Александр Бушков - Анастасия (сборник)

Всадники проехали меж холмов, и перед ними открылся песчаный берег, за которым до горизонта катились серые низкие волны Английского канала. И небо было – сплошная серая хмарь. Иногда де Гонвилю приходило в голову, что в аду нет ни огня, ни котлов с кипящей смолой – и только бесконечные дюны, серая пелена вместо неба, серое море, серый воздух и Вечность. После долгой службы на этом паршивом побережье ничего в таких мыслях удивительного нет. Просто ничего более отвратительного человек уже не в состоянии представить себе, и грех его за это осуждать, попробовали бы сами послужить здесь…

Капитан Бонвалет присвистнул, и де Гонвиль уже с явным интересом натянул поводья. Кажется, порку придется отложить…

Очень длинная лодка непривычного вида наполовину вытащена на берег, и несколько трупов разметались в разных позах там, где их застигла смерть. Их объединяло одно – они лежали как–то нелепо. Неожиданно застигнутый смертью человек всегда выглядит нелепо. Вокруг бродили арбалетчики, перебирали что–то в лодке, переругивались, доносился их бессмысленный хохот. И вдруг все стихло. Пуэн–Мари заметил всадников, побежал навстречу своему начальнику.

Де Гонвиль спрыгнул с коня и пошел к нему, расшвыривая сапогами песок. Следом косолапо поспешал морской побродяжка и пылил подолом рясы отец Жоффруа – де Гонвиль начал подозревать, что инквизитору доложили о случившемся даже быстрее, чем ему самому. Кто из людей де Гонвиля, интересно? Воронье… Среди казненных несколько лет назад тамплиеров был родственник де Гонвиля, дальний, с которым он редко виделся и уж никак не дружил но кто знает, не отложилось ли наличие такого родства в памяти черного воронья – порядка ради, на черный день, как припасы в кладовке…

Они встретились на полпути от лошадей к лодке и трупам. По хитреньким глазкам Пуэна–Мари видно было: чует, что на сей раз обойдется без выволочки. Гнусавя и помогая себе жестами, он рассказывал что к ним прибежал рыбак Косорылый Жеан и рассказал о приставшей к берегу лодке с несомненными чужаками, и они с арбалетчиками залегли за дюнами и наблюдали, как явно утомленные длинным путем чужаки, числом девять человек мужского пола, буйно выражали радость, а потом стали творить действо, смысл коего сразу стал ясен столь опытному человеку и старому солдату, каковым является Амиас Пуэн–Мари, – он быстро сообразил, что прибывшие объявляют открытую ими землю неотъемлемым и безраздельным владением своего неизвестного, но несомненно нечестивого монарха – точь–в–точь как это делают, достигнув земель язычников, христианские мореходы. Такого нахальства никак не могла вынести благонамеренная и верноподданная душа слуги короля и господа бога Амиаса Пуэна–Мари, и он приказал арбалетчикам стрелять. Что было незамедлительно исполнено и повлекло за собой молниеносное и поголовное уничтожение противника, о чем Пуэн–Мари имеет счастье доложить, и да послужит это к вящей славе его христианнейшего величества Филиппа V…

– Значит, объявляли владением?

– Именно так, мессир, их жесты свидетельствовали…

– Насколько я помню, из всех существующих на свете жестов тебе понятен лишь поднесенный к носу кулак, – хмуро сказал де Гонвиль, ничуть не сердясь, впрочем. – Ну, пойдем посмотрим.

Он присел на корточки над ближайшим трупом, пробитым тремя арбалетными стрелами, отметил странный медно–красный цвет лица и тела, яркие перья неизвестных птиц в волосах, пестротканую накидку в ярких узорах. Не вставая с корточек, де Гонвиль вырвал у арбалетчика шнурок со странными украшениями, костяными, ракушечными и матерчатыми, явно снятый с убитого. Повертел, бросил рядом с трупом и отер перчатки о голенище. Мощного сложения люди, хотя изрядно исхудавшие, воины из них получились бы неплохие. Он встал и заглянул в лодку. Ничего особо интересного там не оказалось – обломок мачты, весла, какие–то сосуды, лук, пестрое тряпье.

Он вопросительно глянул на морехода, и тот верно расценил это как приказ высказать свое мнение:

– Да все тут ясно, мессир. Мне, во всяком случае. Унесло из далеко в море от какого–то берега, сломало мачту, болтались по волнам черт знает сколько, пока сюда не пристали. Всего и делов. Лодка не морская, прибрежная…

– Да, – сказал де Гонвиль. – Только откуда их могло принести? В Африке живут черные, в Китае – желтые. Никто никогда нигде не видел краснокожих.

– Море приносит много загадок, мессир, – сказал капитан Бонвалет. – Когда мы ходили на Азоры, вылавливали стволы неизвестных деревьев. И ветки со странными ягодами. Другие тоже. Говорят, то ли Пьеру Одноухому, то ли Божьему Любимчику попадались странные утопленники, вроде бы даже и краснокожие.

– Многое можно выловить в чарке, – тихо заметил отец Жоффруа.

– Ветки с ягодами я сам видел. Говорят, встречались в открытом море и лодки с людьми, каких никто до того…

Де Гонвилю стало еще холоднее, когда его взгляд натолкнулся на взгляд монаха. Захотелось оказаться где–нибудь подальше, потому что густой дым с отвратительным запахом щекотал ноздри, откуда его несло – с острова Ситэ, где сгорели тамплиеры, или откуда–нибудь еще, из Лангедока, из Наварры? Будь проклят этот серый берег…

– Я поясню свою мысль, чтобы она легче дошла до сознания этого имеющего печальную склонность к преувеличениям, как все моряки, человека, – тихо, совсем тихонечко говорил отец Жоффруа. – Я напомню этому человеку, что мы живем на плоской земле, омываемой безбрежным океаном, сотворенной господом богом и осененной его благодатью. Будь за пределами нашего мира другие земли и населяющие их народы, мы знали бы об этом из Святой Библии, хранящей божественную мудрость и ответы на все вопросы. В противном случае нам пришлось бы допустить еретическую мысль – будто существуют иные земли, сотворенные не господом, а кем–то другим, народы, происшедшие на свет не от потомков Адама, а от кого–то другого. Это ты хочешь сказать, капитан Бонвалет, – что есть вещи, неизвестные Библии? Что есть земли и народы, сотворенные не господом?

– Те, кто ходил на Азоры, взять Пьера Одноухого… – забубнил было свое просоленный болван, а де Гонвиль, охваченный ужасом и – вот странное дело! – ощутив вдруг, что Бонвалет близок ему в чем–то, чего не выразить словами, заорал:

– Заткнись, болван, ты же пьян с утра!

Арбалетчики заинтересованно придвинулись было, но де Гонвиль яростно махнул рукой, и они шарахнулись на почтительное расстояние.

– Тебе разве не знакомы козни, на которые пускается враг рода человеческого, их изощренность и разнообразие? – ласково спросил капитан отец Жоффруа. – Для чего же тогда существуют проповеди и духовные наставники? Может быть, ты нуждаешься в подробных и долгих наставлениях специфического характера?