Вера Петрук - Индиговый ученик

- Джайп, пусть принесут горячей воды, - распорядился учитель, проходя мимо кухни. - На моего ученика напали керхи, нужно перевязать ему раны.

Итак, учитель не собирался наказывать его прилюдно. Более того, избавил от необходимости врать, придумав за него ложь сам. Вот только, что за этим скрывалось? Стремление защитить школу от слухов, либо последняя дань неудавшемуся эксперименту? Регарди слышал, что в некоторых тюрьмах Самрии со смертниками обращались очень уважительно. Как бы там ни было, но в том, что иман знал правду, он не сомневался.

Его комната в Доме Солнца не изменилась, словно Арлинг никуда и не уходил. Массивный шкаф с книгами, сундук с одеждой, низкий столик с пером и чернилами. Даже циновка была там, где ее бросили в последний раз. Регарди всегда забывал ее сворачивать, как это было принято у кучеяров.

В полном молчании иман перевязал его раны и, велев отдыхать, ушел, плотно закрыв за собой дверь, но не заперев ее на ключ. Ни слова брани и упрека, ни одного презрительного взгляда, не говоря уже о побоях. На тренировках Арлингу доставалось за куда более пустячные ошибки. И хотя он и не думал спать, сон пришел сам, освободив его от мучительных раздумий.

Спал он крепко и, наверное, мог проспать неделю, если бы не громкие голоса, раздавшиеся под окном.

- Я могу завтра же получить приказ на обыск вашего дома, мистик, но я не хочу усложнять жизнь ни себе, ни вам.

Говоривший старался сохранить вежливый тон, но было слышно, что он с трудом сдерживался. Судя по всему, человек добивался своего уже давно.

- Не понимаю, в чем меня обвиняют, сапран, - возмущенно ответил иман, и Арлинг понял, что его худшие опасения сбылись. Учитель разговаривал с городской стражей, а вернее с ее начальником - сапраном, которого ежегодно назначал глава города. Регарди не помнил, как звали нынешнего сапрана Балидета, но раз их навестил не простой патруль, значит, серкеты приступили к воплощению своего плана - закрытию школы.

- Пока ни в чем, - осторожно произнес стражник. - Но это пока. Есть сведения, что вы нарушили императорский приказ и приняли участие в запрещенных играх. Стоит ли мне напоминать, что за такое полагается...

- Сведения надо уточнять до того, как беспокоить мирных жителей, - перебил его иман, однако сапран парировал:

- Побойтесь богов, мистик. С каких пор вы стали относится к мирным горожанам?

- Последние два дня я провел на торговом совещании купцов Сикелии, куда меня пригласили в качестве советника, - сдержанно ответил учитель. - Соответственно я не мог присутствовать в двух местах сразу. Что касается учеников, то всю неделю они сдают экзамены. Среди независимых проверяющих, которых мы всегда приглашаем, присутствовали чиновники наместника. Они подтвердят, чем занимались мои ученики. Поверьте, нашей школы не было на Боях Салаграна. Мы чтим закон и никогда не нарушаем государственные приказы, а тем более от самого Императора.

- Рад за вас, мистик, - сухо произнес стражник. - Но мне кажется, не все ученики школы разделяют вашу точку зрения. Где драган, которого вы готовите для служения в храме?

- Вы про слепого? - усмехнулся иман. - Я отправил его в Муссаворат изучать ритуалы в главном храме Великой Богини. Он уехал дня три назад, и раньше следующего месяца я его не жду. Неужели вы серьезно считаете, что я послал бы на эти бои слепого? Такая лесть моим преподавательским талантам приятна, но она сильно отличается от реальности. А, может, вы надо мной издеваетесь?

- Никто вам не льстит, мистик, - фыркнул сапран, прохаживаясь под окнами. - А в Муссаворат я отправлю гонца сегодня же. Сдается мне, кто-то здесь врет.

- Ооо! - протянул иман. - Вы же не опуститесь до личного оскорбления? Не забывайте, что находитесь на моей земле, и до сих пор я с вами сотрудничал добровольно.

- Не вижу смысла продолжать этот разговор. Разрешите обыскать дом, и, надеюсь, мы больше не увидимся.

- Прощайте, господа. Я и так показал вам всю школу. Мой дом к ней не относится. Выход налево.

- Значит, по-хорошему вы общаться не хотите? - угрожающе протянул сапран.

- Хорошим вообще быть трудно, - отрезал учитель. - Я вас провожу.

Арлинг хотел дослушать, чем закончится спор, но, наверное, учитель добавил в его воду снотворное, потому что через секунду он вновь погрузился в мир сна, крепкого и без сновидений.

Регарди проснулся от лунного света, которым было залито его лицо. Если солнце ощущалось на коже, словно горячее дыхание тяжелобольного, то лунное мерцание напоминало прикосновения пайрика. Прохладное и загадочное, оно не могло принадлежать миру живых. Арлинг все еще был в комнате, а значит, наказания до сих пор не последовало. Все было так привычно... Будто недавно он вернулся с очередной тренировки и отдыхал, готовясь к новому дню в школе. Решив задержаться на этой мысли подольше, Регарди попытался расслабиться. Возможно, другого шанса помечтать о тех днях, когда все было слишком хорошо, уже не будет. Иман мог объявить свой приговор в любое время.

Грохот, прокатившийся по дому, заставил его подскочить и приготовится к нападению, но никто не ворвался в окно и не выломал дверь. Зато шум повторился, и теперь он смог уловить его источник. Выскользнув из комнаты, Арлинг осторожно двинулся по коридору, обходя ловушки и надеясь, что за время его отсутствия учитель не придумал новые. Бои Салаграна надолго отбили у него охоту сталкиваться с подобными изобретениями. К грохоту добавились человеческие голоса, и Регарди остановился у молитвенного зала. Шум доносился оттуда.

Молитвенная комната имелась в каждом кучеярском доме. В ней находились алтари и жертвенники тех богов, которых почитали в семье. Арлингу всегда было интересно, каким богам молился иман, и молился ли он вообще, но комната всегда оставалась закрытой, а учитель никогда в нее не входил. По крайней мере, при нем.

Но сейчас в зале кто-то был. Из-за плотно запертых дверей раздался звон, похожий на звук разбиваемой вазы, и ворчливый голос Зерге подтвердил его догадку.

- Молись, чтобы Затута не проклял тебя за то, что ты разбил его жертвенную чащу, - проскрипела она. - Впрочем, судя по тому, сколько алтарей ты уже уничтожил, боги будут тобой очень недовольны, сын. Перестань. Ты можешь разгромить весь дом, но ничего не изменишь. Птицы не летают назад.

Иман промолчал, но грохот тоже прекратился. Регарди проглотил ком в горле и опустился вниз по стене, чувствуя, как колотится сердце. Хотелось ворваться в комнату, кинуться в ноги учителю и его матери и умолять о прощении. Иман знал обо всем. И о смерти Сохо тоже. Но Арлинг не мог даже подняться. Внезапная слабость превратила его в деревянного человека с Огненного Круга.