Мэгги Фьюри - Ориэлла

Старик резко обернулся и предостерегающе цыкнул — первый звук, который услышал от него Анвар. Дыхание серебристым облачком вырвалось изо рта призрака, усыпав густую седеющую бороду морозными капельками, которые звездами заблестели при свете фонаря. Неуместная вещественность этой картины отвлекла Анвара, заставив сосредоточить свои мысли на странном здесь-и-сейчас, и юноша с облегчением увидел, что пейзаж успокоился, а его плоть вновь обрела реальность. Старик опять повернулся к роще и трижды низко поклонился. На глазах у изумленного Анвара между древними седыми стволами возникла тропинка, будто деревья узнали их и торопливо расступились, освобождая проход. Охваченный благоговейным трепетом и не на шутку испуганный, юноша последовал за своим проводником по живому туннелю к самому сердцу рощи.

Там, под охраной вековых деревьев, окруженный мягким прелым мхом, лежал водоем — святая святых этого волшебного места. Густые ветви нависали над озером, словно оберегая с воздуха, но ни один лист не пятнал его недвижную темную гладь. Вслед за своим странным проводником Анвар подошел к берегу, посмотрел вниз и в изумлении отшатнулся: вместо того чтобы отразить лицо юноши, обрамленное переплетающимися ветвями над головой, воды невероятной глубины не показали ничего, кроме звездной бесконечности. У Анвара кружилась голова, сердце отчаянно застучало, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Неизвестно откуда у молодого человека появилась уверенность, что тот, кто упадет в эти воды, будет тонуть в них целую вечность.

Старик издал долгий томительный вздох, а потом, к ужасу Анвара, твердо указал на пугающий водоем и наконец заговорил, и голос его был сухим и мертвым, как кладбищенская пыль, гонимая холодным полуночным ветром.

— Никогда не верь, что смерть безжалостна. Теперь пришел черед второй части сделки — но помни, третий раз решит все.

Проговорив это, старик исчез.

Анвар повернулся, дико оглядываясь по сторонам, но сердцем чувствовал безнадежность. Его проводник испарился, и единственное, что понял юноша, — ему надлежит вернуться к водоему. Молодой человек заколебался, опасаясь даже близко подойти к головокружительному обрыву, и словно почувствовав его нежелание, деревья начали дрожать от гнева, недовольное шипение пробежало по кронам, и ветви вдруг пришли в движение, начали скручиваться и извиваться, тянуться к нему, подобно тощим мертвым рукам.

Юноша поспешно вернулся к водоему, и ропот лесных великанов стих. Когда он подошел поближе, на темной глянцевой поверхности заплясали ослепительные искры. Юноша вздрогнул и прикрыл ладонью глаза. Он с опаской приблизился и у самого берега опустился на колени — почему-то так казалось спокойнее. Однако лучше не стало. Звездная вселенная кружилась в бешеном водовороте, втягивая его все дальше и дальше в бесконечность…

Анвар почувствовал, что почти касается поверхности лицом и теряет равновесие. Не в силах оторваться от завораживающего кружения, молодой человек крепко вцепился пальцами в податливый мох и изо всех сил потянул себя назад одеревеневшими руками. Внезапно неистовая искра, крупная и сияющая на фоне вращающегося белого облака, стала подниматься к нему из глубины. Юноша заморгал. Искра росла, становилась отчетливее, принимала ясные очертания и форму. Звериный крик разорвал горло Анвара. Его с силой отбросило назад, а из воды вырвалась какая-то фигура и окатила юношу каскадом брызг, сиявших как пламя. Отчаянный голос выкрикивал его имя — на середине водоема билась Ориэлла, Она изо всех сил сопротивлялась водовороту, который грозил затянуть ее назад, в кружащееся ничто.

— Ориэлла! — Воспоминания ослепительной вспышкой вернулись к Анвару, но вместе с ними пришла и растерянность. Где же оазис? Однако времени раздумывать не было. Волшебница слабела на глазах — ее тянула вниз огромная черная ноша, куда более тяжелая, чем она сама — Шиа. Каким-то образом Анвар знал, что, если он войдет в водоем, это будет означать смерть для всех троих. Молодой человек как можно дальше наклонился вперед. Метания Ориэллы только усложняли задачу. Анвар уже пропустил ее один раз, второй — несмотря на то, что она, как и сам юноша, по-прежнему была одета в просторную одежду пустыни, казалось, нет ничего, за что бы он мог ухватиться.

— Руку! — крикнул он, умоляя всех богов, чтобы она услышала его голос. — Дай мне руку!

Анвар увидел, как Ориэлла поудобнее перехватила Шиа, и перед ним мелькнула белизна ее руки. Рискуя упасть, он наклонился еще дальше вперед, крепко схватил волшебницу и, почувствовав, что надежно сжимает ее запястье, попытался вернуться» в прежнее положение. Однако вес пантеры и Ориэллы тянул его за собой. Анвар распластался на земле и тащил изо всех сил, казалось, кисть вот-вот оторвется, — а другой рукой он мертвой хваткой вцепился в мягкий мох, единственное, что могло помешать ему рухнуть в водоем вслед за волшебницей. Но какими бы глубокими ни были корни мха, Анвар чувствовал, что зеленый ковер начинает уступать, отрываться от земли…

Когда мох не выдержал, и Анвара резко рвануло вперед, откуда ни возьмись появилась чья-то рука и орлиными когтями стиснула запястье юноши. Длинные острые когти вонзились в кожу, кости захрустели, и он вскрикнул от боли, но ни на мгновение не ослабил отчаянной хватки, сжимая руку волшебницы. Легким рывком, без всяких усилий таинственный спаситель вырвал из водоема его, а вместе с ним — Ориэллу и Шиа. Когтистая хватка тут же разжалась, но Анвар все еще чувствовал отпечаток когтей, обжегших его плоть. Кожа была содрана и кровоточила там, где когти проложили глубокие кривые царапины. Закусив губу, чтобы не закричать от боли, юноша перекатился на спину, и сердце его обратилось в ледяной комок при виде изуродованного, покрытого шрамами лица, в выжженных глазницах которого когда-то пылал грозный взгляд Верховного Мага!

Миафан был одет в черное, и лицо его было страшно обезображено. Кожа вокруг пустых глазниц почернела и растрескалась, гноящаяся, воспаленная плоть обнажала белые кости черепа. В темную дыру каждой глазницы был вставлен граненый камень. Самоцветы горели обжигающим светом, то белым, то красным, придавая мертвому лицу бездушную злобу огромного насекомого, а от улыбки Владыки могильный ужас закрался в самое сердце юноши. Потрясенный, лишившийся языка, Анвар был парализован этим лицом и выражением торжествующей ярости на нем.

Чья-то рука сжала его плечо. Опираясь на Анвара, Ориэлла поднялась на ноги и встала между ним и Миафаном. В глазах ее горел серебристый холодок ненависти. Легкое подрагивание пальцев выдавало ее страх, но лицо оставалось непроницаемо. Пристыженный мужеством девушки, Анвар тоже попытался подняться, но Верховный Маг небрежно щелкнул пальцами, его хрустальные глаза вспыхнули дьявольским светом, и разряд жгучей черноты вонзился в юношу, опрокинув его на землю.