Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна

Он стукнул кулаком по резному коньку украшавшему крыльцо. Глаза сверкнули отражая тусклый свет звезд проглянувших сквозь истончившуюся небесную хмарь.

— Ерунда, — отмахнулся Сергей. — Он сам умный был, и без этих слов.

— Не скажи. Я своего сына лучше знаю. Показал ты ему, что не ухватки хитрые главное, а умение их применить. А для этого ум надобен. Ты не обижайся, — усмехнулся Мороз, — но ведь сам-то, в бою супротив того же Мечиславки, на голой силе долго не выстоишь. А вот как только думать начнешь — как ребенка его носом в землю натыкаешь.

— Так я просто больше знаю, — растерялся Сергей. — Да, может быть по силе и уступлю, но знаю, как эту силу против него же применить, меня этому долго учили…

— Вот видишь. Неужели сам своих слов не слышишь? — удивился боярин. — А Мечиславка твою науку туго усвоил. Приехали тут купцы, дюже цены подняли, сами все за дешево купить норовили. Я озлился, сам понимаешь, а мой пацан, вдруг начал им поддакивать, соглашаться. Я сперва не понял, думал совсем глупый парень. А он тихой сапой из них столько денег вытянул, что я в лучшем случае половины не ждал. А их товары едва не за полцены взял. Потом сказал, ты его научил, что если на тебя давят, нужно поддаться, что бы победить.

Сергей рассмеялся. Он встал, повернулся к боярину. Тот смотрел хмуро, но в глазах нет-нет, да проскакивали веселые искорки.

— Тогда я расскажу ему еще одну историю. Про великого воина, равного которому не было в целой стране. Он был велик настолько, что стал сражаться лишь деревянным мечом, ибо даже так, никто не мог одержать над ним победу. И прожив полвека, он решил записать все, что познал о ведении поединка. Тактику и стратегию. И сотни лет, его записи учили не только воинов, но и правителей, торговцев, мастеровых… Всех, кто стремился стать лучшим в своем деле. Так воин доказал, что мастерство человека не может быть однобоким. И мастер в одном, легко станет лучшим и в другом.

Долго молчал боярин, обдумывая услышанное, наконец почесал макушку, и чуть растерянно произнес:

— Не поверил бы раньше. Ибо заведено богами — один сражается, другой сеет хлеб, третий торгует… Но теперь, глядя на Мечислава, вижу правду в твоих словах. Верю, что такое возможно. Может и Мечислав станет управителем, таким же отличным, каким был воином.

Они молча смотрели на небо. Тучи расступились под их взглядами, небо усеянно звездами так густо, что похоже на пашню — звезды в гроздьях, как зерна на колосе, изогнутый месяц опасно выставил рога, того и гляди понесется вперед, серпом сжиная небесную пшеницу. Одна из звезд дрогнула, устремилась к земле, чиркнула небо, оставляя медленно затягивающийся разрез, и упала где-то далеко-далеко, у самого горизонта.

— Услышали боги мои слова, — прошептал Мороз, задумчиво вглядываясь туда, куда по его мнению упала звезда. — Говорят, хорошая это примета. Значит, и правда, сбудутся мои слова. Не сгинет мой род на мне, как боялся. Мечислав продолжит, и его потомки еще встанут в один ряд с Великими Князьями! Узнает еще Русь детей Морозовых!

Пять дней прогостили друзья у гостеприимного боярина. Сергей много времени проводил с Мечиславом, торопливо вспоминая все, что ему было известно об управлении. Известно было не много, но даже эти крохи Мечислав запоминал с жадностью. От чего-то кривился, пытался спорить, но задумывался, и понимал — а может и правда так лучше и правильнее? Какие-то вещи Сергей и сам отбрасывал, как слишком прогрессивные для этого времени. Не поймут-с, только навредят.

Сдержал и обещание данное Морозу — рассказал Мечиславу историю о фехтовальщике Миямото Мусаши, написавшем трактат Книга Пяти Колец, и что помнил из этого трактата, а помнил не мало, это ж не наука управления, а любимое много лет дело! И еще рассказал историю о человеке, который отморозив обе ноги, сделал себе деревянные, научился на них не просто ходить — танцевать, и вновь смог стать воином и великолепным всадником. Что бы не оюбъяснять что такое самолет, пришлось превратить его в коня, и вышло не так уж и плохо.

Рассказы воодушевили Мечислава. Вечером, оставшись наедине с Сергеем, Мороз смеясь рассказывал, что сын попросил найти человека, который научит его читать и писать. Тот сразу же послал человека к волхвам, с просьбой помочь, и те ответили согласием.

— Так что, — Мороз от избытка чувств, хлопнул себя по колену, — скоро и Мечиславка возьмется на пергаментах свои записи делать!

С трудом удалось вырваться. И то лишь взяв с собой Мечислава, не желающего расставаться с Сергеем, который мог рассказать еще так много нужных и интересных вещей. Вот так, сам того не желая, Сергей вдруг стал наставником молодого боярина. Пришлось напрягать память, и вспоминать все, что не очень уж и внимательно слушал в институте на парах.

Хоть до Полесной было рукой подать — каких-то десять дней пути, но Мороз настоял, что бы с Мечиславом отправился небольшой отряд под предводительством хорошо им знакомого Кряжедуба. Пришлось согласиться. Да и не очень-то друзья сопротивлялись. По совести сказать, обоим уже надоело ночами тревожно всматриваться в темноту, а днем зыркать по сторонам, выискивая спрятавшегося за деревьями татя. Пусть даже оставалось делать это десять дней и ночей.

Кони неторопливо трусили по дороге, фыркали, звенели удилами, острые уши крутились, прислушиваясь к неторопливой беседе всадников.

— Самое главное — это люди, — говорил Сергей, стараясь не смотреть на пасмурное небо, цветом напоминающее глаза Лики. — От того, насколько они будут преданы тебе и делу, которое делают, зависит большая часть успеха и процветания. Проще всего добиться этого придумав великую цель, или идею. Но это и самый страшный вариант.

— Почему? — не понял Мечислав. Даже Яросвет насторожился.

— Все просто. Те кто начинают жить ради идеи, способны на очень страшные вещи. Кощей рядом с такими воплощением добра покажется. Ради своей идеи, они не остановятся ни пеерд чем. Убийство сотен, тысяч — для них ничто, если это приблизит их цель хоть на шаг. Любое злодеяние, любая жестокость будут оправданы и приняты.

— Быть такого не может! — воскликнул Яросвет.

— Увы, еще как может, — Сергей вздохнул и повертелся в седле, разминая затекшую поясницу. — Идея обладает великой силой, способной не только менять людские сердца, но и разрушать города… да что города — империи!

— Но если идея оружие опасное, что тогда? — не отвлекаясь на пустую беседу, поспешил уточнить Мечислав.

Яросвет недовольно надул губы, он собирался поспорить с Сергеем, а тут перебивают всякие.

— Во-первых, лично отбирай людей. Если видишь, что человек скользкий, то лучше не рискуй, даже ерунда может все дело испортить. Есть еще одно…