Алексей Пехов - Страж. Тетралогия

— Соль с берега святого моря, собранная Людвигом Святым, королем Прогансу, во время первого крестового похода. Она выжжет ее силу.

Я убрал узелок в карман.

— Нам не следует больше мешкать. Для него это временная стоянка, и очень скоро вёлеф продолжит путь к Свиловскому тракту. Начнем, как только Людвиг обойдет хутор по лесу и окажется на противоположной стороне. Постойте! Сперва молитва.

Он опустился на колени, перекрестился:

— Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен…[70]

Брат Курвус молился истово, в его глазах пылало пламя веры, и сила молитвы, льющаяся от него, охватывала нас так, что по коже бежали мурашки, а дыхание перехватывало.

Он закрыл глаза, продолжая читать молитву, и тяжелый крест в его руке разгорался с каждым словом, а трава вокруг того места, где мы находились, расцветала белыми венчиками ландышей, время которых уже давно прошло.

— …ибо Ангелам Своим заповедует о тебе — охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею, на аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и дракона. За то, что он возлюбил Меня, избавлю его, защищу его, потому что он познал имя Мое…

По щекам Ханны катились слезы, молитва окружала нас теплом, дарила силу, храбрость и прогоняла сомнения. В какой-то момент мне стало казаться, что я сверну голову вёлефу голыми руками, что ни одно его заклинание мне больше не страшно.

Я поражался той бешеной, яркой, неприкрытой вере, что жила в сердце брата Курвуса. Она была способна изменить мир и тех, кто находился с ним в этот момент.

Проповедник шептал слова следом за монахом и осенил себя крестом, когда молитва завершилась.

— Ступай, Людвиг, — сказал каликвец, впервые обратившись ко мне на «ты». — И да сохранит тебя Господь.

Я кивнул и поспешил через лес. Птахи нигде не было видно, кажется, она решила не присутствовать при том, как монах молится. Чтобы оббежать поляну и оказаться напротив сарая, мне потребовалось не больше пяти минут.

Отсюда до постройки оказалось шагов сто. Надо было преодолеть лужайку и перелезть через забор. Простенькая задача, особенно если никто в этот момент не будет смотреть в мою сторону.

Я услышал дыхание у себя за спиной, резко развернулся и едва успел остановить руку, прежде чем кинжал ударил в лицо Ханны.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел я ей.

Она решительно, с вызовом, задрала лицо, чтобы смотреть мне в глаза:

— Я иду с вами!

— И кто это решил?

— Учитель и брат Курвус! Вам может понадобиться помощь.

Я мог бы сказать, что вряд ли она мне чем-то поможет. Мог бы сказать, что надежда законника защитить свою ученицу, отправив ее со мной, туда, где, по его мнению, более безопасно, очень призрачна. Это ее не защитит. Но сказал я совсем другое:

— Послушай, Ханна. Пожалуйста, останься здесь. Тебе не следует идти со мной. У тебя впереди вся жизнь, ты только начинаешь свой путь, и еще много раз тебе выпадет возможность влезть вот в такие заварушки и помочь кому-то. Сейчас ты рискуешь напрасно и, боюсь, даже не понимаешь этого.

— Если я молода, то это не означает, что я глупа, господин ван Нормайенн.

— Я не называл тебя глупой.

— Я знаю весь риск и последствия тоже прекрасно себе представляю. И не бойтесь за меня.

— Это твой выбор, Ханна, — неохотно ответил я ей. — Я не твой учитель и не имею права тебя останавливать. Но пока еще не поздно, ты можешь остаться зде…

Она резко схватила меня за плечо и расширившимися глазами указала в просвет между деревьями. Из разрушенного дома неспешно вышел человек. Отсюда я не мог разглядеть его лица, но он был достаточно грузен, облачен в распахнутый колет и короткие дворянские штаны, на его поясе висел длинный меч, а в руках он держал черную, перекрученную палку.

Подняв руку вверх, он крутанул указательным пальцем, и над его головой медленно начали кружиться кроваво-красные сгустки магии. Затем он махнул палкой, и где-то с противоположной стороны грохнул взрыв. Почти тут же прогудела серебряная труба церковной магии, и вёлеф пошатнулся от невидимого удара.

— Началось, — сказал я. — Будь готова. Как только он скроется за домом.

Вой, рев, пение, вспышки магии загремели над заброшенным хутором, а затем у меня волосы встали дыбом, потому что из сарая полезли темные души.

Их было больше дюжины, сколько точно, я сосчитать не мог, но каждая из них была похожа на другую, и не возникало сомнений, откуда вёлеф их взял и как смог подчинить души нерожденных младенцев, искаженные, почерневшие, с деформированными, воющими головами. Они стали материальными темными одушевленными, видимыми для обычного человека. Нелепо переваливаясь, почти все они поползли туда, где гремел бой, и лишь пятеро остались кружить недалеко от сарая.

Постройка была крепкая, приземистая, с узкими оконцами, куда не мог бы пролезть человек, и небольшой, сейчас распахнутой настежь дверью.

— Они охраняют сарай, не дом, — сказала Ханна. — Охраняют лишь то, что ценно.

Я кивнул. Все верно. Кровь он прячет там.

— Жди здесь! — приказал я ей. — Не знаю, насколько они сильны, но из-за того, что материальны, мои фигуры и знаки не смогут их уничтожить. Только кинжал.

Вёлеф скрылся за домом, там гремело, выло, земля вздрагивала.

Я стремительно миновал открытый участок, оказался возле плохо оструганного забора и только тут понял, что девчонка все-таки меня не послушалась.

Спорить и гнать ее не имело смысла — дорога каждая секунда.

Для роста Ханны забор был достаточно высок, чтобы она перебралась через него в два счета и не задержалась дольше, чем это требуется. Так что я подставил ей руки, она вскочила на них, и мне оставалось лишь перебросить ее через преграду. А через секунду я уже перемахнул следом.

Законница, забыв о моих словах, что наш дар здесь не поможет, обрушила на сарай фигуру, которую я не знал, и от четырех одушевленных пошел черный пар. Это было удивительно, потому что магия Ордена действовала там, где магия стражей пасовала. Я уже сделал попытку швырнуть знак, но ничего не добился.

Твари, не замечая меня, кинулись на Ханну, и я закрыл ее собой, выставив кинжал.

Темная сущность, ближайшая к нам, неслась мне прямо в лицо, но Ханна сбила ее фигурой, а я что есть сил ударил ногой по маленькой голове, ломая кости слуге вёлефа, а затем приканчивая его. Трое других уже были рядом. Я ткнул одного кинжалом, и, напоровшись на него с лету, одушевленный перетек в клинок.