Елена Белова - Сердце Феникса. Новая реальность.

Вы когда-нибудь плыли по звездному небу? Так, чтоб звездный полог переливался над головой и стлался под ноги?

Так, чтоб мир казался ласковой бесконечностью, весь — только для тебя одной? Когда шелест волн кажется самой прекрасной на свете музыкой, а на дорожке из лунных бликов хочется танцевать?

Хочется… чтобы увидел тот, кто сотворил для тебя такое чудо.

Маленькая яхта скользила по гладкому заливу, над головой мягко светился белизной парус, а в глазах Алекса, почти черных в ночной темноте, едва уловимо сквозят золотые искры…

«Тебе нравится?»

«Да…»

«Я рад…»

И мягкое тепло, окутывающее сердце искристым облаком, подтверждает — он правда рад. Настолько, что опять не может удержаться. Ну и пусть…

«И я… Хорошо бы этот вечер не кончался…»

— Вы опоздали, — голос клиента был холоден и бесцветен, и угадывалась в нем сдержанная злость, а еще — трусость. Пакость мелочная. Лина едва удержалась от того, чтоб поморщиться. После такого вечера подземный мир казался особенно мерзким. А уж этот… клиент… как мать могла с ним связаться? Даже под скрывающей мантией он воспринимался как нечто редкостно противное. Как скользкий таракан или гадостная тварюшка с нижних уровней, лимоза… белесая безглазая тварь… ядовитая.

Так… Спокойней. Не время сравнения подбирать.

— Я занималась вашим поручением. Обеспечила доступ к заказу.

Клиент оживился:

— Правда? У тебя получилось?

— Да. Вы определились с выбором? — собственный голос кажется чужим. Зря она сюда пришла. При сомнениях и прочем феникс должен сразу направляться в клан, повиниться и отказаться от заказа. И ждать суда.

Клиент споро закивал:

— Да… да, определился! Мне сказали, такое можно. Ты притащишь его сюда. Уже когда силы отберешь… Парализованным. Так ведь можно?

«Мы просто убиваем, — хотела сказать феникс, — Мы не практикуем пытки…»

Но почему-то кивнула.

— Так вот. Притащишь сюда, чтоб я видел.

— Что видел?

Голос звучал как бы со стороны, и почему-то руки сами сжимались в кулаки. И не хватало воздуха… Что… что с ней? Вернуться в клан?… Но тогда заказ просто передадут другой. Просто передадут другой… И к Алексу снова придет девушка в кожаном жилете. Другая девушка…

Что ж такое… Тяжко, душно, муторно… Ладони закололо…

— … по частям, — донесся до нее голос клиента…

— Что?

— Сначала руки и ноги… потом ушки и все такое… а напоследок глаза.

Ладони снова кольнуло.

— Что? — переспросила она, надеясь ослышаться.

— Вы обещали, что исполните любое мое пожелание! — взъерепенился клиент, — Так? Я желаю именно так — через расчленение! Надо подумать, кого пригласить на зрелище.

Зрелище — отдалось во взбаламученном сознании. Зрелище… Алекс? Нежная улыбка, светлая радость, тепло, которое согрело даже ее… Сюда, в грязную пещеру, в лапы этого?!

Зрелище?

Разъяренный феникс плеснул огнем.

Зрелище?!

В глазах потемнело. И что-то хрупнуло под ее руками…

Оранжевый с алым… Черный. Оранжевый… алый… черный… Лина точно плыла по огненному озеру — яркому… светлому… клокочущему золотыми родниками…

Она купалась в огненных струях, таяла и возрождалась обновленной…бежала по ало-золотым огнистым облакам… набирала полные ладони пламени, и оно льнуло и ластилось к рукам, как ласковый щенок.

..и старалась не оглядываться на черные столбы… холодные и острые, они то тут, то там сталагмитами поднимались со дна и точно решетками отгораживали озеро. От них веяло льдом… смертью… Не хочу.

А со дна уже росли новые. Пока маленькие и острые сосульки, они вырастут… вырастут… И тогда она окончательно потеряет Огонь.

Я не хочу!

Не хочу, не хочу, к дьяволу, убирайтесь!

Она толкнула ближайший «сталагмит», обжегший диким холодом, злой ненавистью, и перед глазами замелькали-пронеслись картинки-осколки… прошлое.

..в тот день она увидела дождь… Не просто увидела, а поняла, что маленькие светлые капли, которые только притворяются холодными, на самом деле отплясывают веселый звенящий танец. Танец лета. Она забыла про скучные дротики, они ведь мертвые и злые, они подождут. А ей куда важнее было другое — стать вот такой же капелькой… веселой, звенящей, легкой! Закружиться в солнечных струйках, затанцевать, заскользить по мокрой плитке тротуара… А потом пришла мама и очень рассердилась. Очень…

..Лина прижала к щекам ладони, заново переживая те пощечины…а в сознание уже проталкивалась острыми колючками-льдинками новая картинка.

Семнадцать. Восемнадцать… Девятнадцать… Как же она ненавидит цифры! Не те, что почти поет мисс Родригес в школе танцев, а те, которые мучают нескончаемыми отжиманиями… километрами бега… от которых дрожь бьет и темнеет в глазах.

— Плохо! — по плечам словно плещет струйка кипятка, и руки невольно подламываются… — Плохо, Лина. Где твоя сосредоточенность? Все сначала.

Я ненавижу… цифры…

И еще, еще…

День, когда, светясь от счастья, она прилетела из Школы танцев к бабушке, торопясь поделиться своей победой на конкурсе… и нарвалась на мать, которая ледяным голосом приказала готовиться к посвящению.

Когда принесла домой щенка…

Когда в первый раз убила… и пришла домой со сломанной рукой… он был колдун, и не из последних, а страховки не было… и нарвалась на разбор ошибок вместо помощи.

Так и вырастали они — маленькие сосульки из ненависти…Ненависти, посеянной чужим холодом. Мама, зачем?..

Я не хочу. Я больше не хочу. Не смейте больше меня трогать, это моя жизнь! Моя!

Огненный вихрь…

Не хочу!

Клубящееся пламя, неистовый жар. И столб черного льда тает и плавится… оплывает… и нет его, нет, нет…

Лина с усилием размыкает ресницы. В теле еще бродил жар, губы были солоны, точно от крови… серые стены пещеры плыли перед глазами. Что такое…

Феникс уже очнулся, окутал крыльями, щедро делясь теплом, подпитывая силами, и в глазах потихоньку прояснялось, но пол еще протаивал и вспухал какими-то уродливыми черными горбами…

Горбом.

Одним. Лина с усилием сглотнула горячий ком — под ногами лежало тело заказчика…

«Так, — сказал внутренний голос на редкость спокойно и рассудительно, — А вот это, похоже, конец…». Вот так. Мать не простит… Тот, кто подрывает репутацию клана, на снисхождение рассчитывать не может..

Лина медленно подняла руки, убирая с лица волосы. Тело работало как-то нечетко, замедленно, словно снова где-то под кожей застрял шип, посылая в кровь отраву… мертвое лицо заказчика слоилось и плыло… рот, глаза… Казалось, он еще усмехается, предвкушая развлечение…