Джо Аберкромби - Герои

— На. — Кальдер отцепил плащ и окутал им плечи брата — в знак солидарности неприятно защипало его собственную сломанную руку.

Скейл, похоже, слишком измождён и болен, чтобы остановить его хотя бы жестом.

— Что у тебя с лицом?

— Послушался твоего совета по поводу боя.

— И как всё прошло?

— Болезненно, для всех участников, — вымолвил Кальдер, возясь с застёжкой плаща одною рукой.

Скейл стоял, покачиваясь, будто вот-вот собирался рухнуть, и, моргая, разглядывал колыхавшийся ячмень.

— Значит, битва закончилась? — проскрипел он.

— Закончилась.

— Кто победил?

Кальдер помедлил.

— Мы.

— Ты имеешь в виду, Доу?

— Доу погиб.

Кровавые глаза Скейла выпучились:

— В битве?

— После.

— Вернулся в грязь. — Скейл поёжился и поник под плащом. — Наверно, к этому и шло.

У Кальдера не нашлось сил отвести мысли от разверстой ямы у самых ног.

— Всегда всё к этому и идёт.

— Кто занял его место?

Снова помедлил. Смех купающихся солдат доплыл сюда и снова угас в шелесте стеблей.

— Я. — Запекшийся рот Скейла обмяк и бестолково раскрылся. — Представляешь, меня стали звать Чёрный Кальдер.

— Чёрный… Кальдер.

— Давай посадим тебя на коня. — Кальдер повёл брата к лошадям, Трясучка наблюдал за ними весь путь.

— Вы, двое, теперь заодно? — спросил Скейл.

Трясучка прислонил палец к обезображенной щеке и потянул вниз — его металлический глаз вспучился в глазнице.

— Просто приглядываю одним глазком.

Скейл потянулся к луке седла правой рукой, остановился и неловко взялся левой. Нашарил сапогом стремя и начал подтягиваться. Придя на помощь, Кальдер поддержал его под колено. Когда Кальдер был ребёнком, Скейл часто подсаживал его в седло. Порою подбрасывал, но чтобы бережно — ни разу. Как же теперь всё поменялось.

Втроём они отправились вверх по тропе. Скейл осунулся в седле, поводья свисали из квёлой левой ладони, и его голова кивала в такт стуку копыт. Кальдер сумрачно ехал рядом. Трясучка сзади, как тень. Великий Уравнитель, таящийся за их спинами. Путь вёл их нескончаемый шаг через поля, к пролому в Клейловой стене, где Кальдер несколько дней назад выстоял против штурма Союза. Сейчас его сердце колотилось почти так же часто, как и тогда. Союз отступил назад за реку, а ребята Бледного Призрака стояли севернее, за Героями, но всё равно повсюду глаза. Несколько зашуганных мародёров прочёсывали вытоптанный ячмень, ища разную мелочь, которую, быть может, пропустили другие. Прихватывая наконечники стрел или пряжки, или всё что угодно, способное превратиться в медяк. Пара мужиков пробиралась через колосья, двигаясь к востоку, у одного за плечом покачивалась рыбацкая острога. Странно, как быстро поле боя снова становится обычной полоской земли. Вчера любая его пядь была чем-то таким, за что люди отдавали жизнь. Сегодня это простая стёжка — отсюда до туда. Озираясь по сторонам, Кальдер уловил взгляд Трясучки, и убийца вскинул подбородок, задавая беззвучный вопрос. Кальдер резко мотнул головой обратно, точно руку от кипящего котла одёрнул.

Он убивал людей и прежде. Он своей рукой и мечом убил Бродду Стодорога, всего через несколько часов после того, как тот спас ему жизнь. Он приказал умертвить Форли Слабейшего ни за что ни про что, ради собственного тщеславия. Убить человека, когда на кону Скарлингов трон — рукам тут не с чего дрожать на поводьях, не так ли?

— Почему ты мне не помог, Кальдер? — Скейл высунул обрубок из разреза плаща и угрюмо смотрел на него, его скулы затвердели. — На мосту. Почему не пришёл?

— Я хотел. — Обманщик, обманщик. — Оказалось, там, в лесу, за ручьём, стояли союзные. Как раз на нашем фланге. Я хотел прийти, но не мог. Мне очень жаль. — Так и есть, это правда. Ему жаль. Учитывая весь толк от его жалости.

— Что-ж. — Лицо Скейла исказилось в уродливую маску, когда тот запихивал культю обратно под плащ. — Похоже, ты был прав. Миру нужно побольше людей, умеющих думать и поменьше героев. — На мгновение он сверкнул взглядом, и, посмотрев ему в глаза, Кальдер содрогнулся. — Ты всегда был умным.

— Нет. Это ты оказался прав. Порою приходиться драться.

Вот здесь он держал свою скромную оборону, и земля до сих пор несёт свои шрамы. Потоптан урожай, раскиданы сломанные стрелы, истерзанные куски доспехов вокруг остатков вырытых рвов. Перед Клейловой стеной дёрн размолотили в грязь и снова плотно утоптали. Вмятые, смазанные отпечатки сапог, копыт, ладоней — вот и всё что осталось от тех, кто погиб здесь.

— Добивайся словами всего, что только можно, — пробормотал Кальдер, — вот только речи вооружённого, звучат гораздо приятнее. Так говорил ты. Так говорил наш отец. — И разве не он заодно говорил что-то насчёт семьи? Что нету ничего важнее? И о пощаде? Обязательно подумай о пощаде?

— Когда ты молод, кажется, что отец знает всё, — сказал Скейл. — Теперь я начинаю понимать, что он ошибался, быть может, далеко не пару дюжин раз. Посмотри, в конце концов, как он кончил.

— Верно. — Вымолвить слово было всё равно, что поднять огромный камень. Сколько же времени Кальдер жил и терпел эту отвратную, тупоголовую гору самодовольства на своём пути? Сколько он вынес от него тумаков, издевательств и оскорблений? Его ладонь сомкнулась на металле внутри кармана. Цепь его отца. Его цепь. Нет ничего важнее семьи? Или семья — тот камень, что утянет тебя на дно?

Они оставили позади подбирал-мародёров и с ними картину былого сражения. Вниз, по тихой тропке у крестьянской избы, где Скейл будил его с утра парой дней ранее. Где Байяз гораздо грубее разбудил его прошлой ночью. Это испытание? Проверка, достаточно ли Кальдер безжалостен, чтобы удовлетворить вкусам волшебника? Его попрекали за многое, но за недостаток безжалостности — ни разу.

Сколько же времени он мечтал вернуть себе отцовское место? Мечтал даже прежде, чем отец его потерял, и теперь осталось перескочить последнюю неказистую изгородь. Всего и делов — только кивнуть. Он искоса поглядел на Скейла, сломленную развалину, которой тот стал. Для человека с честолюбием изгородь не велика. Кальдера попрекали за многое, но за недостаток честолюбия — ни разу.

— Ты — тот, кто должен был наследовать отцу, — проговорил Скейл. — Я пытался, но… так и не смог. И всегда считал, что ты лучше годишься в короли.

— Возможно, — прошептал Кальдер. Определённо.

Трясучка приблизился уже вплотную, одна рука на поводьях, вторая покоится на бедре. Он выглядел так расслабленно, как только можно выглядеть в принципе, слегка покачиваясь в такт движению лошади. Но его пальцы совершенно случайно теранулись о рукоять меча, подвешенного в ножнах к седлу, как раз под рукой. Меча, которым владел Чёрный Доу. Меча, которым владел Девять Смертей. Трясучка приподнял бровь, задавая вопрос.