Павел Абсолют - Конструирующий

Вантихосо остановилась возле одного крестьянского дома. Строение покосилось. Очень ветхий дом, однако виднелись следы присутствия человека. У входа росли цветы, а позади во дворе разбиты грядки. Из пристройки вышла пожилая женщина и заметила нас, стоящих возле забора. Старушка окликнула:

— Вы ко мне?

— Извините, за беспокойство, — добрая Ли вступила в беседу. — Не подскажите, где проживает Мата Ловентис?

— Мата? Померла она.

— Вот как, — подавленно сказала Ли. — Спасибо.

Ведьма собралась уже уходить, но словоохотливая старушка продолжила.

— Давно это было. Уж лет двадцать прошло.

— Как двадцать?!

— Я ее не слишком хорошо знала. Ей тяжко пришлось. Все-таки, хоронить родную дочь — последнее дело. Я видела Мату тогда. Двадцать лет назад или около того. Она хорошо держалась, несмотря на горе. Внучку же взяли к себе родители по отцовской линии. Оформили опекунство и увезли куда-то. Уж не помню. А Мата тогда и тронулась умом. Что-то твердила про кровинушку свою, которую в рабство продали. Деньги копила, приворовывать начала. Мы к ней ходили, жаловались. А она отвечала, что это все на откуп пойдет. Дом собиралась продать. И сама не ела ничего толком. То ли сердце подвело, то ли из-за голода. Померла бедняжка Мата, земля ей пухом. Ну а мы с дедом, покойным ныне, дом этот выкупили…

Бабуля все еще продолжала болтать, однако ведьма уже не слушала. Я почувствовал, что Ли окаменела. Я развернул девушку лицом к себе. Глаза ее были пусты.

— Ли! Очнись. Не убегай опять!

Я встряхнул немного ведьму. Лицо девушки приняло осмысленное выражение. На глазах заблестели слезы.

— Ли, ты ведь сильная. Ты справишься со всем.

— По-очему-у-у?!

Девушка ткнулась мне в грудь и заревела. Громко. Всхлипывая, Ли непрестанно повторяла «Почему?», орошая мою рубаху слезами. Я гладил ее по голове и успокаивал:

— Ну вот. Поплачь. Тебе станет легче. Это лучше, чем убегать. Я здесь. Я рядом с тобой.

Девушка рыдала не переставая. Ли потянула меня вниз, и мы медленно опустились на землю. Я даже беспокоиться начал. Походило больше на истерику. Я чувствовал ее боль, тоску и непередаваемое отчаяние. Слишком сильные чувства. Мне они не понравились. Больше по душе, когда Ли смеется, или когда у нее игривое настроение. Когда она смущается или притворно злится.

— Вам помочь чем? — растерянно спросила старушка.

— Нет, идите, — махнул я рукой.

Ли плакала так, будто хотела смыть слезами все то, что она пережила за свою жизнь. Все страдания и унижения.

— Бабушка Мата. Почему-у? Селин, почему-у со мно-ой?!

— Тихо. Я здесь рядом. Все будет хорошо.

Ли уткнулась мне в рубаху. Плечи девушки мелко вздрагивали. Постепенно всхлипывания утихали.

Старушка вышла к нам за калитку. В руках у нее была кружка воды и полотенце.

— Ну что же ты, доча? Сопли распустила. Смотри, уйдет ведь от тебя парень. Такого молодца отхватила.

Девушка повернулась и слабо улыбнулась. Утерев слезы, Ли взяла кружку и принялась жадно пить воду.

— Спасибо. Извините меня. Мы поедем.

Я помог Ли подняться. Мы распрощались с добронравной старушкой и залезли на лошадей.

— Тебе надо поесть.

— Хорошо, — покорно согласилась ведьма.

Мы сытно пообедали в одном заведении и продолжили путь дальше по Иглинтессу. Я благоразумно не стал задавать вопросов, хотя язык так и чесался. Девушка постепенно приходила в себя.

— В наш дом в центре не поедем. Не хочу. Там уже ничего не осталось от моих родителей.

— Как скажешь.

Мы повернули в северном направлении и вскоре выехали из Иглинтесса. Девушка уверенно двигалась к какому-то определенному месту. С тракта мы свернули на малоиспользуемую дорогу. За первым же поворотом показались круги Единого с крестом в центре. Точно такие же, как и в Тазаме. В Фон-Диеш я уже насмотрелся на кладбища.

— Я была тут всего один раз маленькой. Не помню уже ничего.

— Может, кого-нибудь спросим?

— Нет. Ищи могилы двадцатилетней давности.

— А-а… — начал спрашивать я.

— По бессадорскому исчислению это девятьсот тридцать шестой год.

— Ясно.

Мы оставили лошадей и побрели через кладбище. Несмотря на видимую хаотичность могил, надгробий и склепов, прослеживалась определенная закономерность. Близкие участки заполнялись могилами примерно одного года.

— Здесь тридцать шестой! — крикнул я ведьме, первым найдя нужно место.

— Постой. Я должна вспомнить сама.

Ли печально бродила средь надгробий и кругов Единого, пытаясь отыскать могилы родителей. Увидев что-то знакомое, девушка побежала в сторону черного склепа. Я пригляделся. Строение было из дерева темного цвета! Кто, интересно, делает склепы из дерева?

Ли убрала заросли какой-то вьющейся травы, и перед нами предстало имя погибшего с датой рождения и смерти на эльфийском и ниже на общем языке: Нэл Ван Ти Хосо.

Ведьма не успокоилась и стала дальше обрывать колючую траву и сорняки. Но других надписей на склепе не было.

— Нету. Ее нет!

Девушка стала лихорадочно бродить вокруг, счищая грязь со всех надгробий и крестов.

— Нет!

— Кого ты ищешь? Я помогу.

— Маму. Ивонна Ван Ти Хосо. Или Ивонна Лавентис.

Вскоре наши совместные поиски увенчались успехом. Я обнаружил простой холмик с кругом Единого. Надпись на деревянной табличке со временем стерлась и покрылась грязью. Чудом я разглядел окончание «Хосо» на прогнившем дереве.

Ли присела возле холмика и прошипела с несвойственной ей злостью:

— Ненавижу…

— Ли, это ты? — спросил я с удивлением.

— Думаешь, я не могу ненавидеть? Боль от того, что они со мной сделали, давно ушла. Но за то, что они даже не похоронили родителей рядом, я их ненавижу. За то, что из-за них умерла бабушка Мата, я их ненавижу.

— Ммм, твой отец ведь светлый эльф?

Девушка кивнула.

— Давай я расскажу, — взяла разговор Лу. — Ли много забыла. Да, мой отец был светлым эльфом, а мать — человеком. Их история больше походит на то, что пишут в детских рассказах. Сказочный, богатый, молодой и красивый светлый эльф приехал в Бессадор. В Иглинтесс. Расширять дело своей семьи. У его отца целая флотилия торговых кораблей. И сын стал заниматься лично закупкой товаров с этой стороны. Наладил постоянный канал из Шеодафельда в Бессадор. Не знаю, где они повстречались с матерью. Простая портниха, красивая, но не хватающая звезд с неба. И эльфийский богатей. Как они сошлись — это одна из загадок природы.

— После смерти родителей я некоторое время жила у бабушки Маты. Когда весть о гибели сына дошла в Шеодафельд, родители моего отца тут же приехали в Иглинтесс. И взяли меня к себе. Они действительно заботились обо мне. Разрешали есть кучу сладостей. Покупали игрушки. Я помню, они мне понравились. Родители ведь постоянно все запрещают. Эльфы приезжали к сыну всего один раз, когда я была совсем крохой. Судя по словам матери, им очень не понравилось, что их любимый сын женился на человеческой женщине. Позже я поняла. Они не просто не любили, они ненавидели мою мать. Они ненавидели меня. Эльфы перезахоронили своего сына. Целые хоромы отстроили, как видишь. Когда со всеми делами было покончено, бабушка с дедушкой стали собираться в обратный путь через океан. По пути в порт они зашли на невольничий рынок и продали меня первому встречному работорговцу. С опекунством ведь у них было все в порядке.