Bergensen Christian - Сёши

Мне просто хотелось немного отдохнуть от этого. Отвлечь себя настоящим противостоянием, битвой с шиноби.

Отвлёкся. Теперь вот тащу в Коноху Сёши.

А мелкий смешной. Улыбчивый.

На свою беду подобрал в лесу полудохлого шиноби. Возился с беспамятным, заботился. М-да...

И в какой момент возвращение в собственную деревню стало такой проблемой? Сегодня или всё-таки вчера? Может, в прошлом году?

Я уселся на футоне, обхватил колени. Сёши давно сопел, он всегда засыпал как подстреленный, а у меня сна не было ни в одном глазу. Хотелось принять хоть какое-то решение.

Минато-сенсей говорил, что все эти рассуждения об инструментах, бездумно исполняющих приказы и подчиняющихся направляющей руке, служат шиноби последней защитой от непомерного груза ответственности. Жаль, я тогда не особо внимательно слушал. В двенадцать лет подчиняешься легко и естественно. В четырнадцать впервые начинаешь задумываться, но приказ - это приказ. В шестнадцать слепое подчинение больше не кажется хорошим решением, но чужая воля сильнее. А теперь, в девятнадцать, оно подпирает и нужно срочно выбрать: остаться человеком или, как выражается Сарутоби-сама, сделаться "разящим клинком Конохи", удобным и практичным, только слегка неживым.

Покосился на рюкзак. Там внутри аптечка, а в аптечке успокоительное. И я бы непременно его принял, если хоть кто-нибудь мог нас посторожить! Тц! Подозреваю, все шиноби, которые работают в поле, проходят через это. Ну, может, за исключением самых тупых.

И что делать? Снова спрятать душу за строчками правил, как после смерти отца? Тогда Обито вытащил меня из скорлупы, а она, выходит, снова на месте. Наросла.

Я ведь в АНБУ перешёл после нападения Лиса и смерти Минато-сенсея. Хирузен лично попросил. Практически необъявленная война тогда шла. Граница текла, как дырявое ведро. Соседи пакостили вдохновенно. Самое любимое дело - пробовать на прочность раненую деревню. Ох, и побродил я тогда по чужим гакуре. Приказы о диверсиях и уборке ненужных личностей так и сыпались... а мне так хотелось чужой кровью свою боль запить. Теперь вот блевать тянет.

Может, вернуться в Лист и сдать маску? Сказать, что хватит с меня.

Ха! Представляю, какой вид будет у Сарутоби, если я ему такое заявлю.

Ну, допустим. Оставить АНБУ - невеликий подвиг. Но с мелким-то что делать?!..

Извертевшись на постели и ничего толком не решив, уснул вполглаза, готовый вскочить от любого постороннего звука, запаха или движения воздуха. Конечно, нормально не отдыхаешь, но даже такой сон лучше, чем ничего.

Сёши и два каких-то козла

Что за дела?! Стоило Хатаке на минутку выйти и сразу лезут!

После завтрака, валяясь кверху пузом на приятно упругом татами, я ждал, когда вернётся "старший братец" и не сразу обратил внимание на посторонний звук - тихий шорох отодвигаемой балконной двери. Незнакомый тёмный силуэт шагнул внутрь. В мою сторону полетел небольшой предмет, но только расплывающийся дымок вывел меня из ступора и заставил, зажимая нос, броситься вглубь комнаты. Орать я не мог, потому что для этого пришлось бы вдохнуть. Оставалось бегство. На бегу прикинул, хватит ли во мне веса и скорости, чтобы снести хлипкую дверку с разбега...

Да, твою мать! Прямо, как в анекдоте: "Эта засада, их двое!"

Прямо по курсу нарисовался второй. Просто раз и он тут! Двигаясь расслабленно и даже лениво, этот козёл отвесил мне такую плюху, что я пушинкой отлетел к стене и мигом оставил всякую мысль добраться до двери.

Пыщ! Слетел с меня облик сельского мальчугана.

Ну и ладно! Не особо и хотелось. Недолго думая, я свалил ширму, и пока козёл её ловил, со всей дури пробил ногой по чайному столику, да так, что полированный бедняга с грохотом шмякнулся о стену и развалился. Ага! Не ожидали!

Отбитые пальцы махом онемели, но дело того стоило - за спиной парня, который меня ударил, появился злющий Какаши, и угловатое острие куная вовсе не шуточно прижалось к вражеской шейке.

Я облегчённо вдохнул воздух с привкусом абрикосовых косточек и отчалил...

Хатаке Какаши в досаде

Что-то долго мелкий спит.

Я прямо на бегу проверил пульс. Ровный. Но спит всё равно долго.

Может, стоило вытрясти антидот от той пакости, которой его отравили?

Как же всё достало! Это возвращение - сплошные пинки по моей гордости. Я слишком привык быть сильным, а тут приходилось щемиться от всех подряд.

Вот и этих двоих отпустил почти целыми, но за синяки мелкого всё же рассчитался, распоров одному мышцы и связки на ноге. Ничего, напарник здоров - пусть тащит до медика. К тому же раненый его свяжет, а за мёртвого бросился бы мстить.

Я ведь сам накликал беду, когда подумал, что ту вспышку чакры могут заметить! Дурацкое совпадение и тупорылые охотники за живым товаром.

Подобные есть, наверное, у большинства деревень. Болтаются по разным глухим углам, выкупая или похищая малышню с задатками шиноби. Ничего особенного, все так делают. Новая кровь - это новые возможности. Но набраться наглости красть ребёнка у другого шиноби! Тем более что обезноженный мною недоумок имеет способности канчи и явно чуял Хенге...

Раздражение требовало подробно разъяснить горе-похитителям всю их неправоту, но пришлось отпустить неудачников после выяснения, какого чёрта им понадобилось. И теперь я чувствовал себя как оплеванный, а ведь они даже не из великой деревни - какие-то залётные из Гетсугакуре.

Наконец, мелкий открыл глаза и закопошился. Уложив бедолагу на траву, помешал ему подняться.

- Сёши, погляди сюда. - Медленно провел пальцем из стороны в сторону и обратно.

Нормально следит: зрачки одинаковые и не дрожат.

- Напугался?

- Не. Больно, - он осторожно поджал ногу.

Ушиб пальцев, а может и трещины в костях.

- Скоро пройдёт.

Я смазал и забинтовал, к вечеру опухоль спадёт, а там посмотрим.

- Спасибо, Какаши-сан.

- Ты молодец, - одобрительно взъерошил жёсткие белые волосы, - всё сделал правильно.

Граница в этом месте выглядела, как широкая просека в лесу. Встречаться с нашими патрулями не хотелось - я воспользовался одним из тайных проходов, и только оказавшись на своей земле, почувствовал, как отпускает напряжение.

Возвращение вышло не самым простым.

Глава 4.

Потребность в безопасности у детей проявляется и в их тяге к постоянству, к упорядочению повседневной жизни. Ребёнку явно больше по вкусу, когда окружающий его мир предсказуем, размерен, организован. Всякая несправедливость или проявление непостоянства вызывают у ребёнка тревогу и беспокойство.