Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

Хозяйка вновь разлила «зубровки» и вдруг ушла прочь. Свою роль она уже отыграла и, видимо, считала, что не бабье дело слушать мужские разговоры.

Гость нервно теребил золотую пуговицу.

— Ты, Фёдор Иванович, не тушуйся. Закусывай, — сквозь лёгкие слёзы пробасил хозяин.

«Зубровка» разогнала кровь, но пока ещё не делала гостя словоохотливым. И Фёдор Иванович, подручный из Городского приказа Новограда действительно стушевался. Он давно знал хозяина этого дома, а именно Семёна Рожинова, из древнего зуреньского рода Сквирских. Знал его непредсказуемый нрав, острый язык и не менее острый ум. И коли б не государственная надобность, то лишний раз Фёдор сюда бы не хаживал.

Семён Алексеевич приговорил перепела и небрежно отшвырнул его косточки на край стола.

— Чего ж тебя послали? Что ж само начальство не приехало? — спрашивал он у гостя. — Боятся?

— Ну… ну…

— Боятся, — усмехнулся Рожинов. — Знают вражины, что правды скрывать не стану. Всё в глаза скажу. Или по лбу заряжу… вон той тростью.

Фёдор покосился на палку в углу и внутреннее себя обругал за малодушие. Он крепко взял в руку чарочку и бросил:

— Я вас безмерно уважаю. Потому вызвался самолично, так сказать…

— Ох! Да ты что! — хозяин то ли действительно удивился, то ли валял дурака. Понять сейчас было трудно.

— Да, сам. Честно скажу, что в Совете Лиги без ваших мудрых наставлений…

— Льстец… но всё же мне, старику, приятно, коли дело обстоит так.

Рожинов уже три года, как отошёл от дел, поселившись в Темноводье, сразу за Зуреньским хребтом в Погостовой Яме — заставе меж кватохскими уделами. Тут он и нашёл себе молодую жену… Прежняя умерла ещё лет десять назад (при этом отчего-то так и не воскреснув).

Внешне по Семёну нельзя было сказать, что человек сей претерпел в жизни немало личного горя. В особенности гибель обоих сыновей на Асеэ-Тепхе, на Святой Земле. Младшего скосила лихорадка в болотах Техио. Старший пал на злополучном Паучьем склоне… Ни одна из Искр его детей тоже не вернулась в Сарнаут. Конечно, Рожинов на это особо и не рассчитывал, ибо, будучи человеком трезвомыслящим (таковым он сам себя считал), не верил в церковные «сказки».

Почти никто на заставе в Погостовой Яме не ведал, что сей богатый старик с причудами, был некогда тайным советником, способным повелевать умами да делами всей Лиги. Принимали за отошедшего от дел столичного купца.

Рожинов ещё раз прошёлся глазами по бумаге, которую привёз Фёдор из столицы. Потом почесал мохнатую седую бородёнку и вышел куда-то вон.

Фёдор тут же встал и подошёл к дверному проёму. Судя по всему, хозяин спустился вниз, и вышел наружу. Чиновник тут же приблизился к секретарскому столику и погладил томик Майсурадина. Потом открыл на закладке и вытянул сложенный пополам серый лист бумаги. Это был перевод, сделанный, скорее всего, Рожиновым самостоятельно. Фёдор быстро развернул лист и стал читать, водя тонким пальцем по стройным линиям букв.

«Зуреньский вопрос, — шептал про себя чиновник приказа, — по моему мнению, до сих пор является весьма актуальным. Начнём с того, что ни в Кании, ни у нас в Хадагане, эту народность не принято рассматривать как нечто отдельное. А меж тем о разновекторности мировоззрения многочисленного северного племени аро и кланов зуров говорил ещё известный опальный историк Михал Груша.

После памятных событий на реке Рожжа, когда отряды Тарла Борова, среднего сына великого князя Буда Подковы, были брошены основными силами племени аро один на один с армией орков, и начинается отдельная, так сказать, от Кании история зуров.

Позволю себе напомнить, чем закончился третий совместный поход в южные степи Триречья…»

Фёдор оглянулся, не идёт ли хозяин. Нет, вроде тихо. Можно читать дальше.

«Двигаясь вдоль Рожжи, ослабленное войско Тарла Борова дошло до малой крепости Гира. Старшины убеждали своего военачальника сильно ударить по этому укреплению. Но Боров, хотя и с большим трудом, удержал их от этого намерения. Он приказал выслать один отряд вперёд, вдоль русла Рожжи, чтобы обозначиться с тем, нет ли подмоги укрывшимся в крепости оркам. Другим приказал запастись рыбой да дичью, а сам выслал послов для переговоров.

Сам Боров по-прежнему ожидал подхода основных канийских сил, всё ещё отказываясь верить, что его людей просто-напросто бросили на произвол судьбы. Не имея ни подкрепления, ни провизии, его войско собиралось и дальше двигаться в указанном на совете направлении.

Из Гира выслали послов. Орки собирались откупиться от Тарла, но один из его ратников не смог воздержаться и зарубил вышедшего из крепости посла. Тарл сильно гневался, хотел казнить раздорника, но старшина едва-едва смогла убедить военачальника быть милостивым.

Не решаясь вступить в битву, Боров потерял несколько дней. Дозорный отряд сообщил о большом войске, идущем из степей на подмогу оркам. Тарл тут же велел сооружать плоты и переправляться на другой берег, явно желая спасти остатки обессиленного войска.

Меж тем, орки из крепости попытались обойти людей. Но нападение их было крайне неудачно и они с глубоким уроном были сброшены в быстрые воды Рожжи, где почти все и погибли.

Отбившись с большими утратами, ратники Борова скоро переправились на безопасную сторону и тронулись степями на юг. Положение войска оказалось весьма печальным. Припасы были съедены, вода на исходе… Оставалось только одно: есть лошадей. Начался ропот.

Тарл выступил перед своими людьми, упрекая тех в отсутствии мужества… Отряды долго скитались, прежде чем вышли к небольшому торговому городку Добрынино. Тут Борову и стало достоверно известно, что его канийские союзники давно отступили назад к границам своего государства. А зуреньские отряды отдали «на откуп» оркам.

Будучи в большом гневе, Тарл приказал обобрать, а попросту ограбить купеческий люд, после чего его войско тронулось назад к западному берегу Бурного моря… Вот так печально закончился третий поход Тарла Борова в южные степи. На родине военачальника встретили весьма радостно. А также поддержали его в желании «отгородиться» от канийцев-предателей.

Известие о разграблении союзного города привело отца Тарла Буду Подкову в бешенство. Говорят, он чуть было не казнил собственного сына. Тут ещё сами канийцы давили на старшего князя зуреньцев и требовали выдать Борова. Что и было сделано спустя пару лет.

Боров до конца своей жизни пробыл в плену у канийцев, как своего рода заложник… Его содержали весьма пристойно и даже со временем устроили брак с Версаей, младшей дочерью князя Глеба Пешего. Кстати, от совместных детей этого брака и принято считать начало великого рода Валиров.