Ирина Якимова - Ex ungue leonem: по когтю льва

Холодные пальцы вампира схватили склянку, и тут же орда кукол вылетела из тени Макты на южной границе и бросилась на вампиров Дэви, сражавшихся с охотниками. Кукловод сдержал обещание.

— Зелье, дарующее смертным созданиям силу Бездны… Я долго искал его! — прошептала фигура в плаще. Кукловод вытянула руку со склянкой, чтобы зелье заиграло на солнце красными всполохами. — Я давно бредил этим путём… Как и ты, верно?

— Да. Сказка Макты о детях любви Бездны захватила меня.

— И меня! Давно, за четыре столетия до тебя! Но я долго не понимал, что провести её в реальность невозможно: надо сперва изменить реальность. А когда понял, приступил к работе.

— Ты уже создавал это зелье?

— Нет. Я сумел расшифровать труды Атера, но алхимическое искусство мне чуждо… Я привык работать с куклами, и занялся поиском подходящих болванок. Одна нашлась быстро — Гектор Долус! Этого carere morte не устраивало нынешнее положение дел в Земле Страха, но он пошёл не по тому пути — сделал ставку на Низших. К счастью, я успел его спасти и отвёл к себе. Скоро Долус проникся той же идеей — созданием существ, избавленных от недостатков carere morte и наделённых всей силой Бездны.

— А я? Ты нарочно оставил записи Атера в подземельях, чтобы их нашла я?

— Да. У тебя пытливый ум, и, что более ценно, ты веришь в легенды. Гектора я направил путём науки, тебя — путём сказки. Тебе удалось пройти дальше.

— Так я тоже твоя… болванка?

— Все вы: вампиры, охотники, смертные, исцелённые, избранные. Карда, Дона… страна. Дэви был не прав, взяв своим материалом только вампиров. Я взял всех — и выиграл.

— Вся страна — твой театр кукол?!

— Не совсем. Я вкладываю в слово «куклы» другой смысл, нежели ты. Только самые простые мои куклы мертвы. Марионетки более высокого порядка живы, а высочайшие — наделены собственной волей. Их вполне можно звать уже не куклами, а детьми. Я не стремлюсь управлять, Лира! Излишек власти над временем нам, бессмертным, и без того кружит голову. Я только направляю, подсказываю… И не всем. И не всегда! Я наблюдатель. Ты должна понимать меня, ведь и ты сама — наблюдатель.

— А кто ты под маской? Это ведь ты? — Лира усмехнулась. — Или я говорю с очередной куклой… — прошептала она.

Тень внизу прорезали вспышки серебра, точно молнии. Наверное, это были мечи охотников. Где-то там, среди них, и Ульрик…

— Ульрик! — выдохнула Лира. Она прижала руки к груди, впившись взглядом в далёкие вспышки молний.

— Эпохе carere morte приходит конец, — грустно сказал Нефандс. — Ушли почти все, кто был выбран, чтобы ее завершить. И сейчас они тянут ее за собой — в небытие. Мира Вако, Гектор Долус, Карл Хортор, Филипп Латэ… Остались немногие, и среди них Дэви. Интересно, чем кончится драматический спектакль его жизни?

Лира присмотрелась и разглядела в гуще сражавшихся армий Владыку вампиров. Дэви бросился на купол Покрова, за которым укрывались раненые охотники, и прорвал его. Его сила раскидала защитников серебряного ларца, но к последнему, худенькому подростку, из туч вдруг рванулась крылатая серая фигурка. Вампирша заслонила собой юного охотника от удара Дэви. Владыка воздел руки вновь. Невидимые острия Бездны пронзили тело вампирши, отбросили в сторону, но удара охотнику вслед за этим вампир не нанёс. Он так и застыл, увидев близко юное лицо того, кого только что рвался убить. Мгновение промедления его погубило. Подоспевший Гесси снес Владыке бесмертных голову.

— Это так ты наблюдаешь? — холодно спросила Лира. — Это мерзко. Фу. Меня подташнивает.

— Значит, тебя тошнит от самой себя, — Нефандус засмеялся. — Что ж, достойный финал! Теперь остались только я и Макта. В Земле Страха я почти всеведущ и всезнающ. И почти всемогущ… Но сейчас этот мир исцелится, и придёт конец царству Либитины. Надо уходить.

Нефандус достал из ножен у пояса небольшой кинжал с желобком на лезвии и осторожно вытряхнул капли зелья из колбочки в желобок кинжала. Потом он отогнул раструб одной перчатки и вонзил кинжал себе в запястье. Сейчас вампир станет тем, кем мечтала стать Лира, но Лира даже не посмотрела в его сторону. Самым важным во все эти годы для неё было не приготовление зелья, а человек там, на Пустоши. Тот, который скоро отдаст свою жизнь Первому вампиру.

— Макта, как и подобает истинному Владыке, сам назначил день и час своего ухода, — заметил Нефандус.

— И Ульрик выбрал сам. Я… — слова давались с трудом, — …отпустила его.

— Макта готовил вас обоих давно. Он заметил вас на последнем Балу Карды, и в Ульрике сразу разглядел последнего Арденса и последнего Избранного, а в тебе — ту, которая поведёт эту жертву на заклание.

— Ч-что? — запнулась Лира. — Ульрик не может быть Избранным. Митто его обратил, а я — исцелила. Если б он был Избранным, Митто просто погиб бы при инициации. А Ульрик стал бы Великим вампиром.

— Во время исцеления ты не замечала ничего необычно?

— Пожалуй, замечала. Будто за его душу боролись две силы — никогда прежде у меня не было такого чёткого ощущения.

— Полагаю, Митто при инициации тоже замечал необычные вещи. Ульрик — Избранный, но, кроме того, он Арденс. Прежние выводы об особенностях владельца Дара делались на основе тех, кто не был в родстве с Основателем. А кровь Ульрика особенна, она имеет иные характеристики. Но вернёмся к Макте…

— Ты так много знаешь о Первом!

— Я — его первое дитя. Создателя поглотила ненависть к Арденсам, и он забыл всё остальное, забыл меня, но моя нить к его мыслям цела… Лита Фабер мешала Макте — она была «не той» Избранной. Первый всегда считал, что правильный Избранный вовсе не должен знать о своём Даре и действовать от чистого сердца. Макта вложил в тебя цель убить Литу. Её Дар должен был уйти к Ульрику, но некстати вмешалась Габриель. Путь Старейшего чуть удлинился. Пришлось подстроить нападение на дом Калькаров. В том пожаре погибла Габриель, и Дар оказался у Ульрика. А зачем Макте была нужна ты? — Палач не пожелал бы отдать свою жизнь презренному carere morte, но влюблённый в тебя Ульрик сумел над этим задуматься.

— Макта говорил мне о светлых детях Бездны. Эту цель он тоже в меня «вложил»? — упавшим голосом спросила Лира. Ей представилась ехидная ухмылка вампирской пророчицы, и знакомый хрустальный голос вновь произнёс: «Инструмент!»

Нефандус задумался.

— Ты не была его инструментом, ты была его мечтой, — наконец проговорил он. — Его любимое дитя… Я, увидев это, не стал препятствовать. Я знал, что успею воспользоваться плодами вашего совместного труда. И Гектор, и ты справились со своей частью задания. Я получил всё, что хотел. Твоё зелье даст мне великую силу там, в Бездне, а из тех несчастных, что попали туда благодаря экспериментам Гектора, получатся мои новые куклы. С их помощью я проложу путь и к другим… Какими мы станем в Бездне? — Я пока не знаю, и это завораживает. Я вновь чувствую себя в начале пути, юным и полным надежд.