Тэд Уильямс - Игра теней

Сошем Хитрец, кузен Сайи, явился к ней и напоил ее сонным зельем. Когда Сайя погрузилась в сон, Сошем похитил ее, чем вызвал среди богов великое смятение. Но на его пути поднялась буря, вздымавшая клубы песка. Этот песок ударил пленнице в лицо и разбудил ее. Сайя убежала от похитителя. Он не смог найти ее посреди разбушевавшиеся стихии, и его намерения остались неосуществленными.

Мэтт Тинрайт долго стоял на грязной улице под моросящим дождем, удивляясь собственной робости. Причиной тягостной растерянности была отнюдь не перспектива визита в «Квиллер Минт» и даже не то, что придется иметь дело с Бриджит, которая в последний раз обошлась с поэтом весьма пренебрежительно. Нет, Тинрайта страшило другое: он понимал, что перешел границы дозволенного для человека, занимающего такое скромное положение. Навязывать свое общество Элан М'Кори, родной сестре супруги герцога Саммерфильда, было с его стороны непозволительной дерзостью. А то, что он решил содействовать Элан в осуществлении отчаянного плана, это чистой воды безумие.

«Смелее, дружище, — подбадривал себя Тинрайт. — Вспомни о Зосиме. Он рисковал не меньше твоего, дабы спасти Зорию, дочь повелителя Небес!»

Покровитель поэтов и пьяниц часто приходил на ум Тинрайту. Мэтт даже решил сделать его героем поэмы, заказанной Хендоном Толли. Зосим не относился к числу наиболее значительных богов, но всегда действовал решительно и отважно.

«Да, Зосиму нетрудно было геройствовать, — грустно усмехнулся Тинрайт, пока холодные дождевые капли стекали у него по шее и проникали под одежду. — Он не обладал большим могуществом, но все же он бог. А меня и человеком-то трудно назвать. Многие считают, что поэт не заслуживает этого гордого звания… Ладно, хватит ныть. — Тинрайт тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. — Как говаривал мой покойный папаша, пока руку не протянешь, ничего не достанешь».

Правда, старик Тинрайт любил так говорить, когда протягивал руку за выпивкой.

— О, каким ветром к нам занесло такого важного гостя? — Губы Бриджит искривились в язвительной усмешке. — Тебя что, вытурили из замка? Или ты забыл что-нибудь, когда навещал нас в последний раз?

— Где Конари? — пропустив ее колкости мимо ушей, спросил Мэтт.

— Пару часов назад спустился в подвал, хотел перебить всех крыс вилкой. С тех пор я его не видела и не слышала. Понятия не имею, где он сейчас. Со мной он предпочитает не разговаривать, в точности как ты.

Насмешливая улыбка, игравшая на губах Бриджит, сменилась выражением откровенной злобы.

— Впрочем, что тебе со мной лясы точить, ты же меня знать не знаешь. Ведь так ты сказал своему приятелю, старому потаскуну, который во все глаза таращился на мои сиськи?

В этот ранний утренний час в тускло освещенном зале почти не было посетителей, кроме двух-трех нарушителей королевского указа, запрещавшего жителям города посещать таверны и трактиры раньше полудня. Тинрайт подозревал, что они не явились в трактир спозаранку, а просто вчера так перебрали, что уснули на покрытом соломой полу и только сейчас продрали глаза. Конари, владелец «Квиллер Минта», предпочел сделать вид, что не замечает неурочных гостей, и не стал разжигать для них очаг и открывать ставни.

Тинрайт пристально посмотрел на Бриджит, собиравшую с пола пивные кружки. Поэт решил немного смягчить сердце девушки, извинившись за тот прошлый визит, когда он не проявил должной учтивости. Однако из множества оправданий, пришедших на ум, ни одно не показалось ему достаточно убедительным.

— Не сердись, Бридж, — наконец пробормотал Мэтт. — Сам не понимаю, как это сорвалось у меня с языка… Ну, будто я тебя знать не знаю. А что до Пазла, было бы странно, если бы он на тебя не пялился. Все посетители любуются тобой, ты ведь настоящая красотка.

Бриджит обожгла его сердитым взглядом, давая понять, что не придает этой болтовне никакого значения. Впрочем, она кокетливо откинула со лба темный локон, невольно вспомнив все пылкие комплименты, какими поэт осыпал ее прошлой весной.

— Не пытайся заговаривать мне зубы, Мэтт Тинрайт, — заявила Бриджит. — Говори прямо, что тебе нужно? Без крайней нужды ты бы сюда не приперся, я точно знаю.

Тем не менее взгляд девушки смягчился и в голосе не слышалось прежней злобы. Извинение, пусть даже невнятное, подействовало. Тинрайт в очередной раз подивился, до чего женщины падки на лесть.

— Да, проницательность не изменила тебе, Бридж, — промурлыкал он. — Мне и в самом деле кое-что нужно. Но не думай, что я прошу об одолжении. Можешь не сомневаться, я вознагражу тебя за беспокойство.

В глазах Бриджит тут же вспыхнула прежняя подозрительность.

— Только всемогущие боги Тригона знают, как часто люди приходят ко мне и просят порадовать их юнцов-сыновей, — процедила она. — Но чтобы человек так заботился о дедушке, или кем там тебе приходится этот морщинистый распутник, впервые вижу. Передай своему приятелю, Тинрайт, что старикам следует умерять похоть.

— У тебя одна похоть на уме! — буркнул Тинрайт.

Он был так взволнован, что позабыл о намерении подольститься к Бриджит. К тому же она несла чушь: Пазл был вовсе не так стар, чтобы забыть о любовных утехах.

— Я… мне нужно… мне нужна знахарка…

— Ах вот как! — Бриджит зашлась смехом, но глаза ее метали молнии. — Значит, ты обрюхатил какую-нибудь деревенскую девку, служанку из замка, и теперь хочешь, чтобы она вытравила плод при помощи какого-нибудь снадобья. Что ж, на такие подвиги вы все горазды. Это до какой же степени надо потерять стыд и совесть, чтобы прийти ко мне и…

— Ты ничего не поняла, — нетерпеливо перебил Тинрайт. — Никого я не обрюхатил. Знахарка нужна мне совсем для другого дела.

— Для какого же, позволь узнать? — вскинула бровь Бриджит. — Может, ты рассчитываешь получить у нее любовное зелье? И с его помощью затащить к себе в постель одну из разряженных знатных шлюх из замка?

Тинрайт тяжело вздохнул. Разговор с этой женщиной явно истощил его терпение. Но отступать было поздно.

— Я… я все объясню тебе потом, Бриджит, — пробормотал он. — Это вовсе не то, что ты вообразила. Я просто хочу… облегчить муки человека, страдающего от тяжкого недуга.

Тинрайт прилагал отчаянные усилия, чтобы не выдать голосом своего волнения. Сердце его билось, как пойманная птица.

— И я… я же сказал, ты не останешься внакладе.

С этими словами он сунул руку в карман и извлек серебряную монету. Деньги ему пришлось одолжить у Пазла. Поэт не представлял, из каких доходов будет выплачивать долг, но сейчас ему было не до расчетов.