Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Щиты со-мкнуть! За-ряжай! — неслись четкие команды.

Стена снова плотно закрылась. За ней заскрипели «козьи ноги». Отличная выучка.

— Го-товсь!

— Ра-зомкнуть!

— Пли!

И снова залп. И снова мимо. Вернее в цель, но увы, цель крепка и недоступна. Глупые. Они даже не понимали, что защищаюсь я лишь одним желанием. Одним единственным желанием. Но страстным и глубинным.

Я шел дальше.

— Пли!

— Пли!

— Пли!

Нет, нет, и еще раз нет! Никак.

Я шел дальше.

Над войском высоко реяли штандарты со скорпионом. Но были и другие — ведь это соединенная армия нескольких герцогств, графств и баронств. Единороги, львы, соколы, саламандры, олени и быки стояли напротив меня. Целый зверинец. Они рыли копытами землю, шипели, мычали, трубили, ревели, клацали клювами и когтями, шуршали ядовитыми хвостами.

Угрожающе.

Но я смеялся и шел дальше.

И вдруг раздался новый приказ, по обе стороны войска запели рога, а земля отозвалась дрожью. Нет, не такой, как на турнире — намного сильнее. Я остановился. С флангов на меня ринулась тяжелая кавалерия. Рыцарский строй литым кулаком несся во весь опор, набирая ход. Вернее, двумя кулаками. Я стоял и любовался их выучке и мастерству. Нерушимая стена железных конских нагрудников шла ровно, слаженно, шаг в шаг. Наверняка, не один месяц упражнялись. Словно молот и наковальня, неслись они навстречу друг другу. И я, жалкая букашка, случайно оказавшаяся между ними, стоял и обреченно смотрел на близящуюся смерть.

Близилась смерть. Ее хриплый голос пробивался из-за облаков. Ее костлявые руки жадно тянулись. Ее смердящая пасть пела за упокой. Правда, пока не слышно — за чей? Смерть… Нет ничего совершеннее смерти. Ведь совершенство — это движение, а не результат. Всегда можно улучшить имеющееся. А смерть? Смерть абсолютна! Нет ничего совершеннее ее!

Два строя начали медленно изменять порядок. Передние ряды вытянулись, задние поотстали. Хм, легендарный рыцарский клин, под названием «свинья»? Интересно, интересно. Обычно таким клином раскалывают строй пехоты, разрывают войско на две и более частей (смотря сколько клиньев), загибают фланги и впускают в брешь свою пехоту. В острие клина как правило три-пять воинов, самых лучших, самых опытных, самых сильных. Они удостаиваются чести принять на себя первый удар. Изначальный удар, что решает исход сражения.

Да, такой откровенной лести я ни разу еще не встречал. Мою скромную особу приняли за строй вражеской пехоты. Да еще двойной — ведь наступают с двух сторон. Приятно. Хоть и не достоин я такой чести.

Как идут?! Не идут, а летят! Нет, не летят — парят! Как это завораживающе красиво?! Точно на королевском параде. Неисчислимая лавина конских и человеческих фигур. Неподъемная лавина многопудовой стали, укрывшей горячую плоть. Океанская лавина синих с белым знамен, катящихся с грохотом, словно волны. Над шлемами дрожат плюмажи, султаны пригибаются к конским наглавникам. Клинья ровные, правильные, каждый рыцарь четко знает свое место в строю, четко его придерживается. Каждый чутко слушает своего коня, умело правит его скоростью. Да, сила единства истинно достигается лишь тогда, когда каждый четко осознает свое место. Лишь тогда механизм начинает действовать всецело плодотворно, когда каждая шестерня на месте, когда она крутится так, как ей положено, но не иначе. У каждой свой размер и вес, и не могут они быть равны, иначе их попросту можно менять местами. Но важна каждая — большая и маленькая. Так и рыцарский строй. Каждый осознает свои способности и возможности, и не пихает соседа из зависти перед его силой. А чуть убавляет шаг, пропуская вперед того, кто должен там быть. А сильнейший готовится к страшной сшибке с суровой реальностью…

Да только без толку все это. По крайней мере, если вместо войска всего один…

Нет, не человек.

Грозно запели боевые рога. Горнисты шли в глубине строя и давали сигналы всей кавалерии. Рога тяжело стонали, призывая рыцарей опустить смертоносные жала. Низкий звук потек над землей, судорогой отдаваясь в голове. Он полз впереди железных коней, под которыми земля ходила ходуном. И воины опустили жала. Сверкающие, холодные, жадные. На концах копий трепыхались и хлопали разноцветные флажки и ленточки. Гербовые отличия? Не только. Их используют, отвлекая внимание чужих коней.

— Рыцари, в боооой! — донеслось из-под глухих забрал. — Не бойтесь его! Он простой человек! Раздавим же его, о братья! Вперееееееед!!!

В том-то и вся ваша беда, уважаемые рыцари. В том-то ваша роковая ошибка. Ну никак не человек я, сколько б не стремился быть таковым. И вы это только что доказали, бросив против меня сразу два строя конницы. Разве станете вы налетать такими силами на простого человека? Не это ли подтверждение моей нечеловеческой сущности?

— Впереееед!!! — тяжелым эхом вторила земля. Цветные флажки приближались. Хм, а это уже оскорбление. Флажки для отвлечения коней? Я что, по-вашему, конь? Битюг, на котором можно поля пахать? Э, нет, не выйдет!

Эта мысль меня почему-то сильно разозлила. Я негодующе вскинул обе руки и закрыл глаза. Чего хочу? О, я знаю, чего хочу. Руки медленно поднялись к небесам.

— Впереееед!!! — раздалось уже совсем близко.

Я смотрел вверх. Небеса. Бескрайние, далекие, всемогущие. Благо, люди не ведают, что любую стихию можно подчинить с помощью одной лишь мысли. Одной единственной мысли…

Неожиданно небо потемнело. Заклубились черно серые тучи, свет дневной померк. Пророкотал гром, словно предостерегая, ярко полыхнула молния. Затем еще одна. Кони раздраженно заржали, люди завопили. Внезапный свист наполнил разряженный воздух. Пахнуло предгрозовой свежестью. Порядок в строю сбился, перемешался. Лошади вставали на дыбы, сбрасывая стальных седоков, сшибались, разлетались. Рыцари с криками вылетали из седел. Копья ломались. Все померкло в лязге, стонах, ржании и грохоте.

Но вдруг всю эту страшную музыку поглотил новый звук. Чудовищный свист нарастал, приближался. Тьма в небе сгущалась, вспыхивая лишь короткими молниями. Небо начало вращаться, и вдруг разверзлось, образовав крутящуюся брешь. Оттуда грянули тревожные багровые лучи, высветив далеко внизу сверкающие фигурки рыцарей и коней, которые казались оловянными игрушками. И еще одну маленькую темную фигурку, неприметную с первого взгляда. Она стояла, сомкнув глаза, и внимательно наблюдала за всем происходящим.

В следующий миг оттуда хлынули потоки раскаленных осколков. Камень или железо? Неужели важно — как и чем разить. Помню лишь — они страшно свистели и сияли, раскаленные добела. И оставляли чадящий дымный след. Каким сказочным светом отражались они на полированных гладких доспехах? Какими кровавыми сполохами заплясали в последнем танце смерти?