Яна Алексеева - Некроманты, алхимики и все остальные

– Хорошо, – огладив пальцами края разорванной плоти, Нирина смочила кусок ткани и осторожно, так, чтобы ни единая капля не попала на доски. Чуть приподнявшись на локтях, Рилисэ внимательно наблюдал за лечением. Стиснув зубы, он перетерпел перевязку, натянул чистую рубаху, бессильно откинулся на обитый железом ящик. Отдышался, переждав, пока перестанет тянуть и пощипывать открытую рану очищающая мазь. И спросил:

– Почему вы так опасаетесь чистой крови?

Нирина хмыкнула. Мастера Слова любознательны, и способны воспринимать информацию практически в любом состоянии. Просто этот – очень изнеженный.

– Дикие ее чуют и, так как они обычно очень, очень голодны… – она аккуратно свернула старую одежду и лохмотья, упаковала в мешок.

– Интересно… Где же они живут, эти Дикие?

– В пустыне, – Нирина пожала плечами, – в старых развалинах, заброшенных оазисах, высохших руслах, пещерах. Спите, Рилисэ, завтра будет тяжелый день.

Это снова был приказ, теперь уже от хозяина подчиненному. И гость подчинился. Попробовал бы он поспорить!

Призрачный рассвет окрасил листву в золото и огонь, призрачный молочно-белый туман, поднимаясь от усыпанной росой земли, медленно растворялся под первыми, еще не палящими лучами солнца. Нирина еще раз обошла фургон, похлопывая по поднятым вверх до половины высоты полога прочным деревянным бортам. Огладила одну из лошадей по морде, скормила второй последнюю корку хлеба. Те дружно помотали гривами, разгоняя стелющуюся по земле пелену, похожую на мягкое пушистое снежное покрывало. Еще раз проверив упряжь, женщина заняла место на скамье. И по протяжному сигналу рожка Релата, щелкнула поводьями.

На сей раз предстояло двигаться по пескам совсем по-другому. Под плотной опекой охраны, не растягиваясь в цепочку, а выстроившись парами. Покинув укрывающий от беспощадного солнца густой темно-зеленый полог, караван вытянулся в узкой колее среди низких, темно-бронзовых, будто слежавшихся барханов. Песок до самого горизонта покрывали низкие, корявые, ввинчивающиеся корнями с самые глубины колючки. Серо-зеленые стволики и мелкие, мясистые листочки стелились по поверхности, не давая глазу отдыха. Но все же было в этой картине что-то притягательное. Отвратительно неестественная жизнь, но единственно возможная под спекающим кровь в густую кашу солнцем.

Едва колея расширилась так, что два фургона смогли бы разойтись на дороге, не задевая друг друга колесами, прозвучал еще один сигнал. Оглянувшись, женщина отметила, как слаженно подтягиваются сзади охранники. Прищелкнув языком, она поторопила коней. Те прибавили шагу, выдвигаясь вперед и равняясь с парой таких же мощных возчиков, чьи шкуры лоснились, отливая рыжиной. Оглянулась на возницу, приветливо кивнула вальяжно рассевшемуся на скамье детинушке. Молодой парень, выше Нирины на голову, светловолосый и голубоглазый, выглядел обманчиво добродушно. Выходец из Лесного княжества уже с дюжину лет колесил по пустынному краю, сначала охранником, потом просто возничим, а сейчас младшим партнером в малом Торговом Доме. Из-под темно-желтого полога выглянула женщина, такая же светловолосая.

– С кем мы соседи сегодня? – спросила тихо, но чистый сильный голос все же прозвучал слишком звонко. Нирина приветственно кивнула:

– Со мною, разумеется, – ответила на сигизийском. Странно было бы еще раз здороваться с людьми, с которыми едва ли пару свечей назад делила трапезу. – Вяз, Смеяна, мое почтение еще раз.

– Право, – рассмеялась женщина, садясь рядом с молчаливым мужем и отбирая у него поводья, – ваша вежливость очень часто избыточна, шаери Вирин.

– Воспитание, – пожала плечами Нирина.

Разговор через расстояние в пять шагов не мешал никому следить за скользящим мимо мрачноватым пейзажем, машинально отмечая и чистый горизонт и стремительно наливающиеся на солнце белизной ветви кустарника. По самом краю сознания скользнул Реваз, объезжающий посты.

– О, позволь же мне поинтересоваться, – неожиданно подал голос Вяз, – давно хотел спросить.

Уловив в голосе мужчины легкую неуверенность, караванщица стянула прикрывающий лицо платок и искоса глянула на соседей. Светловолосые северяне дружно, обезоруживающе улыбнулись.

– Ну же, что такого вы хотите спросить?

– Мы со Смеяной поспорили… Она утверждает, что вы из местных, я – что из Энгиза.

Нирина нахмурилась, потом отложила поводья. Она прекрасно знала это доброжелательное любопытство, быстро сменяющееся упрямым желанием докопаться до истины. Так что лучше рассказать, чтобы то, что не следует никому знать, осталось тайной.

– А вы оба правы. Я родилась здесь, в одном из Оазисов, потом долго жила в Энгизе… И вот, – она развела руками, – сами видите, что из меня выросло трудами отчима.

– Отличного наследника вырастил Глава Дома Вирин, – уверенно сказал мужчина. – Хоть и не кровного.

– Если вы так считаете, – хмыкнула Нирина.

– Конечно же, как можно сомневаться! – Смеяна лучезарно улыбнулась, потом ойкнула и исчезла за пологом.

– А что ваши новые родственники? Как они отнеслись к вам? А старые? – продолжил любопытствовать Вяз.

– Я не поддерживаю с ними отношений. Ни с теми, ни с другими, – спокойно заметила женщина. – Из кровных у меня была мать. Она умерла, и общаться с ней можно только с помощью темного мага. А приемные… Они бросили меня наедине с огромным количеством проблем и больной матерью на руках. Увы и ах, теперь даже по Торговому кодексу они не имеют ко мне никакого отношения. Вот разве что сводная племянница…

– Да?

– Волшебница, она училась в Ронии. Милая девочка. В Сигизии ее дар бы загубили.

Женщина возмущенно фыркнула. Ее до сих пор возмущало отношение к магам со стороны жрецов Единого. Всех без разбора – сначала на дознания, а потом на костер или лишить магии. Да если еще, с превеликим удовольствием, и по навету родственников, пришедших с просьбой облагочестить семью! И ладно бы темных каких магов жгли, целителей тоже не жалели! Но все обошлось, и сейчас Нирина везла подарок своему внучатому племяннику, получается. Мальчишке будет два года летом.

Она прекрасно помнила, как несколько лет назад, девчонкой еще, Вирина притащила приятеля, знакомиться. От караванщицы требовалось одобрение. От нее, подумать только, не от матери, не от отца… От неродной тетки!

Вяз не прерывал раздумий замолкшей женщины. Та мечтательно улыбалась, прищуренные глаза всматривались в линию горизонта, туда, где песок менял цвет на алый.

– Так что же с племянницей?

– А? – женщина встрепенулась, поправила смявшуюся палетту, оглянулась. Улыбнулась в ответ на насмешливый взгляд, подаренный ей караванщиком с севера. При этом одной рукой она уверенно контролировала поводья. – С племянницей все в порядке. Вирина очень талантлива.