Трой Деннинг - Глубоководье

Адон повернулся к Проныре:

– Это правда?

Хафлинг покачал головой и потупил взор.

– Может быть, – пробормотал он и поднял глаза. – Но я сомневаюсь в этом. Им совсем необязательно было жечь деревню, чтобы взять то, что они хотели. Солдаты схватили меня по дороге сюда.

Взгляд хафлинга похолодел и устремился куда-то вдаль.

– Скажите, ведь вы идете на север? Как бы я хотел повстречаться с этими зентильскими свиньями!

– Если судьбе будет угодно… – заговорил Келемвар, проглотив кусок крольчатины.

– Келемвар! – прошипел Адон. – У нас хватает своих забот.

– Без вашей магической книги, – обратился Проныра к Адону, – вам пригодится всякая помощь. А в наших местах не сыскать следопыта лучше меня.

Жрец решительно помотал головой:

– Боюсь, что…

– Он может ехать вместе со мной, – прорычал Келемвар. – Где твоя вежливость, Адон?

Обиженный отказом Келемвара прислушаться к его совету, жрец смерил воина долгим, пристальным взглядом. В конце концов Адон решил не спорить по этому поводу – пока воин мог еще кое в чем ему уступить.

– Тогда отправляемся в путь с рассветом! – громогласно заключил Адон.

Но Келемвар был не согласен:

– Нет. Мертвые хафлинги…

– Будут похоронены хафлингами! – закончил за него Адон, тыча в Келемвара измазанным в жире пальцем. – Тебе же безразличны эти люди! Ты только хочешь доказать, что твое проклятие больше не властно над тобой. Думаешь, мы не понимаем?

Он мельком посмотрел на Миднайт, не отрывавшую глаз от останков своей книги.

– Твое упорство обошлось нам слишком дорого, Кел.

Священнослужитель положил руку на плечо чародейки и посмотрел в костер.

– Остается только надеяться, что на пути к Глубоководью магия нам не понадобится, – добавил он.

С рассветом четверо путников – голодных, замерзших и промокших – покинули Черные Дубы. Ночью оранжевый туман сменился мелким холодным дождем, накрапывавшим все утро. Позавтракать не пришлось. Еще ночью хафлинги доели последнюю пшеничную лепешку, а жирный кролик при свете хмурого, серого утра показался аппетитным одному Келемвару.

Адон скакал впереди, предложив ехать до Вечерней Звезды и уже там продумать, каким путем добираться до Глубоководья. Не подозревая, что совершает ошибку, Проныра сказал, что знает короткую дорогу, и Адон настоял на том, чтобы хафлинг ехал вместе с ним и указывал путь. Но этот опыт обоим пришелся не по душе. Несмотря на утрату веры, Адон не распрощался со своим красноречием, а Проныра оказался не очень-то терпеливым слушателем.

Келемвар с выражением обеспокоенности на лице ехал следом. Дважды он пытался извиниться перед Миднайт за книгу. И оба раза голос подводил воина: открывая рот, Келемвар мог издать лишь нечто похожее на карканье.

Миднайт замыкала строй. Она по-прежнему пребывала в дурном настроении и потому молчала. Какое-то едва различимое беспокойство, точило ее изнутри. С тех пор как чародейке исполнилось шестнадцать, она повсюду узнавала различные заклинания и магические формулы и аккуратно заносила их в свою книгу, которая со временем стала едва ли не продолжением ее души. Без книги жизнь казалась пустой и никчемной, без книги Миднайт чувствовала себя словно мать, лишившаяся детей.

Тем не менее еще не все было потеряно. Несколько заклинаний хранились в памяти Миднайт, и она могла записать их в новую книгу. Некоторые из магических формул были настолько распространены, что чародейка со временем, прибегнув к помощи какого-нибудь мага, легко сможет узнать их вновь. За одну-две недели черноволосая женщина-маг, возможно, восстановит и некоторые другие заклинания. Но где взять оставшиеся, такие, например, как заклинание призрачной силы или заклятие растущих трав? Ведь они использовались крайне редко, и она уже никогда не сможет вспомнить их. Эти заклинания пропали, ничего уже не поделаешь…

На самом деле положение было не настолько ужасным, как казалось вначале. Правда, мысль эта не умерила ярости Миднайт. Ей страшно хотелось выместить на ком-нибудь свою злость, а лучше всего для этого подходил Келемвар, поскольку именно он затащил их в Черные Дубы.

Однако в душе Миднайт понимала, что воин виновен в потере книги не более, чем она. Не он же бросил книгу в огонь, да и хафлинги сожгли ее не по злому умыслу. Это просто роковое стечение обстоятельств, чистая случайность, а гневаясь, ничего не исправишь.

Адон даже не пытался примирить друзей. Напротив, он неоднократно нападал на Келемвара, напоминая ему о том, что книга заклинаний осталась бы целой и невредимой, не настаивай воин на своем желании помочь хафлингам. Поразительно, но Келемвар полностью соглашался с обвинением. Слова Адона прошлой ночью поразили могучего воина, оставив в его душе глубокую рану, и за это Миднайт сердилась на священнослужителя. Невзирая на собственную боль, она вовсе не хотела видеть Келемвара подавленным и виноватым.

Охваченная мрачными мыслями, чародейка молча ехала все утро. К полудню спутники забрались в самую чащобу, а Миднайт так и не поговорила с Келемваром по душам. Отчасти этого не произошло потому, что лесная тропа была очень узкой, и лошади просто не могли скакать по ней бок о бок. Но когда Адон неожиданно объявил привал, чародейка направила своего скакуна вперед и, поравнявшись с воином, остановилась.

– Келемвар… – начала было она.

Однако тут Адон вдруг обернулся и поднял руку.

– Тихо! – скомандовал он.

Миднайт хотела возразить ему, но внезапно сама услышала громкий шелест и замолчала. Похоже, впереди них по ковру из сухих листьев шествовала целая армия. По лесу разнеслись крики, резкие вопли, послышался глухой отдаленный стук.

– Что это? – спросила Миднайт.

– Понятия не имею, – пожал плечами Адон.

– Вот и для меня нашлась работенка, – слезая с лошади Адона, заметил Проныра и быстро зашагал по тропинке.

Вскоре хафлинг скрылся за поворотом. Миднайт, Келемвар и Адон в ожидании своего разведчика не стали спешиваться. Пролетело десять минут. Тем временем шелест становился все громче и наконец превратился в настоящий грохот. Вопли и стоны приближались, а приглушенный стук превратился в настоящую какофонию и стал походить на раскаты грома.

Наконец Проныра вернулся. Быстро перебирая короткими ножками, он стремительно несся к друзьям.

– В лес! – закричал он. – Быстрее!

Страх запечатлелся на лице хафлинга, и потому никому даже в голову не пришло просить у него объяснений. Друзья пришпорили лошадей и скрылись в лесу, остановившись лишь в шестидесяти шагах от тропинки.

Когда Проныра присоединился к ним, Адон все же попытался добиться разъяснений.