Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— Премного благодарствую, царь-батюшка, да человек-то я мирный, происхождения простого, военному делу не ученый… — развел было растеряно руками свежеиспеченный замглавкома, но тут же добавил: — Но ежели держава без меня обойтись не может, то я завсегда готов. Воля ваша, царь-батюшка. Будет вам добровольная дружина. Мы с кумом Митрофаном для Лукоморья родного порадеем, не извольте волноваться. Только нам ведь, кроме солдат, еще и снаряжение, и оружие будет надобно…

Царь удовлетворенно кивнул.

— Ты, полковник Гвоздев, знай себе набирай добровольцев. А снаряжение и оружие вам будет.

И продолжил:

— С целью отражения нападения врага, приказываю сформировать… сформировать… — он поскреб в затылке, сдвинув корону на лоб, как будто вспоминая что-то, — сформировать… оборонное командование. Под моим командованием. Первое заседание объявляется открытым…

Часть четвертая

Что у трезвого на уме, то не вырубишь топором.

Проводник — маленький, рыжеватый, кривоногий человечек с хитро косящими узкими глазами и торчащими во все стороны волосами, что делало его похожим на рябое небритое солнышко c темным прошлым — сочувственно взглянул на приунывшего царевича, не проронившего ни слова с тех пор, как они, собрав остатки шашлыка, взгромоздились на Масдая и отправились в обратный путь — в Атланик-Сити, столицу рудокопов атланов.

— И чего теперь куда? — стараясь звучать скорбно, соответственно ситуации, проговорил он.

— Не знаю… — едва прошевелил губами Иванушка и снова уткнулся лбом в поджатые колени. — Теперь — не знаю…

— А у тебя что — предложения будут? — испытующе прищурился на атлана Агафон.

— Ну, как бы если и подумать, то, может быть и будут, — уклончиво пожал плечами проводник.

— Так говори, вольный стрелок, не ходи вокруг да около, — очнулся от сытой дремы дед Зимарь. — Как звать-то тебя, сынок? Не обессудь на старика — чегой-то я запамятовал. Имя-то уж у тебя больно непривычное.

— Ясенем меня зовут, — несколько обижено напомнил атлан.

— Ясенем? — переспросил дед. — Это как дерево, что ли?

— Да, — с гордостью подтвердил проводник. — У нас по названиям деревьев сплошь да рядом детей называют.

— А почему именно деревьев? — заинтересовался волшебник.

— Если не секрет, — уточнил старик.

— Я слышал, у северных народов обычай есть детей в четь камней называть и металлов — Диаманда, Эсмеральда, Сильвер, Злата, Булат и так далее, потому что они у них — редкость и драгоценность. А в наших горах редкость и драгоценность — деревья. Да еще всё, что связано с деревом, в том числе, и имена, считаются у нас оберегами от горных демонов. Вот и весь секрет.

— Я спросил у Ясеня: "Где моя любимая?" — пробормотал, горько усмехнувшись своим мыслям, Иванушка и снова уткнулся в колени.

— Я говорю, что где любимая твоя, я знать не могу, — многозначительно взглянул на него антал. — Но вот человечка, который может, я знаю.

— Кто это? — мгновенно очнулся от своих страданий и вскинул голову царевич.

— А вы долго по нашей стране путешествовали, пока меня нашли? — в ответ на уже свои мысли полюбопытствовал вдруг ни к селу ни к городу проводник.

— Нет. Пару дней, не больше, — ответил Агафон.

— Да и то ее толком не видели — от избушки охотничьей к избушке метались, — добавил дед.

— А-а, — с непонятным удовлетворением протянул Ясень. — Значит, порядков наших и обычаев не знаете.

— Нет, — в один голос подтвердили путешественники, и даже Масдай.

— Тогда я вам расскажу. Есть у меня одна женщина знакомая, которая гадать может. Если я ее попрошу, то она вам что хотите расскажет.

— Так что ж ты раньше-то молчал? — воскликнул Зимарь.

— А то, — строго взглянул на него проводник, — что гадание у нас под страшным запретом. Если власти пронюхают — в тюрьму загремит не только гадальщик, но и клиент! Опасное это дело. Кого попало к знакомой гадалке я не поведу. И не уговаривайте.

— Так что ж ты это? Сказал "А" — сказывай и "Бэ"! — потребовал дед Зимарь.

Ясень замялся.

— Ясень, пожалуйста, помоги нам! На тебя вся наша надежда! — взмолился Иванушка.

Проводник вздохнул и развел руками.

— Мы заплатим, — проявил чудеса догадливости волшебник, и проводник мгновенно сдался:

— Только это дорого обойдется.

— А правду она говорит-то хоть, али когда как? — прищурился на проводника испытующе дед Зимарь.

— Истинную правду, — как олицетворение оскорбленной искренности, правдивости и честности прижал руку к сердцу Ясень. — Если гадание не выйдет, и вы свою кралю разлюбезную не найдете, возвращайтесь — она вам все вернет, до последней монетки.

Иванушка с робкой надеждой обвел взглядом друзей:

— По-моему, это надежная гарантия?..

— Еще бы, — довольно хмыкнул атлан. — Только у меня еще несколько условий будет.

— Каких?

— Ни про гадание, ни про гадалку — никому ни слова, ни полслова.

— Могила, — страшным шепотом поклялся за всех Агафон.

— Чего нагадает — никому постороннему не говорить.

— Ясень… пень…

— Сразу, как только она вам погадает, летите из города и не оглядывайтесь.

— Уже летим, — заверил его Масдай.

— И деньги вперед.

Ковер покружил над городом, почти не различимым в рано опустившихся октябрьских сумерках, и ворчливо поинтересовался у проводника:

— Ну, что? Узнаешь местность? Куда садиться-то?

— М-м-м… вот туда, — и он ткнул пальцем куда-то вниз и вправо. — Там постоялый двор моей старой знакомицы — Лианы. Она в постояльцах неразборчива, кого попало принимает и вопросов не задает.

— От кого попало слышу! — не замедлили обидеться Агафон.

— По-твоему, мы — "кто попало"? — сердито поддержал его дед Зимарь, готовый к бою за свое и друзей доброе имя.

— Вы — нет, — поспешно качнул лохматой головой проводник. — А вот он, — он ткнул пальцем в Масдая, — да. Но, если вы хотите, чтоб на вас ходил смотреть весь город, как на заезжий зверинец…

— Понятно, — оборвал его волшебник. — А твоя гадалка где обитает?

— Тс-с-с-с!!! Чего кричишь? Чтоб все услышали? — испуганно зашипел Ясень. — Не бойся. Я свои обещания выполняю.

Масдай при тусклом свете фонаря мягко опустился на середину и без того неширокой улицы, прямо у входа на постоялый двор "Гибкая Лиана", архитектурой, или, вернее, отсутствием таковой напоминающий, скорее, дот, и тут же был скатан путешественниками и торопливо внесен внутрь.