Светлана Нергина - Монета встанет на ребро

– Прошу вас, проходите. – Лакей отошел, давая нам войти. – Его превосходительство еще отдыхать изволят, приказали не беспокоить, а ежели вы все-таки придете, то сервировать чай в гостиной, дабы вы не заскучали, пока ожидать будете.

– Вы хотите сказать, что мне еще и ждать тут йыр знает сколько времени придется?! – возмутился Кидранн.

Лакей, привыкший к подобным вспышкам гнева еще на примере своего хозяина, только согласно склонил голову.

– Прошу за мной.

Дом был большим, поражал неискушенный взгляд великолепием: резные перила винтовой лестницы на второй этаж, картины и ковры, развешанные по стенам, ничуть не худшие ковры под ногами. Но я, уже зная, что готовится здесь через три дня, смотрела на дом с чисто профессиональной точки зрения: с лестницы проще всего стрелять во входящего человека, а за огромным диваном можно спрятаться вдвоем или втроем, дабы, в случае промаха лучника, напасть сразу с трех сторон: обогнув диван по бокам и перемахнув через его спинку. Навощенные ступени лестницы помогут поскользнуться в самый неподходящий момент – и готово! Выписывайте путевку на тот свет…

Ей-ей, устраивать коварную засаду здесь было одно удовольствие, казалось, весь дом строился и обставлялся именно с этой целью! Но, увы, у меня была диаметрально противоположная задача…

Гостиная оказалась просторной, светлой комнатой, со стенами, задрапированными мягкими голубыми тканями; несколько кресел, стол и торшер составляли всю мебель. По полу были разбросаны бархатные подушки, высокие, от пола до потолка, окна заливали гостиную спокойным естественным светом.

На столе, покрытом теплой, цвета топленого молока скатертью, разместились всевозможные печенья к чаю, россыпь колотого шоколада, ваза с фруктами и оплетенная бутыль с красным вином посредине.

От вина я категорически отказалась, решив, что с меня и последних двух дней хватит. А то так и спиться недолго! Вместо этого я схватила гранат, горсть печенья и залезла на высоченный подлокотник кресла. За неимением возможности сидеть на полу. У подлокотника есть как минимум два плюса: во-первых, я возвышалась над всеми (не духовно – так физически!), а во-вторых, с него вскочить и драпать при случае куда проще, чем с кресла: пока ты встанешь пока выпутаешься из накидки – тебя застрелят пять раз!

Кидранн, кое-как проглотив пару кусочков шоколада, раздраженно мерил комнату шагами. Нет, с парнем явно творится что-то не то. Ну не с чего ему так переживать!

Вот мне, только-только вернувшейся со своей добровольно-вынужденной прогулки по городу и тут же получившей разнарядку на следующий рейс, очень даже есть, а ему – нет, не с чего.

Гранат я под изумленным взглядом слуги, подбиравшегося с миниатюрным ножичком, привычно разодрала на две части, держа на вытянутых руках, чтобы карминные капли не летели на одежду. Одну половину положила обратно на стол, а крупные, сладкие, чуточку терпковатые зерна из второй принялась быстро выбирать, отправляя в рот.

В комнату неспешно вошел слуга, оповестив:

– Его превосходительство!

Ликарт, недовольно поморщившись при виде племянника, расхаживающего по комнате, словно узник по карцеру, уселся в кресло напротив.

– День добрый.

– Добрый, – кивнула я.

Кидранн только рыкнул что-то нечленораздельно-агрессивное.

– Кирн, что-то не так? – скептически приподнял брови Ликарт, явно привыкший к подобным выкрутасам племянника.

– О нет, все отлично! Только вот что ж ты так рано? Небось все ноги переломал в спешке?

Я фыркнула от смеха, чуть не рассыпав сочные гранатовые зерна по ковру. Где-то я это сегодня уже слышала!

– Я не рассчитывал, что ты соизволишь прийти так скоро, – спокойно парировал Ликарт, пододвигая кресло к столу и наливая себе чай. Слуга, дернувшийся было помогать, был отпущен небрежным взмахом руки.

– А что мне оставалось, если в твоем письме через каждое слово пестрело «срочно!» и «как можно быстрее!», а мальчишка, стоило мне только дать ему ответ, задал такого стрекача, что только пятки сверкали!

– Раньше ты вопиющим образом игнорировал и «срочно», и прочие попытки тебя поторопить, – невозмутимо отозвался мужчина, блаженно вдыхая аромат дымящейся чашки. Жестом предложил мне шоколад. – Неужели с тех пор что-то изменилось?

Кидранн только что-то злобно прорычал в ответ.

– Вижу, вы отлично сработались, – продолжал тем временем Ликарт, отхлебывая между делом чай маленькими глоточками.

Я, последнюю четверть часа с молчаливой усмешкой на губах наблюдавшая за терзаниями подопечного, только рассмеялась. Кирн бросил на меня сердитый взгляд.

– Я имею в виду то, что раньше без синяков он не ходил, – пояснил мужчина.

«Да я его просто мороком пока скрыла!» – так и хотелось абсолютно честно ляпнуть мне. От совсем уж неприличного гогота спасло только то, что Кидранн, которому надоел этот спектакль (эх, не ценит человек искусство издевательства над ближним своим!), решительно плюхнулся на кресло и рубанул напрямик:

– На кой йыр я тебе понадобился?!

– Удостовериться, что с тобой все в порядке, – не моргнув глазом, ответил Ликарт.

– Ты и так сплавил мне эту… – от определения «этой» Кирн, на свое счастье, удержался, – и все еще считаешь необходимым разыгрывать из себя беспокоящегося родственничка?!

– Почему же разыгрывать? – спокойно поинтересовался тот.

– Потому что!!! – исчерпав все словесные ресурсы, Кирн привычно грохнул по столу.

– Что за манеры! – поморщился его дядя. – Неужели так сложно вести себя прилично хотя бы в присутствии женщины?!

– Ты хочешь, чтобы я вел себя прилично постоянно?! – возмутился Кирн.

– Нет, Кирн, невозможного я не прошу, – вздохнул Ликарт. – Я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, и предупредить: у меня дурное предчувствие.

– И все?!

– И все.

– А с посыльным ты это не мог передать?!!

Кидранн, окончательно потеряв контроль над бушующим внутри раздражением, вылетел из гостиной и помчался к выходу, пуская дым, как заправский дракон.

Эх, говорю же: не ценит человек искусства издевательства над ближним своим! Тут у него такой пример перед глазами! Учиться и учиться бы…

Про свою подлючественную персону я уже молчу…

Ночь устало расплескалась темнотой по мостовым. В комнатах зажглись пугливые мотыльки свечных огоньков, кое-где разлился холодный желтый свет электрических ламп. Из окон, распахнутых весь день, повеяло прохладой, пришлось подняться с пола и прикрыть ставни.

Вечер застал меня за совершенно нетипичным и даже неприличным занятием: я думала. Точнее – препиралась за право отдохнуть с одним крайне настырным товарищем.