Юрий Самусь - Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного

И с этими словами в ее ладошке появилось куриное яичко и тут же брызнуло во все стороны, раздавленное костлявыми пальцами.

Старичок схватился за сердце и, закатив глаза, громко, но жалобно захрипел:

– Валидолу мне. Ну пожалуйста. Жалко, что ли?

– Вот то-то, – удовлетворенно хмыкнула Баба-Яга. – Бессмертный называется. Два инсульта было, смотри, как бы третий не схлопотать. Тоды и яйцо твое тухлое не поможет.

– Это почему – тухлое? – забыв про сердце, вытаращился старик.

– Во, святая простота, – обращаясь ко всем присутствующим, будто прося поддержки, воскликнула Баба-Яга. – За пять-то тысяч лет не только яйца протухнут. Не, Кощей, я смотрю, ты совсем рассудком слаб стал. В богодельню тебя пора сдать, а еще лучше, в институт какой, для опытов. Пусть наука и разбирается, за какие это такие особенности тебя бессмертным кличут.

Увлекшись перепалкой, никто и не заметил, как оклемавшийся Бубенцов сполз с коечки и, тихо пробравшись к окну, открыл одну створку. Когда же опомнились – было поздно. Высунув голову на улицу, Серега во всю свою силушку заорал:

– Милиция!

Где-то неподалеку взвыла сирена. Бубенцов победоносно оглянулся и тут же сник. Комната опустела лишь наполовину, ибо седовласые старцы так и сидели рядком на прежнем своем месте, не собираясь, как видно, покидать его ни при каких обстоятельствах.

– А вы чего? – спросил Серега.

– Пусть нечисть драпает, – спокойно ответил один из стариков, круглолицый и желтушный – явный кандидат на диспансеризацию в инфекционное отделение. – А мы – боги!

– Тю! – удивился Серега. – Что-то многовато вас. Насколько я слышал, бог-то один.

– Мы славянские боги. Я – бог плодородия и любови обильной – Ярило, а это Род – отец наш и ваш, кстати, тоже.

Серега покосился на совершенного уж старца с длинными белыми волосами и такого же цвета бородой.

– Только он глухой малость и отчасти слепой. Да еще отчего-то последние полторы тысячи лет молчит, словно язык проглотил. Мы пытались проверить – не показывает. Так что за главного у нас уже давно Троян. Правда его сейчас с нами нет. Он в КПЗ сидит.

– Чего? – опешил Серега.

Ярило сперва замялся, а потом, вздохнув, пояснил:

– Его, Трояна-то, еще Триглавом кличут. Тулово у него одно, а головы три. Правда, нынче никто из смертных того не замечает, а вот пращуры ваши то знали и не удивлялись чуду. Да и чему удивляться? У Стрибога, что ветрами всеми заправляет, голова одна, а лика четыре. Не веришь? Эй, Стрибо, подь сюды!

– Не надо! – замахал руками Серега. – Я вам на слово верю.

– И то верно, – кивнул Ярила. – Мы специально его не позвали, чтоб тебя не пужать. Дело понятное, с непривычки и рехнуться можно. Однако я отвлекся. Триглав, значит, как и мы, раньше везде мог спокойно ходить, покуда вы с кавказцами не передрались. А у Трояна, как назло, лики-то славянские, а вот затылки подкачали. Любой милиционер его как увидит, так давай руки крутить.

– Это за что же?

– Да за затылок кавказской национальности. За что ж еще?!

– Гм… – хмыкнул Серега, – с этим нынче и впрямь строго. У меня вон товарища за повышенную волосатость едва в каталажку не сунули. Чудом отмазался. Целый час опера убеждал, что его предки по прямой линии от орангутанга идут.

– Убедил? – заинтересовались боги.

– С трудом. Опер этот Чарльза Дарвина не читал. Думал – люди из капусты пошли.

– Да, – вздохнули боги, – распространенное заблуждение.

Помолчали. Потом Ярило продолжил:

– А это – Радогощ – бог огня. Раньше волосы у него рыжие были, да времечко никого не жалеет.

Еще один старец кивнул седовласой головой.

– Рядом с ним сидит Велес – скотий бог… Я сказал скотий, а не скотский. Не путай.

– А я что, я ничего, – пробормотал Серега, про себя же подумав, что мыслишки свои надо попридерживать, видать богам этим они тайной не являются.

– А следом – Даждьбог восседает. Он солнцем заведует, чтобы, значица, ночь днем сменялась по расписанию. А вот тот, хмурый – это Перун – бог грозы и молнии. Не пугайся, он для чужих грозен, а для сво… – Ярило поперхнулся, напоровшись на Перунов взгляд, и нервно пробормотал, – да… И еще вот бог торговли и достатка… хм, хм… Возень.

Серега удивленно уставился на Ярилу. Последний бог явно был лишним, ибо перед ним восседало только шестеро боголиких старцев. Но тут сзади кто-то произнес:

– Совершенно верно. Я бог торговли всякой да мошны полной.

Бубенцов оглянулся и увидел, как мужичок значительно моложе остальных входит в комнату. Серега его тут же узнал. Это был тот самый ларечник с Шитокрытовской, который не советовал ходить в Дом литераторов.

– Удивлен? – спросил он. – А мы за тобой давно следим. Нужен ты нам, парень, ох, как нужен!

– И оттого вы на меня дракона напустили? – обиженно надул губы Бубенцов.

– Дракона? – удивился Возень. – Какого еще дракона? Уж не Змея ли Горыныча? Та-ак. Это в чью ж замечательную голову столь гениальная мыслишка пожаловала?

Из воздуха материализовалась Баба-Яга и, скороговоркой выпалив: «Это не я! Не я это», – вновь исчезла.

Возень расхохотался, затем, утерев слезу, вымолвил:

– Отныне, Сергей Данилович, вы ничегошеньки не бойтесь, разве что только чертей или самого Сатану. Но мы попытаемся их на время вашей работы нейтрализовать. Сам за этим прослежу, не будь я…

Кто-то завозился под кроватью и на свет выбрался давешний здоровенный котяра. Поправил пижонские свои очки, раздул усищи и шутовски поклонился.

– Ну вот, – вздохнул Возень, – Знакомься Сергей Данилович. Это Боюн. Будет он твоим помощником в делах житейских.

Кот изящно шаркнул задней лапкой, а переднюю нежно прижал к груди.

– Вырядился, – неодобрительно буркнул Перун. – А что толку? Недаром говорят: «Подстригся кот, посхимился кот, а все тот же кот». Тьфу!

– Это верно, – согласился Возень и, уже обращаясь к Сергею, сказал, – С ним, вообще-то, построже надо. Натура у него известная – пусти на половичок, так потом с подушки не сгонишь…

В этот момент дверь в Серегину комнату с грохотом распахнулась. На пороге стояла разъяренная тетя Соня с торчавшими в разные стороны космами из-под корсарского платка. За ее спиной маячила строгая фигура в милицейской форме.

– Ага! – заорала скороговоркой тетя Соня, еще больше «акая», чем обычно. – Я так и знала, что это ты безабразничаешь. Милицию звал?! Признавайся! А это кто? Как прашли. Па пажарной лестнице? Пачему нарушаете? Я вас спрашиваю?

Не дождавшись ответа, она повернулась к представителю закона и возмущенно выдохнула:

– Я, таварищ Спотыкайло, с поста – ни-ни. Этих не было, точно знаю. Не прахадили они наверх.