Скотт Линч - Обманы Локки Ламоры

— Вот оно как, да? — проговорил Локки с той же ужасной усмешкой, снова замахиваясь тупым концом топора. — Ты видишь ее глазами… и каждый из вас чувствует то же, что и другой, верно?

Ох, какое торжество ощутил он, произнося эти слова! Однако они едва не обернулись для него бедой. Сокольничий умудрился как-то собраться и сотворить очередное заклинание: скрючив пальцы наподобие звериных когтей, он пробормотал что-то себе под нос. Локки задохнулся от боли и отпрянул, едва не выронив топорик. Ему показалось, будто два раскаленных кинжала одновременно пронзили его почки. Боль была такая, что он потерял способность думать, не то что действовать.

Сокольничий попытался встать, но тут внезапно очнулся Жеан Таннен. Перекатившись к своему мучителю, он схватил его за грудки и так встряхнул, что тот снова осел. Глаза у него закатились, и контрмаг рухнул навзничь, изрядно приложившись лбом о грязный пол. Боль, скрутившая внутренности Локки, исчезла, а Вестрис издала еще один пронзительный крик.

С этой тварью следовало разобраться немедленно.

Размахнувшись, Локки обрушил тяжелый набалдашник на крыло птицы. Раздался противный влажный звук.

Сокольничий завопил и энергично засучил ногами и руками — того и гляди, вырвется из захвата Жеана. Вцепившись в его запястье, он продолжал кричать, в расширенных глазах плескалась боль. Не раздумывая ни секунды, Локки со всей силы ударил контрмага по лицу, и тот отлетел назад. Из его разбитого носа брызнула кровь.

— У меня к тебе только один вопрос, ты, грязная тварь! — обратился к нему Локки. — Ты верно подметил, что Ламора — не настоящая моя фамилия. Пока ты мне не объяснил, я даже не знал, что она означает. Такую кличку дал мне один торговец жареными колбасками, которому я вроде бы нравился — в Огневом районе, еще до эпидемии. Я был слишком мал, чтобы докапываться до смысла, мне просто понравилось, как это звучит. Но какого хрена ты решил… как вообще в твою долбаную башку закралась мысль, будто ЛОККИ — мое истинное имя, то самое, которым меня назвали при рождении?!

Он снова вскинул топорик — на сей раз лезвием вниз — и с силой рубанул по шее птицы. Голова Вестрис отлетела в сторону.

Ее пронзительные скрежещущие крики оборвались, но их сменил дикий вопль Сокольничего. Он кричал, схватившись за голову и беспорядочно суча ногами. Нормальные люди не способны издавать такие звуки — это был вопль безумца, от которого у Локки с Жеаном по спине пробежала дрожь. Оба они вздохнули с облегчением, когда контрмаг наконец затих, провалившись в забытье.

Когда Сокольничий пришел в себя, то обнаружил, что лежит распластанный на полу все той же заброшенной дыры в Пепелище. В воздухе витал противный медный запах — запах крови Вестрис. Колдун закрыл глаза и тихонько завыл.

— С ним все в порядке, мастер Ламора, — доложил Ибелиус. В полной мере ощутив на себе жестокие чары картенского контрмага, несчастный лекарь не стал мучиться этической проблемой, хорошо ли связывать бесчувственного человека — им необходимо было обездвижить это чудовище.

Порывшись в кучах мусора, они обнаружили несколько металлических кольев разной длины, которые и вколотили в земляной пол, затем изодрали на полосы простыню и с их помощью за руки и за ноги привязали картенца к заготовленным кольям. Теми же самыми полосами ткани они так перемотали пальцы колдуна, что он едва мог ими пошевелить.

— Отлично, — откликнулся Локки.

Жеан Таннен сидел на тюфяке и смотрел на распятого пленника тяжелым пустым взглядом. Зато в глазах Локки, стоящего в изножье, сверкала самая настоящая неприкрытая ненависть.

Ибелиус развел в стеклянной миске небольшой костерок и сейчас сосредоточенно прокаливал на огне лезвие кинжала.

— Вы полные идиоты, если решили убить меня, — выговорил Сокольничий между стонами. — Подумайте о последствиях. Мои собратья разыщут вас и заставят пожалеть о содеянном.

— А кто сказал, что мы собираемся убивать тебя? — возразил Локки. — Лично я готовлюсь поиграть в одну забавную игру. Назовем ее так — «Ори от боли или отвечай на вопросы». Как тебе такой вариант?

— Можете делать что хотите, — гордо отозвался контрмаг. — Наш кодекс исключает предательство интересов клиента.

— Вот тут ты ошибаешься, козел паршивый: ты уже не работаешь на своего клиента. И никогда больше не будешь работать.

— Все готово, мастер Ламора, — подал голос Ибелиус.

Судорожно вытянув шею, Сокольничий попытался разглядеть, чем занимается старый лекарь. Заметно было, что его упорство — не более чем поза. На самом деле он отчаянно трусил — без конца нервно облизывал губы, рыскал глазами по комнате…

— В чем дело? — поинтересовался Локки, осторожно принимая из рук Ибелиуса раскаленный докрасна кинжал. — Ты боишься огня? С чего бы? Огонь милосерден, — зловеще усмехнувшись, он пояснил: — Он не позволяет жертве истечь кровью.

Жеан покинул тюфяк и опустился на корточки рядом с левой рукой контрмага. Прижав его запястье, он кивнул Локки. Тот медленно приблизился, держа топорик в одной руке и раскаленный нож в другой.

— Э-э… позвольте мне удалиться, мастер Ламора, — попросил лекарь. — В теории я полностью одобряю ваши действия, но на практике…

— О чем разговор, мастер Ибелиус!

Парусиновая занавеска легко колыхнулась за спиной лекаря.

— Итак, — заговорил Локки, — я согласен, что убийство контрмага — это неудачный замысел. Мы и не станем убивать тебя, более того, отпустим тебя в Картен. Но так, чтобы это стало наглядным уроком твоим собратьям. На твоем примере все высокомерные, избалованные и злобные колдуны… все эти долбаные мерзавцы увидят, что случится с тем, кто посмеет поднять руку на Благородных Подонков из Каморра и их друзей.

Лезвие топорика просвистело и опустилось на оттопыренный мизинец колдуна. Раздался дикий вопль.

— Это тебе за Наццу, — жестко произнес Локки. — Помнишь Наццу?

Он снова размахнулся, и безымянный палец полетел в грязь следом за мизинцем. Брызнула кровь.

— А это за Кало.

Еще удар — и среднего пальца как не бывало. Сокольничий корчился и извивался в своих путах, мотая головой из стороны в сторону.

— И за Гальдо тоже, — продолжал Локки. — Вы ведь слышали все эти имена, господин контрмаг? Вы так любите истинные имена… Правда, для вас они — лишь слова, не более чем средства выполнения вашего хренова контракта. А вот для меня они ужасно реальны — это имена моих друзей. Теперь следующий пальчик — за Жука. На самом деле правильнее было бы посчитать за него мизинец… а впрочем, разница невелика!