Сергей Кусков - В тени пророчества

— Во-первых, большинство пророков были скользящими. Их Выбор был в том, чтоб нести людям свет и прозрение. В их понимании, конечно. Во-вторых, у Конторы есть специальный отдел, который за этим следит. Чтоб не было нарушений.

— А язычество? Духи, идолы, жертвоприношения божкам?

— Сам подумай.

Ладно, проехали. Не дорос я еще до серьезных тем.

— Говоришь, большинство. А есть и меньшинство? Эти с кем общаются?

Эльвира усмехнулась.

— Миш, видящих в мире полно. Весь вопрос в том, что они видят и что им говорят. Мы не можем действовать сами, в открытую. Но плести интриги, влияя на положение вещей косвенно — это можно. И уже много тысяч лет мы это делаем. И темные, и светлые. Прямое вмешательство ограничивается приставлением к человеку от каждой конторы по ангелу и по демону, а остальное — по мере обогащенности фантазии.

Интриганы, блин! Тоже мне тайна!

Я тоже подставил лицо солнцу. Да, ну и спектр у него! Жуть просто! А ветерок, перегоняющий ядовитые воздушные массы, забавно колыхал волосы. Которые по логике не должны колыхаться, потому что их тут нет. Интересно!

Я усмехнулся этой мысли и стал слушать мелодию, напеваемую ветром в этом мире.

— А почему людские колдуны ему тоже подчиняются? — вспомнил я разговор с отцом Михаилом.

— Так колдовство, волшебство — это часть нас, потусторонних сил! Люди ведь изначально ничего не умели. Это нелюди их колдовать научили. И закрепили способности на генном уровне. Поэтому, когда орден впервые собрался под одним знаменем, стал брать много силы светлых, не компенсируя его силой темных, и начались проблемы. Я ответила?

Затем она эротично перевернулась на спину, откинув голову назад и демонстрируя свои прелести. Опять за старое? Ну что ж, я обещал играть по ее правилам, значит буду.

И внимательно оглядел ее тело.

Нет, не то. Ну, не вызывала она у меня никаких чувств! Ну, грудь. Ну, голая. Ну да, знаю, не малолетка она, просто выглядит так (по не зависящим от нее причинам, между прочим). Ну да, есть что-то между нами, энергетика какая-то. Мои недавние краснения — тому подтверждение. Но это все какое-то не такое. Духовное, что ли, детское, не серьезное. Из нее получился бы хороший собутыльник, но никак не дама сердца.

Теперь уже я подобрал камешки и стал кидать в лавовый поток, пытаясь отвлечься. Элли с недовольным выражением лица поднялась и принялась одеваться и обуваться.

— Не дуйся. Сама говоришь, место такое.

— Знаю. Потому и не дуюсь… — пробурчала она отвернувшись, пытаясь застегнуть пряжку на башмачке.

Тяжелый случай. Знать бы, что это все значит…

Оделась. Обулась. Потянулась. На сегодня представление окончено.

— А его и не было, представления! — она резко обернулась. От недовольства на лице осталась одна лишь тень, а появилась деловая "рабочая" собранность. — Просто ты сейчас очнешься. Нам пора на Землю. Если ты через мгновение не придешь в себя, произойдет тройное убийство. — ехидная усмешка. — А я не собираюсь облегчать работу ни ангелам, ни другим демонам…

Я открыл глаза. В покореженном салоне стояла абсолютная тишина и витало напряжение. Поднял голову.

Колян сидел в проходе, его голова была откинута назад и зафиксирована Настиным коленом. Для пущей надежности со стороны горла к ней был прижат большой армейский нож. Кстати, тоже не простой, заговоренный, хотя до катаны ему далеко. Глаза вампира были вытаращены от удивления и ужаса. С переднего сидения на ведьму смотрело дуло Саниного автомата, который та безуспешно пыталась достать черной плетью в подпространстве, чтоб заблокировать. Но хоть автомат стрелял и обычными пулями, заговор от подобных блокировок на нем стоял, и это мешало ослабленной ведьме его зацепить. На другом сидении сидел Семен с гримасой боли на лице, правая половина которого алела от ожога. В руке он держал поднятую вверх гранату, а в другой красовалась чека от оной. Настин пистолет, зажатый во второй руке, плавно перемещался с берсерка на водилу в поисках оптимального противника. Кажется, акт драмы под названием "пробуждение ведьмы во вражеской машине" я пропустил и вижу только концовку.

Немая сцена часть вторая. Накал страстей достиг апогея, и если их срочно не разрядить, у кого-нибудь сдадут нервы и получится то самое Эльвирино "тройное убийство". А то и четверное и пятерное, если учитывать гранату в руках Семена.

Колян всхлипнул, и это побудило начать действовать.

— Насть, оставь! — я попытался подняться, но не тут то было! Руки, ноги, все тело были будто ватными! Голова кружилась, хоть возможность соображать и оставалась. Более того, мой властный окрик, сорвавшись с губ, превратился в тонкий хрипящий всхлип. Да, хреново!

— Все, видишь, он очнулся! — констатировал Санек, глядя ведьме прямо в глаза. Настин пистолет забегал быстрее. Видно, она хотела уделить мне внимание, но боялась отвернуться, чтоб не получить пулю в затылок.

— Настя, опусти пушку, это свои… — прохрипел я.

— Это? Свои? Издеваешься? — ее голос был на грани истерики.

— Нет. Опусти оружие. И отпусти Коляна.

— Он вампир.

— Я знаю. Этот вампир заштопал в тебе дырку и поставил на ноги.

Она соизволила наконец посмотреть на меня, но краем глаза. Основное внимание все же осталось приковано к сидящим на передних сидениях.

— Это правда. Веришь?

— Что все это значит? Где мы? — в ее глазах сквозили испуг и изумление. И даже не могу сказать чего больше.

Но ответить я не успел, тошнота подступила к горлу, и я почувствовал, что опять теряю сознание.

— Назаренко! Очнись! Да очнись же! Ты, подлец, сделай что-нибудь!

Кто-то остервенело хлестал меня по щекам. И у этого "кто-то" был Настин голос.

— Не могу. Я пустой. Я все тебе отдал. — Это уже голос доктора.

— Зачем?

— Ты нам нужна. Он согласился, добровольно…

— А если б ты его убил? Он же на грани!

— Не убил бы. — Тяжко выдохнул вампир. — Все под контролем.

— Знаю я вас, уродов! Под контролем у них! Давай, что сидишь столбом! Делай хоть что-нибудь!

Потом была какая-то возня.

— Дай сюда!

— Я…

— Я тебе не доверяю!

Потом укол, в нос ударил резкий запах, шибанувший по мозгам. Аммиак. Потом еще раз, сильнее. И еще.

Я вывалился из спасительного полузабытья и тяжело задышал всей грудью. Радужные круги мгновение повертелись перед глазами, а затем сквозь них проявилась картинка.

Настина грудь. Весьма и весьма недурная, даже в залитой кровью порваной блузке. Пытаясь побороть тошноту, я опустил глаза. Прямо на ее голые коленки, которыми она стояла на сидушке рядом со мной. Неплохие коленки, должен заметить! Весьма и весьма! Да, повышенный гормональный уровень после отключки, как и в прошлые разы, остался, но лицезреть живые ножки и груди было гораздо приятнее, чем потусторонние. Пусть даже и ангельские.