Артем Лунин - Перед бурей (СИ)

Джонатам прислушался к себе и замотал головой. На второй раз он замахиваться не стал бы. Джурай высмотрел подходящий валун, переместил и поставил заслон секущему льдом ветру. Путники забились между камнями и сели спинами друг к другу, ожидая, когда закончится созданное человеческой волей буйство стихии. Воличи поочерёдно грели пространство, но, как и недавние попытки Джурая чуть охладиться, их усилия пропадали втуне.

Вьюга была так же яростна, как и предшествующий ей огненный ветер.

— Кончилось наконец, — сказал Джонатам, всё это время он к чему-то прислушивался. Джурай с сомнением посмотрел на друга, потом в сплошную снежную пелену.

— Я имею в виду — Алек перестал. Остаётся только ждать, когда оно само остановится…

Джурай решил не ждать и дал команду отправляться. Люди выбрались из своего укрытия, щурясь от снега, усыпавшего гору.

— Проводник меня, — пробормотал Джурай, оскальзываясь на камнях. — Куда там нашим погодникам, которые разве что дождь призовут или град отгонят от полей!..

— Алек однажды хамун остановил, — сказал Джонатам. — И после этого надорвался…

Они тревожно переглянулись и поспешили наверх.

Местность изменилась разительно. Снег скрыл провалы и острые камни, кое-где ледяная корка сплошь покрывала землю. Спешить не очень-то получалось. Время от времени Джонатам останавливал отряд, выясняя путь, иногда приходилось поворачивать назад, идти в обход заваленной тропы. Снегопад прекратился, зато подул сильный тёплый ветер, пахнущий весной.

Несколько раз они обходили тела, застигнутые пожаром или камнепадом.

Урэтхи вдруг остановился, жестом призвал всех к тишине. Люди застыли, напряжённо вслушиваясь.

— Идёт кто-то, — пробормотал Джонатам. Путники взялись за оружие.

За один лишь день летний пожар настиг их,

Потом осенние дожди тушили огонь,

А после зимняя вьюга бросала ледяную крошку,

И снова летнее Солнце согревало путников.

И всё это за один лишь только день,

День как год…

Кэвин бежал сломя голову, прыгал по шатающимся камням, скользил и падал, вскакивал, нёсся дальше. Он не вполне понимал, куда бежит и зачем, в голове билась лишь одна мысль — скорее, скорее!..

В очередной раз поскользнувшись и рухнув, он проехался на заднице, слетел с тропы и, уже прощаясь с жизнью, рухнул на кого-то, сшибив с ног.

Этот кто-то приземлился сверху, вышибив весь воздух из лёгких, выругался незнакомыми словами. Вздёрнул добычу на ноги, встряхнул так, что у Кэвина лязгнули зубы, и рычаще поинтересовался, кто он такой и зачем падает с неба, сбивая с ног добрых путников.

Кэвин проморгался от снега и решил, что путники не выглядят добрыми. За ворот его держал здоровенный детинушка с неприветливой физиономией. Остальные четверо с оружием наготове посматривали вверх, откуда прилетел незадачливый бегун.

Кажется, я должен испугаться, подумал Кэвин. Но страха почему-то не было. После того, что он видел на вершине горы, пятеро головорезов казались какими-то бледными и неубедительными…

Мысль об этом стряхнула оцепенение.

— Вы… за ним?.. он там… скорее!.. — выпалил невнятно юноша.

— Чего?.. — здоровяк снова встряхнул его, и слова вдруг выстроились в верном порядке.

— Меня зовут Кэвин. Я оруженосец моего дора Александра. Который сейчас умирает на вершине этой горы!..

Путники ошарашено переглянулись. Кэвин хотел заорать, торопя, но тут громила поставил его на тропу.

— Идти можешь? — спросил Джурай.

Кэвин не был уверен, но вдруг обнаружил, что он уже бежит вместе со всеми, не обращая внимания на боль в плече и рёбрах. Джонатам время от времени останавливал "добрых путников" и вертел головой, бормоча, что из-за снега и обвалов не узнаёт знакомой дороги. Кэвин и сам её не узнавал, но проводник каким-то образом всё же находил путь.

Вот и вершина…

Равнодушно обходя и перешагивая тела, которых здесь было довольно, они вскарабкались на скалу со Знаком.

Вокруг бушует вьюга. В снежных вихрях возникают лица — и обмороженные, и обгоревшие в огне моей ярости. Голос из-за правого плеча называет их имена — "это тоже твои". Говорит моя совесть или мой первый мертвец?.. какая разница. Я и сам мертвец, кажется. Мертвец, но ещё могу убивать.

Меч в руке, такой знакомый сабер, безо всяких украшений, только знак мастера на торце рукояти, стилизованное изображение чири. Солнце горит на клинке… нет, это отсвет Луны, чудовищно большой. Всё вокруг тонуло в призрачном свете, разламывалось на куски и падало в бездну. Кровь капала со стигматов на моих руках, и тёмные капли падали на камни, скрепляя их, замедляя гибель мира — но не останавливая.

Свет пылал вокруг меня, превращаясь в нечто противоположное, во Тьму, и скоро Тьма затопила весь мир…

Я сделал что-то неправильно. Я наполнил себя ненавистью, воспользовался своим Даром. И, когда ненависть иссякла, во мне ничего не осталось, и некуда стало идти. А неподвижность и пустота — это смерть.

Я уничтожил сам себя. Ненависть — обоюдоострое оружие, она убивает и того, на кого направлена, и того, кто прибег к ней. Но есть противоядие…

Смерти нет, когда есть… что?..

— Ну, что?!. - нетерпеливо позвал Джурай.

Джонатам только отмахнулся, разглядывая Доражей, отца и сына. Алек лежал, раскинув меченые стигматами руки, на губах его и в уголках глаз запеклась чёрная кровь. Дыхание было редким и неглубоким, сердце билось еле-еле.

— Носилки, — глухо, отрывисто сказал Джонатам. — И привяжите их как следует, особенно Арагана. Со стрелой поосторожнее. Без целителя он умрёт. Насчёт Алека — не знаю. Нужно звать Луису…

Он скрипнул зубами и тихо помянул Проводника.

— Я не смогу позвать её отсюда!.. Здесь умирали, здесь Алек буйствовал… Мне придётся спускаться вниз!

— Может быть, и не придётся, — сказал Джурай. — Буйство Алека было видно издалека, за десятки поприщ, и по Живе звон шёл. Насколько я знаю Луису, она непременно явится сама. Потому как мы беспомощные сопливые мальчишки и без её помощи совсем пропадём.

Джонатам нервно засмеялся.

— Да, на неё похоже…

Он всё-таки спустился пониже и попытался достать Луису — не выходя из тела, просто ощутить яркий свет целительницы. Закрыл глаза, утишая сердце, потянулся далеко… нет, не столь уж далеко…

Сначала почему-то ему попалась Симона. Обе девушки в сопровождении людей из Дорноха пробирались через лес где-то… очень близко от подножия горы!..