Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Доселе, мой друг, мне не служит утешением аргументированное заключение орденской комиссии под началом достославного рыцаря-адепта Рандольфо Альберини, расследовавшей постфактум события в Екатеринодаре в марте 18-го.

Увы мне, увы! Пусть де-факто комиссионеры и клероты обеих конгрегаций признали действия рыцаря-зелота Павла Булавина правомерными, ситуативно оправданными и безошибочными.

Мою вину, мой грех и ошибки я постарался искупить впоследствии. Однако ж тому, что мы могли и не сделали, несть оправдания, рыцарь-неофит…

"Да-а… Облажался маленько в той крипте наш дорогой Пал Семеныч. Обвел его вокруг пальца какой-то трансвестит-харизматик. В сись-пись смутил и засмущал голыми женскими телесами.

Ишь, какой камуфляж напялил… Видать, с какой-нибудь бабы живьем ободрал шкуру, подкожный жировой слой вместе со скальпом и грудью. Помнится, читал… в дикие античные времена эдакое иногда практиковали.

Во где мерзость!..

А если б Пал Семеныч допетрил, кто перед ним в обличье жирной ведьмы?!! Подумать страшно, чего бы мог сотворить с ним неприятельский архонт уровня, скажем, моего досточтимого древнеримского предка Гая Юнния Регула Альберина…

Ну нет! не надо нам таких поганых раскладов. Лучшего прецептора и своего в доску арматора мне и в жизни не сыскать. Хоть 500 лет блаженно живи в рыцарях-адептах…"

Благосклонное взаимное знакомство госпожи Триконич с ее новым секретарем-ассистентом Анастасией Заварзиной состоялось на Монмартре в уличном кафе. Вероника предстала в ипостаси бизнес-леди, очень заботящейся о собственной моложавости и отменном здоровье.

Потому-то всякая женщина, какой за сорок, обязана выглядеть не более чем на тридцать календарных лет, объяснила она Насте по пути в модную и популярную косметологическую клинику.

Там, кстати, и своей свежеиспеченной ассистентке Вероника Афанасьевна предписала пройти соответствующий шестидневный курс оздоровительных процедур. Кроме того, попутно изучить здешнюю методику обращения с клиентурой из среднего класса в приличном фитнесс-центре.

— …Отладим девичий организм, братец Фил, в лучшем виде. В парижской орденской клинике спецы у нас будь здоров.

Не боись, женишок. Заодно стройную фигурку ей на будущее обеспечим путем упорядоченного метаболизма и физкультуры. Кабы в брюхоногую бабу-жопоносицу не превратилась с возрастом…

На следующей недельке и генетический материалец можно взять. Гинекологически. Скажем, в Ницце у меня на вилле… Будешь мне ассистировать, неофит.

— Ника… Может, без меня?

— А ты чё захотел? Только туристом шастать, шлындать по музеям, кабакам, диснейлэндам и за тряпками по магазинам?

Ажник на каникулах всю дорогу дурью маяться вредно для духа и тела, рыцарь-неофит.

— Чтоб ты знала: я над собой продолжаю работать. Неустанно.

— Ага, на пару с моей секретаршей. Трали-вали, сверху снизу не устали… Кто тут у кого в альфонсах-жиголо официально состоит?

— Издеваешься?

— Нет, шучу…

В Париже Филипп Ирнеев наслаждался безмятежным отдыхом и углубленными занятиями, в то время как Вероника Афанасьевна нешутейно муштровала и дрессировала Настю Заварзину в исполнении обязанностей и функций секретаря по особым поручениям.

Дважды Филипп посетил Павла Семеновича на греческом Родосе, куда тот перебрался из Америки. В Греции по достопамятным местам античных архонтов, где позволяли древние дромосы и современные транспорталы, рыцарь Филипп тоже немало походил, поездил от завтрака и до обеда. Или до ужина вдвоем с Настей, выглядевшей несколько обескураженной и разочарованной в своем свадебном путешествии.

— …Я здесь, Настасья Ярославна, отдыхаю, а ты работаешь в поте умственного седалища твоего. Как говорится, бедная баба из сил выбивается… рой ухажеров за ней увивается…

— Издеваетесь, Филипп Олегович?

— Не-а, шучу и люблю…

— 3 —

В третье посещение рыцарем Филиппом острова Родос прецептор Павел обратился к нему с небольшой просьбой:

— Фил Олегыч, знаете, наша барышня Вероника почему-то стесняется вас отрывать от заслуженных вакаций. Говорит: до сентября время терпит.

Мне же сдается, одно не слишком сложное инквизиторское дело требует принятия незамедлительных мер. Именно вами, мой друг. Прошу вас, рыцарь Филипп…

Воротясь в Ниццу, Филипп незамедлительно разыскал Веронику, плескавшуюся вдвоем с Настей в бассейне. Не долго думая, он тут же собрался составить обнаженным прелестницам соответствующую компанию.

Но почему-то при виде вовсе не чужого ей мужчины, видавшую ее по-всякому, в неглиже и без всего, Настя вдруг засмущалась, зарделась и быстрей-быстрей прикрывать свои прелести полотенцем, выскочив из воды. Потом и вовсе убежала в дом, едва не заплакав.

Отчего тут переполох и девичье замешательство Филиппу объяснила Вероника:

— Твоя Настена, милок, четвертый день делает мне скабрезные намеки и строит лесбийские куры. Я же, сам знаешь, барышня скромная, из серебряного века, при одной лишь мысли об однополой любви в несказанный ужас прихожу.

Как можно! Женщина с женщиной? Извращение и разврат…

Урезонил бы ты ее, Фил, как-нибудь аноптически. Неровен час попадется мне под настроение, полосну ее в сись-пись сгоряча лучиком "ледяного огня", и весь ее девичий пыл пиши пропало. В натуре.

Ты, натурально, обидишься. А мне лечи ее потом. Регенерировать нервные окончания на сосках, на клиторе и малых половых губах — дело муторное, длительное…

— Я ж тебе говорил, Ника. Денежку девочка хочет из-под тебя выцыганить себе на учебу в медицинском колледже.

— Бабки надо не п… зарабатывать, а мозгами. Они у нее есть, но думать не приучены.

— Ладненько. Сегодня за обедом этак небрежно вручу ей карточку на пять-шесть косарей. И ты будешь при этом мудро и покровительственно улыбаться. Можно по-матерински…

— Вот еще что!

— Пожалуй, ничего, кроме нашего дельца в родном Дожинске.

— Ясен перец. Булавин настропалил. Ой не терпится ему, коли речь заходит о политике!

— Об этом я наслышан. Ты давай ближе к телу и объекту.

Вероника, как была, не соизволив опоясать чресла и прикрыть вызывающе напряженные соски, потянулась за ноутбуком.

— Ты бы, сестрица, хоть соблазны свои спрятала.

— Да? Я, милок, так морально готовлюсь к нашей тройственной любви. Кабы после не было мучительно стыдно раздеваться в первую брачную ночь на троих.

Между прочим, твоя любимая Настена мне по секрету поведала: тебя возбуждают пожилые женщины, геронтофил. А без этого ты, мол, в постели никакой.