Дэвид Гаймер - Эра Зигмара: Омнибус

Но затем разгневанный Кхул остановился и опустил топор, поражённый тем же осознанием, что и на утёсе. Он внезапно вспомнил, как уничтожал то последнее племя, как предавал их деревни огню, проносился через их земли словно ураган. Никто из них не сдался, сражаясь до самой смерти. Кровавые налётчики не смогли обратить никого, никто не стал его воином. Каждый бой, каким бы безнадёжным он ни был, они превращали в жестокую схватку, отчего свирепое сердце Коргоса переполняло ликование.

Эти были такими же. Пусть грозовые воины и сражались в лучших доспехах, они были сделаны из одного теста. Особенно оседлавший зверя — он был точно таким же, не из-за своего царственного величия, но из-за ярости и упорства.

В ту ночь тоже ударила молния. Гнев небес сжигал орду, почти заставив их отступить от последней цели. А потом, в самом конце, великий воин — бросивший ему вызов, выплёвывавший проклятия в лицо и готовый к поединку, в котором не мог победить — просто исчез, а на месте его осталась лишь обгорелая земля и треск, отзвук небесной ярости.

Ворчащий Зёв заскулил, желая вновь броситься на охоту, и натянул железный поводок. Возможно, адская гончая тоже узнала врага… Все мускулы Коргоса загудели от отчаянного желания рвать и метать.

— Я не знаю, как ты вернулся… — зарычал Кхул, размахивая топором, чтобы пробить себе путь через собственную разъярённую орду. — Но я узнаю это до рассвета и вырву истину из твоей дрожащей души!

Клеймитель Черепов не обрадовался приказу своего господина. Он намеревался возглавить атаку на воинов под вратами и уже предвкушал, как расколет их чистые доспехи своим топором. Для призыва скрытого за гранью мира требовалось время, а каждое мгновение вне резни терзало, мучило его душу.

Земля под ногами пропиталась кровью, доходившей до коленей, сапоги провались в мокрую землю, словно в болоте. Конечно, большая её часть принадлежала кровавым воинам, но то, откуда она вытекла, не имело значения…

Трекс высоко поднял штандарт, и вокруг него ярче вспыхнуло медное пламя, питаемое бушующей вокруг бурей ярости. Каждая смерть усиливала вихрь, впиваясь в преграды между ощутимым миром и таящимися за его пределами просторами безумия.

Находившиеся ближе всех к нему воины орды, те, кого не до конца поглотила боевая ярость, ликующе закричали при виде медных огней и с новой силой ринулись на врага. Клеймитель Черепов вбил знамя в землю. Он ударил с такой силой, что древко погрузилось почти на полметра, легко пронзив пропитавшуюся кровью почву.

Едва оно закрепилось, магия вырвалась наружу, словно пар из гейзера. Треск закричал, издав восемь криков — восемь проклятий, каждое из которых призывало Владения Хаоса в земли смертных.

Колонна медного огня вырвалась из вершины штандарта, высоко пронзив безумную ночь и сравнявшись с метаемыми ангелами серебристыми молниями. Земля под ногами забурлила, из вздувшейся пузырями кровавой слякоти пошёл пар. Старые обугленные плиты разбрасывала в сторону новая почва из горячей меди, блестящей от кипящего кровавого моря. Она расходилась вокруг Трекса, словно сокрушительная волна…

Завопил сам воздух, потрескались скалы. С пронзительным воем неземных ветров Владения Хаоса ворвались в мир, разбросав всё былое и подменив его собственными корчащимися пейзажами безумия.

Клеймитель Черепов запрокинул голову и торжествующе взревел. Его охватило бронзовое пламя, окутав тело испепеляющим плащом. Земля потрескалась и вспыхнула, пролитая кровь вздыбилась фонтанами шипящего пара. Пошёл новый дождь — густой, липкий, пахнущий медью. Всюду, где падали кровавые капли, воины Хаоса словно становились выше, орали громче и с большей яростью размахивали топорами. Хор взбешённых свирепых голосов подхватил вечный речатив — «Кровь для Кровавого Бога!» Их броня вспыхнула багровыми огнями, воздух вокруг затрещал от демонических энергий.

Теперь, когда Владение пришло, Клеймитель Черепов выпустил посох. Он остался глубоко вонзённым в саму реальность, искажающим цельную материю вокруг, но в направляющих словах больше не было нужды. И теперь кровавый осквернитель мог поддаться своим желаниям, и потому он затопал к тонкой золотой линии, даже теперь преграждающей его прислужникам путь к вратам.

— Истребите их! — взревел Трекс, всё ещё окутанный пылающей медной аурой Кровавого бога, трясясь от неудержимого гнева, — Перебить всех!

Ванд вновь обрушил молот на врага, отбрасывая грозного зверя Хаоса обратно в толпу. Его Освободители наступали, сражаясь хладнокровно и с мастерством, каждый из них более чем мог тягаться с обезумевшим от крови сбродом, но их многократно превосходили числом.

Но Свежеватель был другим — он использовал свой хлыст как оружие и обманку, выпадами и парированием сплетая облака тьмы. Дракот ринулся к нему, пытаясь оторвать руку, но Векх был слишком быстр и метнулся в сторону прежде, чем сомкнулись клыки, и хлестнул шипастыми концами кнута по морде благородного зверя.

Повсюду на поле боя исход ещё не был ясен. Ванд видел, как небесное воинство Анакта ослабляет обереги портала с каждым ударом, но это происходило недостаточно быстро. Натиск Освободителей отбросил врага и смял его ряды, но сопротивление усиливалось, орда пользовалась своей величиной. Если грозовое воинство не сможет достаточно быстро сломить решимость врага, то, как понимал Ванд, им придётся отступить, чтобы помочь Ионе. У них было недостаточно сил для двух прорывов одновременно. Однако после этого линия боя станет ещё уже, что позволит вражескому командиру бросить все силы орды в одну точку.

— За Зигмара! — закричал он, разбивая череп кровавого воина, подошедшего слишком близко к кружащемуся Гельденсену.

Чудовище вновь нависло над ним — раненное, напуганное и разъярённое уже полученными ударами. Когда оно потянулось вновь, пытаясь вырвать его из седла, Ванд вскочил, встал на вздыбившуюся спину дракота, и наотмашь ударил молотом.

Зверь подался назад, явно считая, что зигмарит был нацелен в плоть, но этого Ванд и ожидал. Издав крик освобождения, он направил мощь кометы в корону священного оружия, и поток чистого белого пламени вырвался наружу, обрушившись прямо на наступающего зверя, глубоко впившись во вспыхнувшую плоть. Тварь взвыла от муки, размахивая огромными когтями и пытаясь сбить охвативший её огонь. Чистое пламя Азира мучало её сильнее тысяч ударов кнутов хозяина, и зверь бросился назад, завывая от боли.

Теперь, когда чудовище бежало, Свежеватель, лишившийся главного оружия, кружил вокруг осторожней. Вместо плетей он снял с пояса нож и ждал, пока вокруг соберутся кровавые воины. Точно так же напротив него выжившие освободители наступали вокруг Ванда, и вот два строя воинов, багровый и золотой, встали в редкой бреши в бушующей сече.