пронзительно голубую, парящую над нулевым меридианом.

И снова, как тогда во сне, в ее сознании прозвучал материнский голос:

«Огонь силен. Но прежде всех стихий был рожден звездный Огонь; он — самая могущественная стихия. Звездный огонь очистит тебя и мир от ненависти, овладевшей нами…»

Рапсодия подняла меч к звездам. Направив клинок на Мауринию, она услышала ответный голос звезды, выводящий изысканную мелодию. Рапсодия закрыла глаза и позвала звезду по имени.

Вершины гор вокруг неожиданно озарились неземным светом. На каньон и поля опустился великолепный серебристый полог; чернота ночи сменилась ярким светом полдня. Три крошечные тени замерцали на фоне сверкающего серебра, а потом исчезли. От тел друзей теперь также исходило ослепительное сияние.

С ошеломляющим треском с неба полилось пламя, более жаркое, чем огонь в ядре Земли. Оно ударило в золотой амулет, расколов при этом огромный кусок скалы на оплавленные фрагменты. Ослепительный свет поглотил лощину и все, что в ней находилось. Спустя мгновение пламя погасло, а на земле, на том месте, где лежал амулет, осталась лишь кучка пепла.

Грунтор взял Рапсодию за плечи:

— Ты в порядке, милая?

Она едва заметно кивнула, изо всех сил стараясь запомнить слова, звучащие в ее сознании. Ветер уносил их, но шепот продолжал шелестеть.

«Тогда я смогу обрести покой до нашей следующей встречи…»

— Рапсодия!

Она продолжала слушать, пока не убедилась в том, что голос окончательно стих.

Мощные руки Грунтора обнимали плечи Певицы. Казалось, великан хочет защитить ее. Рапсодия заморгала. Она вдруг поняла, что попрощалась со своей умершей семьей в присутствии новой. Звездный огонь ушел, оставив после себя тоску, которая грозила поглотить Рапсодию. И только сильные руки и утешительные слова друзей, которые много столетий назад, в узком переулке исчезнувшего города, стали ее назваными братьями, удерживали Рапсодию, давая ей новые силы, чтобы жить дальше.

Она несколько раз глубоко вздохнула и повернулась к болгам, которые с беспокойством смотрели на нее.

— Дело сделано. Что теперь? Акмед улыбнулся под капюшоном:

— Снова за работу. Нам с Грунтором предстоит навести порядок после нашей маленькой экспедиции в Скрытое Королевство. За исключением Горных Глаз, все остальные горные кланы и кланы Пустоши, вплоть до Внешних Зубов, объединены. Остается только довести наши планы до конца. О да, нам предстоит организовать большое погребение.

Рапсодия кивнула:

— Могилы выкопаны? Король заморгал.

— Я полагал, мы их сожжем. — Он вздрогнул, когда увидел, какое отвращение появилось на лице Рапсодии.

— Нет, только не это, — передернув плечами, возразила она. — За исключением наинов, которые умерли здесь, тела остальных не следует предавать огню.

— Почему?

— Во-первых, это места созидания, а сожжение — акт разрушения. Во-вторых, что гораздо важнее, хотя лирины и сжигают тела своих умерших соплеменников на погребальных кострах, развеивая пепел по ветру под звездами, болги — дети земли, а не неба. Их нужно хоронить в земле, которая всегда была для них домом.

Акмед пожал плечами:

— Хорошо. Склоняюсь перед твоим знанием погребальных ритуалов. Болгам повезло, что среди них есть Певица, которая споет для них погребальную песню. — Он заметил, что глаза Рапсодии вновь помрачнели. — В чем дело?

Когда Рапсодия ничего не ответила, он взял ее за руку:

— Мы в безопасности, Рапсодия. Амулет уничтожен вместе с последним Шингом. Мы знаем, что Тсолтан мертв, и практически не осталось сомнений, что дух ф'дора погиб вместе с ним. А у нас появляется возможность без промедления заняться восстановлением Илорка. И эта грандиозная задача нам вполне по плечу. Нам больше не нужно прятаться или скорбеть. Пришло время двигаться вперед.

Она посмотрела на него и улыбнулась, однако печальная тень из ее глаз не исчезла.

— Быть может, — ответила Рапсодия. — Но только для тебя.

60

ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ поблескивало на склонах гор, когда Рапсодия поднималась вверх по скалистым карнизам Зубов, выходящим на Пустошь.

Каждый день она бегала по степи у подножия гор с мечом за спиной. И с каждым днем становилась все сильнее и выносливее. И это чувство пьянило, точно вино, хотя тренировки были утомительными.

Новое королевство Акмеда было жутким местом, и по ночам Рапсодии снились кошмары, которые с каждым днем становились все страшнее. Даже мысль о сне вызывала у нее дрожь. Она уже подумывала о том, не начать ли спать вместе с Джо, но решила, что не стоит пугать девушку своими ночными страхами.

Акмед и Грунтор большую часть времени проводили вне Котелка, поэтому ей ничего не оставалось, как спать в одиночестве — либо в холодных залах дворца, либо в Элизиуме. Однажды после обеда ей пришло в голову, что она сможет убежать от своих кошмаров, если доведет себя до изнеможения. Возможно, тогда ей вообще перестанут сниться сны.