Веда Талагаева - Забытая башня

— Вот и ответ на наш вопрос, — заметил Эгмар, первым прочитав написанное.

— Опять сова, — повторила Ульгит.

— "Он свет прольет, и оживет разрушенное волшебство", — прочла вслух царица, — Кто это Он? О ком речь?

— Не о ком, а о чем, — возразила Ульгит, — Эти стихи — заклинание. Посмотри на первые буквы в строках.

Царица внимательнее вгляделась в лист пергамента и провела пальцем по первым буквам первых слов сверху вниз. Сейчас же под ее прикосновением буквы загорелись, осветившись изнутри красным пламенем, и на пергаменте вспыхнуло слово "КОРРИН".

— Коррин, — проговорила царица, вслушиваясь в звучание этого слова, — Амулет изначальной магии, один из тех, которые создали еще в Легендарные лета! Так он есть здесь? Я и подумать об этом не могла!

— И никто не мог, — пожал плечами Эгмар, — Коррины — источники неслыханного могущества. Владение ими не афишируют, так же, как владение колдовскими камнями. Но меня не удивляет, что один из них сохранился в стране Южных Колдунов. Нам надо его найти.

— Дом очень большой и остров Нолава тоже, — царица нерешительно оглядела комнату, — А если он не на острове, а в Эмарте у наместника Энадо?

— Я попробую его найти, — несколько неуверенно предложила Ульгит, в свою очередь оглядываясь, — Если коррин здесь, и если этот дуболом перестанет возле меня торчать.

Боярышник недовольно зашелестел листьями. Эгмар и царица успокоили древуна ласковой речью и почтительными поклонами и упросили выйти.

— Ты довольна? — вздохнула царица, — Что тебе нужно для поиска?

— Просто удобное кресло и тишина, — сказала Ульгит и устроилась в качалке возле стеклянной двери на веранду, — Туда я больше не сяду, — добавила она, указав на кресло, в котором долго просидела связанной.

Забравшись на мягкое сиденье кресла-качалки, дочь Западного Колдуна положила руки на подлокотники, запрокинула голову и закрыла глаза.

— Вы не могли бы тоже уйти? — сказала она через секунду, открыв глаза и увидев, что царица и Эгмар сидят на банкетке у камина и наблюдают за ней.

— Уйти? — обиженно переспросила царица, — И что мы будем делать?

— Уговорите лесных дедулек приготовить что-нибудь на ужин, — Ульгит пожала плечами, — Кроме того, вы можете облегчить мне задачу. Подумайте, что может оказаться коррином. А мне останется только проверить, так ли это.

— Да, хорошая мысль! — обрадовалась царица, которую всегда угнетало бездействие.

— И ужин тоже, — заметил Эгмар.

Они вышли в коридор и отправились на кухню. В доме было так тихо, что было слышно, как снаружи падает снег, и его белые хлопья мягко оседают на скатах черепичной крыши.

— Близится праздник Последнего дня в году, — прислушиваясь к тишине, проговорил Эгмар, — А потом наступит год Черного Солнца.

— Чем может быть коррин? — царица подошла к кухонной двери, взялась за медную ручку-горгулью и остановилась, — Это может быть какая-нибудь совсем простая вещь. И крупная, и маленькая. Надо спросить у Орешника, с чем Южная Колдунья никогда не расставалась?

Эгмар несогласно покачал головой.

— Колдунья не знала о коррине. Видимо, Исмаэр не успел передать ей эту тайну, — возразил он, — Иначе она восстановила бы защиту Нумара без посторонней помощи.

— Значит, коррин — это что-то принадлежавшее Южному Колдуну Исмаэру, — сказала царица, — Наверняка, древуны могут знать, какие вещи остались от прежнего хозяина Туманного острова.

— А если, — начал Эгмар, но царица не дала ему договорить, остановив жестом.

Ее глаза взволнованно вспыхнули.

— Сургучная печать! — воскликнула она, — Ты сказал, это печать Исмаэра.

— На ней изображена роза в венке из четырехлистников, — ответил Эгмар, — Это герб Южного Колдуна. Печать на ленте осталась в кабинете. Пусть Ульгит посмотрит на нее повнимательней.

Так и не открыв дверь кухни, царица и эльф поспешно бросились обратно в кабинет Южной Колдуньи. Когда они открыли дверь, Ульгит очнулась от напряженного внутреннего созерцания и раздраженно передернула плечами.

— Опять вы! Я же говорила, мне нужна тишина, — кресло-качалка под ней закачалось, стуча по полу, — Я чувствую, что коррин где-то совсем рядом.

— Значит, мы не ошиблись, — царица быстро вошла в кабинет и устремилась к банкетке возле камина, торопливо оглядываясь, — О, Старые Волшебники! Такая бесценная вещь, а мы ее бросили!

Подойдя к банкетке, царица порывисто нагнулась и подняла с пола упавший свиток пергамента. С его нижнего края свешивалась на ленточке зеленая сургучная печать. Царица оторвала ленточку, бережно отделив от нее сургуч.

— Опять зеленый круглый предмет, от которого, может быть, зависит все, — негромко проговорила она, обращаясь к самой себе, — Не знаю, нравится мне это или нет.

— Мне — так очень нравится, — проговорила Ульгит хриплым голосом, похожим на карканье вороны; ее худое лицо вдруг стало бледным, на лбу вздулись вены, на висках выступил пот, — Да, это он! Я вижу его. Как он красив!

— Правда? — царица с сомнением поглядела на свою ладонь, где лежала печать, — Ну, да, наверное, его истинный вид и впрямь радует глаз. Интересно, что надо сделать, чтобы он подействовал?

Ульгит насмешливо фыркнула.

— Там же все написано: "Разбудит теплый вздох Его, и заново воскреснет вдруг Нумара нерушимый круг", — сказала она, и ее лицо постепенно разгладилось и успокоилось, — Подыши на него.

— Так просто? — удивилась царица, по-прежнему не сводя глаз с печати.

— По-видимому, да, — кивком головы подтвердил Эгмар, — В стихотворном заклинании дано именно такое указание. Мне мало что известно о корринах, но они, должно быть, просты в обращении. В любом случае надо попробовать.

— Боязно как-то. А вдруг у меня не получится? — оробела царица и, сделав шаг назад, опустилась на банкетку.

— Попробуй и узнаешь! — Ульгит всплеснула руками, и кресло снова закачалось под ней.

— Да, — спина царицы распрямилась, и в голосе появилась решительность, — С зеркалом у меня получилось, и если нужно, то и коррин оживет.

Она поднесла открытую ладонь к лицу и дунула на зеленый сургучный кружок. Раздался звук, как если бы подули в пустую бутылку. На ладони у царицы вдруг зажегся и завибрировал маленький шар холодного голубоватого огня. Мерцая снежными искрами света, он быстро завертелся, оторвавшись от руки молодой чародейки, и повис в воздухе. Волна одновременно и тепла и холода прокатилась от коррина во все стороны, выходя за пределы кабинета, дома и острова Нолавы. Вместе с ней послышался высокий чистый звон. На секунду царице, Ульгит и Эгмару стало трудно дышать. Звон оборвался на самой высокой ноте, и после этого воздух неуловимо посвежел и успокоился, как после дождя. Коррин стал вращаться все медленнее, его снежно-голубой свет погас. Он тихо опустился на ладонь царицы, вновь превратившись в печать из сургуча. Глядя на нее, царица едва слышно перевела дыхание.