Лана Туулли - Алхимик в Пустыне

Сразу же схватив рекомендованные в качестве оружия самообороны бронзовые ножницы внезапно вспотевшей ладонью, Раддо послушно досчитал до десяти и стал свидетелем того, как из густых клубов дыма появляется прозрачная голубовато-призрачная фигура, в точности напоминающая Филеаса Пункера.

— Получай, скотина! — закричал призрак, с размаху ударяя воображаемого противника кулаком в живот. Естественно, Фил промахнулся, не удержался на ногах, упал вперед, выйдя за пределы каменной глыбы с нарисованными ритуальными знаками и шумно врезавшись в стеллаж с припасами мэтрессы Вайли. — Ты еще помнишь, кто таков Фил Пункер!! Ой, а ты где? Хру-умп, дружище, где ты? — спохватился призрак и принялся оглядываться по сторонам. При этом он нагнулся, очевидно, для того, чтобы найти под рабочим столом волшебницы спрятавшегося Хрумпа, пронзил собой деревянные полки и, наконец, догадался, что что-то в его существовании изменилось. — Фрателла Раддо? — заметил Фил изрядно вспотевшего, мечтающего о глотке бренди Бонифиуса. — Какая радость! Какая неожиданная, но приятная встреча! — с фальшивым восторгом вскричал призрак молодого человека. — Вы тоже здесь! А, собственно, где это я? И почему я в таком виде? — вдруг удивился Фил, заметив, что летает между полом и потолком. — Фрателла Раддо, что случилось?! Я же обещал, я говорил, что выплачу долг! Зачем вы меня убили-и?! — истерически всхлипнул молодой, но уже покойный Пункер и громко запричитал о своей несчастной судьбе.

Мэтресса Вайли, откровенно подслушивающая разговоры клиента при помощью хрустального шара, похихикала, достала из буфета пирожное с пышной шапкой крема, налила чай и со вкусом устроилась шпионить дальше.

Известие о кончине своего любимого тела Филеас Пункер воспринял без малейшего намека на мужество или силу духа. Призрак рыдал, разбрасывая вокруг себя эктоплазматические слезы, ползал на коленях, умолял Бонифиуса смилостивиться над ним и дать еще неделю срока на возврат долга, обещал исправиться и отмолить грех подсыпания деду вредных для здоровья порошков ("Вот гад," — подумала Вайли), — одним словом, устраивал истерику по всем правилам романтического жанра.

— Слышь, Фил, — наконец, сумел вклиниться в паузу призраковых причитаний Бонифиус, — я, конечно, понимаю, что ты… хмм… расстроен своей кончиной…

— Расстроен? Расстроен?! Да, я расстроен!.. я очень расстроен! Я опечален до глубины души! Верите ли, но мое сердце… — Фил положил руку на просвечивающую грудь; кисть его неожиданно погрузилась внутрь, не встретив обычного препятствия. Призрак перевел взгляд вниз, на шаловливую конечность и бешено заорал: — Мое сердце! Почему оно не бьется? Где оно?!!

Мэтресса Вайли рассмеялась: перепугавшийся Филеас носился по лаборатории, умоляя вернуть ему внутренние органы, а Раддо изо всех сил отгораживался от призрака бронзовым инструментом. Картина радовала глаз, правда, спустя несколько минут Вайли вспомнила, как часто Раддо обращается к ней за консультацией, вспомнила и о том, что платит фрателла гораздо больше, чем всякие там баронессы или даже некоторые графы, и прошептала заклинание, успокаивающее поднятый дух.

— Я умер! — горестно возопил Филеас Пункер. — Мое тело предано земле! Все долги моего земного существования погашены, и вот моя метущаяся душа терзается в мире мертвых!.. я уууумеер…

— Хм, Фил, — осторожно позвал Бонифиус. — Об этом-то я и хотел с тобой потолковать…

— О чем, дружище Бони? — фамильярно положил эктоплазматическую руку на плечо Раддо Пункер.

— Хм, — отодвинулся фрателла. — Как раз о твоих долгах. Помнишь, сколько мне должен?

— Помню. Золотых этак сто, может быть, сто пятьдесят…

— Три тысячи двести, — напомнил Раддо. — То есть, я хотел сказать, почти пять тысяч, а если посчитать точнее — то даже все восемь.

— Да? — удивился Пункер. — Ну надо же, какая неожиданность…

— Как будешь возвращать, сынок? — ласково уточнил фрателла.

— Можете взять всё мое имущество, — с широким жестом дозволил призрак. — Мне не жалко.

— Согласен, — не дал собеседнику времени на размышления господин Раддо. — Говори, где оно.

— Оно — что? Колечко с изумрудом я проиграл какому-то заезжему богатею из Вертано, так что можете его не искать, а остальное я прятал под подушкой в доме…

— Фил, сынок, что ж ты так плохо обо мне думаешь? Какие кольца, какие подушки? Давай, говори, что тебе удалось узнать о кладе твоего дедушки.

К сообщению о тайнах клада мэтресса Вайли отнеслась как к, безусловно, занимательной, но не слишком важной информации. Мало ли за свою жизнь ей пришлось подслушать таких исповедей… Взять, к примеру, ту же самую баронессу фон Пелм, которая не дала волшебнице насладиться чаепитием в пять часов вечера: гонору и самомнения хватит на десять княжеств, а всё имущество, из-за которого та решилась побеспокоить дух предка, измеряется всего-то ожерельем, парой брошек и жалкими колечками-сережками.

— Клад дедушки? — удивился между тем призрак. — О, это нечто потрясающее!

Глаза у Раддо зажглись предвкушением прибыли:

— Не томи, родной, рассказывай в подробностях. Где они?

— В Великой Пустыне, — охотно ответил Филеас Пункер. — В дедовых записках даже карта была — значит, горы Восточного Шумерета, от них на юго-восток… А вам, господин Раддо, простите за любопытство, оно зачем?

— И в самом деле, — фыркнул Бонифиус, жадно впитывая важную информацию, — зачем мне может понадобиться чужое золото? Давай, дружок, рассказывай дальше.

— Надо найти Серебряные Пески, проход к которым сторожат каменные истуканы, договориться со Стражами, подкупить Короля Сфинксов, перейти по Радужному Мосту — не знаю, где он расположен, но, думаю, Мост как-то связан со Слезами Неба, древним колодцем, располагающемся в Ильсияре… Вот только почему я так думаю? — удивился Филеас.

— Ну, а дальше? — с жадным нетерпением потребовал фрателла.

— А дальше — найти сухой колодец и копать до последнего, — пожав плечами, ответил призрак.

— И что, это все приметы? — рассердился Раддо. Сам он кладоискательством никогда не грешил, но догадывался, что в Великой Пустыне сухих колодцев много, а значит, нужны более надежные координаты.

— Ну, я точно не помню… — скромно посетовал Фил.

— Быстро вспоминай!

— Кажется, кажется… Там упоминалась какая-то статуя… И изумрудное ожерелье… Дед, помню, рассказывал, что была какая-то правительница древности, которая очаровывала всех мужчин с помощью артефакта, выполненного в виде прекрасного ожерелья… А может, имелась в виду статуя этой правительницы? Ах, нет, не помню, — махнул рукой Фил Пункер.