Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви

Стараясь не делать резких движений, я наклонился, словно разглядывая цветы. А сам в это время, прикрываясь коробкой с мороженным, поднял дубинку с земли.

"Надо идти в дом! Там Галина! И если какая-то сволочь...а впрочем, почему какая-то! Сынуля Аркаши! Ему было назначено на это время. Но он же дохлятина, по уверениям Галины! Ну и что! Мог явиться не с такими дохлыми, как он сам, приятелями.

Я старался идти неторопливо. Хотя мне страшно хотелось отшвырнуть эту коробку и бежать что есть мочи к Галине. Сердце сжималось от нехорошего предчувствия.

Но если их там много, то не стоит сразу врываться в дом, надо выяснить что и как. Я открыл входную дверь и вошел. Большая комната - это своего рода прихожая. Сюда выходило пять дверей, и находился пост охраны, где и должен был сидеть Алексей, наблюдая по мониторам за видеокамерами, установленными по периметру парка. Покидать свой пост он мог, только если шел открывать дверь гостям, не имеющим ключа, но сейчас его кресло пустовало. В холле никого не было.

"Куда он мог подеваться?"

Но когда я заглянул за деревянный барьер, на котором стояли мониторы, то все стало ясно. Алексей лежал за креслом на полу и был без сознания.

Я аккуратно поставил коробку с мороженым на барьер и попытался нащупать пульс у лежавшего на полу охранника. Пульс был слабый, но ровный. Алексей просто находился без сознания. Кровавая ссадина на виске наглядно показывала, что это его забытье было насильственного происхождения.

"Кровь ещё даже не свернулась! Значит, всё случилось буквально накануне моего прихода...

Я торопливо ощупал кобуру охранника. Пусто! Так! Дубинка уже не казалась мне достаточным аргументом против вооруженных пистолетом людей. Я выпрямился и осторожно ступая, направился к двери ведущей во внутренние помещёния дома, когда распахнулась дверь, ведущая на кухню.

Видимо меня выручило то, что я уже был настороже и без промедления метнулся к возникшему в проеме двери человеку. А вот тот к моему стремительному спурту оказался не готов и отреагировал с запозданием. В результате я, проскочив беспрепятственно пяток шагов по холлу и вытянувшись в струнку в прыжке, всадил ему концом дубинки в живот. Незнакомый тип ожидаемо с болезненным всхлипом скрючился, ухватившись обеими руками за пострадавший живот, при этом доверчиво подставляя мне свою белобрысую голову. Я миндальничать не стал. Без всякой жалости врезал, как следует тяжелой деревянной дубинкой по башке этому блондину. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы он рухнул словно мешок с картошкой на пол. Я подышал яростно над ним, контролируя малейшее движение, но блондин лежал совершенно неподвижно, и повода добавить я не усмотрел. На затылке к тому же расплывалось кровавое пятно. Не церемонясь, я перевернул налетчика на спину и выругался беззвучно.

- Не Москва, а деревня какая-то! Снова я встретился со знакомцем!

Блондина я опознал без труда, хоть и видел его всего раз в своей жизни. Ведь это именно он, собирался насиловать мою Светочку, а затем хотел и меня прикончить там, в коридоре на Новогоднем балу магов.

"Итак, снова Стригуновы. Но что они тут-то делают? За мной пришли? Вряд ли! Меня проще перехватить где-нибудь в городе, а здесь разбойное нападение на усадьбу и всё такое..."

Ничего не надумав, я обыскал распластавшегося на полу мага.

"Вот и пистолетик охранника. Глок17. Магазин полный, но будет ли толк, если тут замешаны маги? Будет, если не дать им время подготовится и создать там всякие их `кольчуги` и `доспехи`, а напасть неожиданно и перестрелять их всех к чёртовой матери!"

С Глоком в одной руке и с дубинкой в другой, я двинулся к кабинету Галины, ну или моему, можно и так сказать. Кабинет располагался на первом этаже, но не близко от входа. Коридоры были пустые, и я никого не встретил, бесшумно ступая по паркету и осторожно выглядывая каждый раз из-за угла. И тут мне повезло. В очередной раз, когда я выглянул из-за угла, здоровяк, стоявший перед приемной, где обычно сидел секретарь Петр, глядел в этот момент в другую сторону. Я шустренько спрятался за угол. Требовалось подумать.

"Это не пять метров большими скачками, как кенгуру проскакать в холле. Тут метров пятнадцать или больше будет и пока я бегу из меня, чем-нибудь стреляющим дуршлаг можно будет сделать и макароны откидывать, или приложить всеми разновидностями боевой магии. Может, конечно, я снова впаду в это свое состояние ускорения, а если нет? И что делать? Стрелять? Можно, но нужно ещё попасть. Пистолет не винтовка могу и промазать. Да ещё и шумно будет. Сколько их там, в кабинет-то набилось? Вся банда выскочит на шум и разорвет меня на кусочки. Значит, стрелять нельзя, но и дубинкой огреть его по башке не удастся, я добежать не успею. Самого огреют чем-нибудь. И из лука, какая жалость, я стрелять не умею, - думал я, глядя на висевший передо мной двухметровый боевой лук английских стрелков со спущенной тетивой. - Оружие-то здесь у Аркадия по стенам развешано немало, но вот беда: всё это холодное оружие. Может копье какое взять? Все-таки удлинение руки... Но копья в пятнадцать метров длиной не существует... А может как-нибудь обмануть этого типа там в коридоре? Выйти так скромно из-за угла... Мол прогуливаюсь я тут... Нет, всё равно приложит чем-нибудь сначала, а уж потом разбираться будет... Но с другой-то стороны мне надо сократить дистанцию, хотя бы метров на десять, а там уж я ускорюсь и будь что будет. Но как мне эти десять метров невозбранно пройти? А если переодеться?! Во что? А вон там в коридоре вроде что-то подходящее к стене пришпилено..."

Я вернулся по коридору назад и придирчиво осмотрел висевший на стене полный наряд африканского вождя какого-то неведомого племени типа мумбо-юмбо: пестрый балахон, перья на голову и бусы на шею, а главное к наряду прилагается копье-ассегай, короткое два метра и очень удобное в рукопашной...

"Так, а ведь морда у негра априори черной должна быть! Не беда, вон клумба с розами под окном. Там отличная жирная черная земля... Мне ведь только удивить того типа надо и пройти немного, а уж потом и мне, и ему будет безразлично, что там на мне намазано и надето...

Я торопливо разделся догола и натянул на себя пестрый красно-желтый балахон из невероятно грубой и ужасно колючей ткани, пристроил на шее бусы из красных, синих, зеленых и желтых стекляшек затем последовала шапочка с большими белыми перьями.

Остался заключительный этап: нанесение макияжа. Я вылез в окно в ближайшей комнате. Черная, жирная, влажная земля, почерпнутая из клумбы легко размазывалась и давала великолепный, интенсивный черный цвет. Ноги и руки торчавшие из балахона сразу стали выглядеть у меня не хуже, чем у любого негра: чернее черного и даже блестели. Как выглядит у меня лицо, я не знал, поскольку зеркала не было, но полагал, что тоже впечатляюще.