Джо Аберкромби - Последний довод королей

— Если гурки не перебьют нас, у вас будет предостаточно времени, чтобы объяснить мне все. Не сомневайтесь.

Глокта улыбался беззубым ртом, когда Коска туго заматывал веревкой запястья Сульта.

«Если бы вы знали, как долго я мечтал произнести вот эти слова».

— Архилектор Сульт, вы арестованы за государственную измену и преступление против его королевского величества.

Джезаль мог только стоять и смотреть. Одна из близнецов, та, которая была забрызгана кровью, медленно подняла длинные руки над головой и удовлетворенно потянулась. Вторая посмотрела на него, подняв бровь.

— Как бы ты хотел умереть? — спросила она.

— Ваше величество, встаньте за мной.

Горст поднял длинный клинок здоровой рукой.

— Нет. Не в этот раз.

Джезаль сорвал с головы корону, с таким старанием добытую для него Байязом, и отбросил ее. Корона покатилась по полу. Да, его сделали королем. Но если он должен умереть, он умрет простым человеком, как все остальные. Он вдруг осознал, сколько ему было дано преимуществ. Большинство людей о таком не могли и мечтать. Он имел столько возможностей сделать добро, но он не сделал ничего, лишь ныл и думал о себе. А теперь было слишком поздно.

— Я прожил жизнь, опираясь на других. Прятался за их спинами. Взбирался на их плечи. Но не в этот раз.

Одна из сестер подняла руки и принялась аплодировать. Размеренные хлопки эхом отражались от зеркальных стен. Вторая захихикала.

Горст вскинул меч. Джезаль сделал то же самое в последнем акте бессмысленной защиты.

Затем верховный судья Маровия вихрем промелькнул между ними. Старик двигался с невероятной скоростью, его темное одеяние развевалось. Он держал в руке какой-то длинный металлический прут с крюком на конце.

— Что… — пробормотал Джезаль.

Крюк неожиданно вспыхнул ослепляюще белым огнем, ярким, как солнце в летний день. Он отразился в зеркалах, и вот уже целая сотня крюков сверкала, как звезды, распространяясь все дальше. Джезаль ахнул, зажмурил глаза и прикрыл лицо рукой. Длинный след, оставляемый этой алмазной сверкающей точкой, ослеплял его, переливаясь и шипя.

Он моргнул, приоткрыл рот, опустил руку. Близнецы стояли на прежнем месте, как статуи. Верховный судья был рядом с ними. Завитки белого пара тянулись вверх из отверстий на конце странного оружия Маровии и закручивались вокруг его руки. На мгновение все замерли.

Затем около дюжины больших зеркал в дальнем конце зала раскололись пополам, словно листы бумаги, разрезанные самым острым в мире ножом. Несколько половин опрокинулись и разбились, разлетевшись блестящими осколками по полу.

— Ур-р-гх, — вздохнула женщина, стоявшая слева.

Джезаль вдруг понял, что из-под ее доспехов капает кровь. Она протянула к нему руку, и рука оторвалась у запястья, ударилась о плитки пола. Кровь текла с ровно отрезанной культи. Она накренилась влево. Точнее, влево отклонилось туловище, а ноги уже упали с другой стороны. Голова тоже отвалилась и покатилась по плиткам в растекающуюся кровавую лужу. Аккуратно обрубленные волосы золотистым облаком приземлились прямо в кровавое месиво.

Доспехи, плоть, кости, все было разрезано на аккуратные кусочки, как сыр при помощи проволоки. Вторая сестра помрачнела и неуверенно шагнула к Маровии. Ее колени подломились, и она упала, сложившись пополам. Ноги отлетели в сторону и лежали неподвижно, пыль сыпалась, собираясь в коричневую горку. Верхняя часть тела подтянулась вперед, вцепившись ногтями в пол, вскинула голову и зашипела.

Воздух вокруг верховного судьи замерцал, и разрезанное тело едока вспыхнуло огнем. Оно заметалось, издав протяжный, пронзительный вопль. Потом затихло, превратившись в массу дымящейся черной золы.

Маровия поднял свое странное оружие и негромко присвистнул, с улыбкой оглядев крюк на конце, откуда еще тянулись последние струи пара.

— Канедиас. Он умел делать оружие. Настоящий мастер Делатель. Не правда ли, ваше величество?

— Что? — пробормотал потрясенный Джезаль.

Лицо Маровии медленно растекалось, сползая, пока он шел к ним через зал. Другое лицо появлялось из-под него. Только глаза остались прежними — разного цвета, веселые морщинки в углах. Он улыбнулся Джезалю, как старый друг.

Йору Сульфур поклонился.

— Не дают покоя, ваше величество? Ни минуты покоя.

Одна из дверей с треском распахнулась. Джезаль схватился за меч, сердце его замерло. Сульфур резко обернулся с оружием Делателя в руке. Какой-то огромный человек ввалился в комнату. Его искаженное лицо покрывали шрамы, грудь вздымалась, в одной руке он держал тяжелый меч, другую прижимал к ребрам.

Джезаль заморгал, не веря собственным глазам.

— Логен Девятипалый! Как, черт возьми, ты здесь очутился?

Северянин пару секунд молчал и смотрел на него, затем прислонился к зеркалу около двери и бросил меч на пол. Медленно скользнул вниз, пока тоже не оказался на полу, и сел, откинув голову назад.

— Длинная история, — сказал он.

— Слушай нас…

Ветер был полон призраков. Они сотнями собрались вдоль самого дальнего круга, и блестящее железо тускнело, подергиваясь ледяной влагой.

— Мы кое-что должны сказать тебе, Ферро…

— Тайны…

— Что мы можем дать тебе?

— Мы знаем все…

— Только впусти нас…

Так много голосов. Она слышала голос Аруфа, своего старого учителя. Она слышала голос работорговца Сусмана. Она слышала голоса своей матери и своего отца. Она слышала голос Юлвея и голос Уфмана. Сотни голосов. Тысячи. Знакомые и те, кого она позабыла. Голоса мертвых и живых. Крики, бормотание, вопли. Шепот — совсем близко, на ухо и еще ближе. Даже ближе, чем ее собственные мысли.

— Ты хочешь мести?

— О чем еще ты мечтала?

— Все, чего ты хочешь. Все, что тебе нужно.

— Только впусти нас…

— Это пустота в тебе?

— Мы именно то, чего тебе не хватает.

Металлические круги побелели от инея. Ферро встала на колени в одном конце головокружительного туннеля, сотканного из гула и ярости, полного теней и уходящего в темные небеса. Она слышала отголоски смеха первого из магов. Насыщенный энергией воздух скручивался в спираль, поблескивал и расплывался перед глазами.

— Тебе ничего не придется делать.

— Байяз…

— Он все сделает…

— Дурак!

— Лжец!

— Впусти нас…

— Он не понимает…

— Он использует тебя!

— Он смеется.

— Но это продлится недолго.

— Ворота вот-вот откроются.

— Позволь нам войти…

Если Байяз и слышал эти голоса, то не подавал вида. По мостовой от его ног побежали трещины, они завивались вокруг мага, образуя спирали. Железные круги стали смещаться, изгибаться. Они с металлическим скрежетом выкручивались из ломающихся камней, блистая яркими гранями.