Клайв Стейплз Льюис - Хроники Нарнии

Ясно, что какой-то король великанов, похороненный здесь, повелел вырезать эти хвастливые слова на своем надгробии. Одни камни разбились, другие унесли, третьи завалены галькой, но два слова еще можно прочесть. Забавно, что вы решили, будто это написано для вас.

Джил и Юстэса словно окатили холодной водой. Значит, слова эти никак с ними не связаны, и все происшедшее – простая случайность.

– Не слушайте его, – сказал Хмур. – Случайностей не бывает. Нас ведет Аслан, и он допустил, чтобы остальные буквы стерлись. Он знал все, что будет, даже это.

– Ваш покровитель, наверное, очень старый, – сказал рыцарь и неприятно усмехнулся.

– Мне кажется, – сказал Хмур, – ваша дама тоже старовата, если она помнит стих, высеченный давным-давно.

– Ничего не скажешь, умно, жабья морда, – произнес рыцарь, похлопывая Хмура по плечу и снова хихикая. – Прямо в яблочко. Она не чета нам, людям, время и смерть ей неведомы. Тем более благодарен я ей за безмерную щедрость к простому смертному. Знайте же, я человек глубоко несчастный, и только она, моя королева, терпелива со мной. Она обещала мне огромное королевство в Наземье и свою руку, когда я займу трон. Но эта история слишком длинна, чтобы слушать ее стоя и на голодный желудок. Эй там, принесите вина и наземных лакомств для моих гостей! Садитесь, господа! Юная дева, сюда, в кресло! Сейчас я все расскажу.

Глава одиннадцатая

В темном замке

Когда приступили к ужину (пирог с голубями, ветчина, салат и сладкие пирожки), рыцарь продолжил свой рассказ.

– Поймите, друзья, я ничего не знаю о том, кто я и откуда попал в темный мир. Я помню себя только при дворе моей прекрасной королевы. Я думаю, она спасла меня от каких-то злых чар и привела сюда из великодушия. (Добрый Жаболап, ваш бокал пуст. Разрешите, я налью вам.) Даже и сейчас я под заклятием, от которого только она может меня освободить. Каждую ночь наступает час, когда разум мне изменяет, а вслед за разумом и тело. Я становлюсь таким бешеным, что мог бы броситься на лучшего друга и убить его, если бы не был связан. А потом я превращаюсь в чудовище, в огромного змея, голодного, гнусного и злого. (Возьмите еще голубятины, доблестный лорд.) Так мне все говорят, и это, конечно, правда, ибо она говорит то же самое. Сам я ничего об этом не знаю, потому что просыпаюсь, ничего не помня об отвратительном припадке, в здравом уме и теле, только очень усталый. (Леди, попробуйте вот этот, с медом, который принесли из Наземья.) Ее королевское величество уверяет, что я буду освобожден от чар, когда она сделает меня королем Наземья. Земля уже выбрана, выбрано даже место, где мы выйдем наверх. Здешние жители копали день и ночь, прокладывая путь, и сейчас продвинулись так далеко и высоко, что туннель всего на фут ниже травы, по которой спокойно ходят жители Наземья. Очень скоро судьба их должна измениться. Сейчас она пошла посмотреть на работы, и я ожидаю приглашения, чтобы явиться туда же. Когда тонкая земляная крыша будет пробита, я с ней и с тысячей подземцев окажусь там, наверху, нападу на врагов, убью их предводителя, разрушу их укрепления и стану королем в двадцать четыре часа.

– Для них это будет невесело, а? – сказал Юстэс.

– Однако ты сметлив! – воскликнул рыцарь. – Мне это и в голову не пришло… Понимаю, понимаю… – На секунду, на две он смутился, но вскоре лицо его снова стало безмятежным, и он громко рассмеялся: – Да что там, к чему так серьезно на все смотреть? Это же очень смешно – они там суетятся, возятся и понятия не имеют, что прямо под их полями и домами стоит армия и вот-вот вырвется наверх, как фонтан. А они и не подозревают! Они и сами, когда придут в себя, над этим посмеются.

– Ничего тут нет смешного! – сказала Джил. – Наверное, вы будете злым тираном.

– Ах, вон что? – произнес рыцарь, продолжая улыбаться и как-то противно поглаживая ее по голове. – Наша леди увлекается политикой? Да не беспокойтесь, душечка, я буду править страной, как велит мне она, моя королева. Ее слова будут мне законом, а мое слово будет законом людям, которых мы победим.

– В том мире, откуда я пришла, – сказала Джил, – таких мужчин называют подкаблучниками.

– Поверьте, когда у вас будет муж, вы будете думать иначе, – сказал рыцарь так, словно считал свои слова удачной шуткой. – Но моя дама не такова, я счастлив жить по ее слову, ведь она спасла меня от сотни опасностей. Ни одна мать не беспокоится о своем ребенке столько, сколько она обо мне. Она находит время ездить со мной верхом по Наземью, чтобы глаза мои привыкли к солнечному свету. Тогда я был в латах и с опущенным забралом, чтобы никто не увидел моего лица. Она одарена провидением и знает, что это помешало бы мне освободиться от волшебных чар, которыми я опутан. Разве такая дама не достойна полного повиновения?

– Дама неплохая… – произнес Хмур таким тоном, каким кого-нибудь бранят.

Они страшно устали от рассказа еще прежде, чем кончили ужинать. Хмур все гадал, что за игру ведет колдунья с этим молодым дуралеем? Юстэс думал: «Да он просто держится за ее юбку, стыд какой!..» А Джил говорила себе: «В жизни не видела такого дурака и воображалы!» Но когда с ужином было покончено, настроение у рыцаря изменилось. Он больше не смеялся.

– Друзья, – сказал он, – час мой близок. Мне стыдно, если вы увидите меня таким ужасным, но мне не хочется оставаться одному. Сейчас придут, привяжут меня к креслу за руки и за ноги, потому что в ярости я разрушаю все, что под руку попадется. Так мне сказали.

– Конечно, – сказал Юстэс, – мне очень жаль, что вы заколдованы, но что они сделают с нами, когда придут вас привязывать? Я слышал, нас посадят под замок. Очень уж мне не нравятся все эти темные места. Лучше бы нам остаться здесь, у вас… если можно.

– Надо подумать, – сказал рыцарь. – Никто, кроме королевы, не может оставаться со мной в этот час. Она так заботится о моей чести, что только ее слух страдает от слов, которые я произношу в припадке. Нелепо просить помощников наших, гномов, чтобы они оставили вас со мною. Вот они идут, я слышу их мягкие шаги. Пройдите в ту дверь, она ведет во вторую комнату, и подождите там, пока я не очнусь и меня не развяжут; а не захотите ждать – возвращайтесь и сидите здесь, пока я страдаю.

Они вошли в дверь, которую раньше не заметили, и, к своей радости, увидели, что там – не темнота, а довольно светлый коридор. Открывая двери наугад, они нашли в одной комнате воду для мытья и зеркало.

– Он даже не предложил нам помыть руки, – сказала Джил, утирая лицо полотенцем. – Эгоист и свинья!