Ольга Климова - Там...

— Мне покупать не на что, денег совсем нет, но вот есть такая штука, посоветуйте, пойдет на обмен или нет? И если пойдет на сколько потянет?

Гном осторожно взял протянутый телефон, осмотрел его, пошкрябал мозолистым пальцем с грязным ногтем.

— Откуда это? И что за штука?

Новенький дорогой телефон-раскладушка был подарком бывшего парня. Поэтому я не стала врать:

— Ухажер подарил, бывший, из-за моря вроде привез. А что такое — сама не знаю.

Гном еще покрутил телефон и зычно гаркнул внутрь избы, на его крик деловито пришлепал еще один гном. Вместе они долго кумекали, рассматривая вещь, а потом первый обратился ко мне.

— Ты это, чего там на рынке на него выменять хотела?

— Плащ мне нужен хороший, ну и так, по мелочи… бусы, расчески, пирожки, — выдала я.

— Толку от этой штуковины никакой, видно, что издалека, а бестолковая она теперь-то, жизни в ней нет.

Я удивилась, как точно гном просек состояние телефона.

— Давай я тебе заплачу за нее, на плащ и на все твои безделушки хватит и еще останется. Тут вона как интересно, вроде и металл, а мягкий. Я его в рукоять или в лук вставлю, уйдет на любителя.

— Ой, замечательно. Я вам так благодарна.

— Да ты погоди благодарить. Мне, может, он гораздо большие деньги принесет. Почем я знаю… И тебе, может, кто и больше дал бы за него.

— Ну и ладно. Мне сейчас некогда на него покупателей искать.

Второй оружейник скрылся и вскоре принес мне маленький мешочек с деньгами. Я высыпала содержимое на ладонь — кругляшки, некругляшки, многоугольники непонятного назначения и цвета. Точно не золотые, но от этого еще более непонятные. Видя мою озадаченность, гном хмыкнул и отложил на ладони несколько многоугольничков одного вроде оттенка.

— Это — самая большая цена за плащ. Хороший плащ. А это мелочь на безделицы и пирожки.

В ладони еще осталось прилично.

Я улыбнулась.

— Спасибо большое.

— А ты, видать, совсем издалека к нам?

— Да, совсем.

— Тогда точно тебе лучше без оружия-то, послушайся, не бери.

Довольная, я ушла из оружейной, вернулась на рынок и купила себе вроде неплохой утепленный плащ, красивую чистую сорочку и с чувством выполненного долга вернулась домой. Остаток дня я слонялась по Погосу, глазела на всех, что глазели на меня, и удивлялась размеренной сельской жизни.

Вечером, ложась спать, я поймала себя на мысли, что давно не испытывала страха. Мне даже было интересно, интересен новый мир, куда я попала. Интересны мои махинации с наличным капиталом. Интересно, как это все закончится… потом я вспомнила своих друзей, родителей, уютный маленький мирок с синим креслом в центре и заревела: вернусь ли я когда-нибудь обратно?

— Вернешься, — мама вновь гладила меня по голове.

— Мам, это ведь сон, я сама себе тебя придумываю. Вы там на самом деле с ума сходите, а мне тут так спокойно все, как будто на прогулке. Что происходит?

— А если бы ты тут с ума сходила? Дошла бы сюда?

— Нет.

— Ну и не думай, ему и так тяжело, а ты только мешаешь…

— Кому ему?

— А ты думаешь сама идешь? Сама бы не дошла. Сидела бы, по дому плакала.

— Кто он? Меня Бог ведет?

Мама рассмеялась.

— Вот охота Богу с тобой в сказки играть!

Демон сильно сомневался в направлении. Сигнал стал настолько слабым, что он часто путался и рычал на себя за то, что пошел на зов слишком поздно. Несколько дней, чуя сильную новую жизнь, демон раздумывал, что это может быть. Человек вызывал интерес и тянул к себе, но смысла идти не было, умирать там никто не собирался, а тут, совсем рядом чувствовалась дрожащая нить лежащей при смерти женщины. И в то же время, та сильная нить была настолько великолепна! Демон пообещал себе, что соберет эту дань и пойдет на зов, выяснить, что пришло к нему.

Но теперь человек удалялся из его владений. К тому же, связывающее их звено становилось все слабее и слабее. В какой-то момент, он совсем его потерял, а когда нашел, то понял, что нагнать на своей территории человека не получится.

Караван выступал на рассвете. Все долго собирались, каждый занял свое место. Тут были и семьи, и одинокие путешественники, кое-кто присоединялся со своими телегами. На своих лошадях. В конце концов все утряслись, и обоз тронулся. Центр каравана состоял из 25 крытых больших повозок, в которых восседали путники со своим скарбом. Огромные волы, не похожие ни на одно наше домашнее животное по размерам, тянули каждую. Впереди ехал вооруженный отряд. Такой же замыкал шествие. По бокам повозок ехали те, кто был на лошадях. Некоторые брели пешком. Впрочем, периодически то один то другой спрыгивал на землю и шел рядом с повозкой, чтобы размяться. Дети довольно быстро нашли друг друга по повозкам и успевали нарезать круги вокруг каравана. Двигалось все это добро жутко медленно.

Посмотрев на это дело и грустно вздохнув, я представила три недели однообразия.

Меня определили в одну из крытых телег — отдаленное подобие фургона. У телег были более высокие бока, в которые втыкались металлические прутья — каркас, на который натягивалась плотная грубая ткань. Сверху оставляли своеобразное отверстие — окошко, при желании можно было его закрыть. И тогда в фургоне образовывался полумрак. В глубине телег, подальше от входа нагромождались вещи, остальное место оставалось для пассажиров или для живности. Внутри фургонов спокойно могло разместиться человек десять, не мешаясь друг другу.

Моими спутниками оказались девушка лет 18 с отцом, бабушкой и дедушкой. Все семейство поначалу косилось на меня, все мои ухищрения по приданию себе свойского вида не сработали, одна только старушка оказалась на редкость боевая: тут же распорядилась кто где будет спать и за что отвечать в походе. Я, не обращая на их суету никакого внимания, уселась на краю телеги, свесив вниз ноги. Так мне предстояло провести много дней.

Когда все устроились беготня и копошение по обозу сменилось мирным посапыванием. Люди досыпали свой утренний сон.

Как в поезде, подумала я.

Так прошел первый день пути. Под вечер все, кто хотел, выспались, и когда наступило время останавливаться на привал и ночлег, начали понемногу знакомиться и общаться.

Первой ко мне обратилась бабка. Грохоча сундуками, она вытащила из груды скарба одеяла на ночь и припасы для ужина. Позже, я узнала, что первые два дня все кормились тем, что взяли с собой, потом эта обязанность ложилась на всех по очереди, но уже с запасами торговца — хозяина каравана.

Вместе с ее внучкой и под ее чутким руководством я молча помогла ей. Девушка искоса глядела на меня, но заговорить первой явно стеснялась, а я упрямо молчала, не зная, нужны ли мне эти знакомства. Возможно, для меня удобнее и проще было бы не общаться.