Роджер Желязны - Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)
Он нагнулся вперед и сжал мне руку.
— Отец… — произнес он.
— Мерлин… — я посмотрел ему в глаза. Я поднялся на ноги, все еще держа его руку.
— Не вставай.
— Да. Ладно, — я прижал его к себе, а затем отпустил. — Я рад. Выпей со мной, — я предложил ему вина, частично чтоб прикрыть свое отсутствие слов.
— Спасибо.
Он взял флягу, отпил немного, и отдал обратно.
— Твое здоровье, — сказал я и пригубил сам. — Сожалею, что не могу предложить тебе кресло.
Я опустился на землю, он сделал то же самое.
— Никто из других, кажется, не знает, что именно ты сделал, — сказал он. — Кроме Фионы, которая сказала только, что дело это было очень трудное.
— Не имеет значения, — отмахнулся я. — Я рад, что сумел добраться сюда, если и не по какой иной причине, чем эта. Расскажи мне о себе, сынок. Каков ты? Как обошлась с тобой жизнь?
Он отвел взгляд.
— Я прожил недостаточно долго, чтоб сделать слишком много.
Мне было любопытно, обладал ли он способностью менять облик, но я воздержался от вопросов на эту тему. Нет смысла искать наши различия, когда я только встретился с ним. Я сказал:
— Я понятия не имею, на что это похоже. Вырасти при Дворе.
Он в первый раз улыбнулся.
— А я понятия не имею, на что это было бы похоже в любом другом месте. Я был достаточно отличным от других, чтобы быть предоставленным самому себе. Меня обучали обычным вещам, каким положено знать дворянину — магии, оружию, ядам, верховой езде, танцам. Мне говорили, что в один прекрасный день я буду править в Эмбере. Это больше не истинно, не так ли?
— В предвиденном будущем это кажется не слишком вероятным, — подтвердил я.
— Хорошо, — ответил он. — Это — единственное, чего я не хочу делать.
— А что ты хочешь делать?
— Я хочу пройти Лабиринт в Эмбере и приобрести власть над Отражениями, как мать, так, чтобы я мог погулять там, посмотреть незнакомые достопримечательности и делать разные вещи. Ты думаешь, смогу?
Я пригубил еще вина и передал флягу ему.
— Вполне возможно, что Эмбер больше не существует. Все зависит от того, преуспел ли твой дед кое в чем, что он попытался сделать — а его больше нет, чтобы рассказать нам, что случилось. Но так или иначе, Лабиринт есть. Если мы переживем эту грозу, я обещаю тебе, что найду тебе новый Лабиринт, дам тебе наставления и прослежу, как ты пройдешь его.
— Спасибо, — поблагодарил он. — А теперь ты не расскажешь мне о своем путешествии сюда?
— Позже, — пообещал я ему. — Что тебе рассказывали обо мне?
Он отвел взгляд.
— Меня учили многого не любить в Эмбере. Тебя меня научили уважать, как отца, но мне всегда напоминали, что ты был на стороне врага, — и снова пауза. — Я помню тот раз в дозоре, когда ты явился в это место и я обнаружил тебя, после твоей схватки с Кваном. Мои чувства были смешанными. Ты только что убил того, кого я знал, и все же — я вынужден был восхититься тем, как ты держался. Я увидел свое лицо в твоем собственном. Я захотел узнать тебя получше.
Небо полностью провернулось и над нами была теперь тьма. Это подчеркивало постоянное наступление сверкающего молниями грозового фронта. Я нагнулся вперед и, протянув руку к сапогам, принялся натягивать их. Скоро придет время начинать наш отход.
— Нам придется продолжить разговор на твоей родной земле, — сказал я.
— Близится время бежать от грозы.
Он повернулся и оглядел стихии, а затем снова посмотрел через бездну.
— Я могу вызвать пленочную дорожку, если пожелаешь.
— Один из тех дрейфующих мостов, по которому ты подъехал в тот день нашей встречи?
— Да, — ответил он. — Они очень удобны. Я…
С направления моих собравшихся родственников, донесся крик. Когда я посмотрел на них, ничего угрожающего, кажется, не собиралось возникнуть. Поэтому я поднялся на ноги и сделал несколько шагов к ним, а Мерлин поднялся и последовал за мной.
И тут я увидел ее, белая фигура, казалось, хватавшая воздух и поднимавшаяся из бездны. Ее передние копыта ударили о край пропасти и она прошла вперед, а затем встала не двигаясь, оглядывая нас всех: наш Единорог.
13
На мгновение моя боль усталость слетели прочь. Я ощутил крошечный прилив чего-то вроде надежды, когда рассматривал стоящую перед нами изящную фигуру. Часть мена хотела броситься вперед, но другая моя часть, что-то намного более сильное, держала меня неподвижным, ждущим.
Сколько мы так простояли — не могу сказать. Ниже, на склонах, войска готовились к путешествию. Пленных связали, лошадей нагрузили, снаряжение приторочили. Но эта огромная армия, наводившая на ходу порядок в своем механизме, вдруг остановилась. Было неестественным, что все они так быстро узнали, но все головы, которые я мог видеть, были повернуты в этом направлении, к Единорогу, на краю пропасти, обрисовывающемуся на фоне этого дикого неба.
Я вдруг осознал, что ветер, дувший мне в спину, стих, хотя гром продолжал греметь и взрываться, а сверкающие молнии отбрасывать передо мной пляшущие тени.
Я подумал о другом разе, когда я увидел Единорога — при эксгумации тела Отражения Каина, в день, когда я проиграл схватку с Жераром. Я подумал о слышанных мной рассказах… не мог ли он и в самом деле помочь нам Единорог?
Единорог сделал шаг вперед и остановился. Он был таким прелестным существом, что я как-то приободрился от одного его вида. Он, однако, возбуждал своего рода щемящее чувство. Красота его была столь совершенна, что ее следовало принимать в целых дозах.
И я каким-то образом мог чувствовать неестественный разум в этой голове. Я очень сильно хотел прикоснуться к нему, но знал, что не могу.
Он бросил кругом взгляд, глаза его случайно остановились на мне и я отвел взгляд, если бы смог. Это было, очевидно, невозможно, и я ответил на этот взгляд, в котором было понимание, до которого мне было не подняться. Впечатление было такое, словно он все знал обо мне, и в этот же миг постиг все недавно пережитое мной: видя, понимая, возможно, сочувствуя. На мгновение я почувствовал, что увидел там отразившееся от жалости и сильной любви — и, наверное, оттенок юмора. Затем голова его повернулась и взгляд прервался. Я невольно вздохнул. В тот момент мне почудилось, как при вспышке молнии что-то сверкнуло на его шее.
Он приблизился еще на шаг и теперь смотрел на толпу моих родственников, к которым я двигался. Он опустил голову и издал тонкое ржание, топнув по земле правым передним копытом.
Я почувствовал рядом с собой Мерлина. Я подумал о том, что я потеряю, если все это кончится здесь.
Он сделал еще несколько танцующих шагов, вскинул голову и опустил ее. Казалось, ему не по душе мысль приблизиться к такой большой группе людей.
При следующем его шаге я снова увидел сверкание, и опять. Крошечная искорка красного сияла сквозь его шерсть, чуть пониже шеи. Он носил Камень Правосудия. Как он его вновь обрел? Я понятия не имел. И это не имело значения. Если он просто предоставит его, я чувствовал, что могу сломить грозу — или, по крайней мере, защитить нас от этой ее части, пока она минует.
Но одного того взгляда было достаточно. Он больше не обращал на меня внимания. Медленно, осторожно, словно готовый стремглав унестись прочь при малейшем беспокойстве, он подошел к месту, где стояли Джулиан, Рэндом, Блейз, Фиона, Льювилла, Бенедикт и несколько вельмож.
Мне тогда бы следовало сообразить, что происходит, но я не сообразил. Я просто следил за движениями гладкого животного, когда он находил себе дорогу вперед, проходя по периферии группы.
Он снова остановился и опустил голову, затем тряхнул гривой и упал на передние колени. Камень Правосудия свисал с его витого золотистого рога. Кончик его рога почти касался лица того, перед которым он опустился на колени.
Я вдруг увидел перед своим мысленным взором лицо отца в небесах, и его слова вернулись ко мне: «С моим уходом проблема наследования переходит к вам… У меня нет иного выбора, кроме как оставить это на роге Единорога.»
По группе пробежал ропот, и я понял, что эта мысль, должно быть, пришла в голову и другим. Единорог, однако, не шелохнулся при этом беспокойстве, а остался мягкой белой статуей, казалось, даже не дышавшей.
Рэндом протянул руку вперед и снял Камень с его рога. До меня донесся его шепот:
— Благодарю тебя, — сказал он.
Джулиан вынул свой меч из ножен и, опустившись на колени, положил его к ногам Рэндома. Затем Блейз, Бенедикт, Каин, Фиона и Льювилла. Я подошел и присоединился к ним. Так же поступил и мой сын.
Долгое время Рэндом стоял молча.
— Я принимаю вашу присягу, — наконец, сказал он. — А теперь вставайте, все вы.
Когда мы поднялись, Единорог повернулся и стремглав унесся по склону вниз, в несколько мгновений скрылся из виду.
