Клайв Льюис - Серебряное кресло

При словах о куклах и игрушках Джил вознегодовала, как любой из нас сделал бы на ее месте. И хотя конфеты и печенье — тоже в своем роде вещь неплохая — она очень надеялась получить что-нибудь посущественней. Дурацкая речь королевы, однако, возымела отличное действие — тут же подхватив Лужехмура и Юстаса, гигантские лакеи унесли их в комнаты. Фрейлина-великанша сделала то же самое с Джил.

Комната Джил, размером с дом, была бы довольно мрачной, если бы не ревущий в очаге огонь и толстый алый ковер на полу. К тому же в этой комнате дела у девочки сразу пошли на лад. К ней приставили королевскую кормилицу, которая на великанский взгляд была согнувшейся в три погибели старушкой, а на человеческий — великаншей, достаточно маленькой, чтобы войти в обычную комнату, не ударившись головой в потолок. Старушка оказалась очень проворной, хотя Джил предпочла бы поменьше причмокиваний и разговоров вроде «Ути-тюти, какой цветочек», «Ах ты, котичка» и «Теперь все будет ладушки». Наполнив великанскую ванну горячей водой, она помогла Джил забраться в нее. Если вы умеете плавать (а Джил умела) то великанская ванна — отменная штука. И великанские полотенца, при всей их грубости, тоже отличная вещь — такими огромными даже вытираться не нужно, знай катайся по ним перед очагом в свое удовольствие. После купания Джил одели в чистую, теплую, свежую одежду, великоватую, но все-таки человеческую, а не великанскую. «Раз сюда наезжает дама в зеленом, они, наверное, привыкли к гостям нашего размера», — подумала Джил.

Вскоре она убедилась в своей правоте, потому что в комнату принесли стул и стол, явно предназначенные для обычных людей. Ножи и вилки тоже были вполне обыкновенные. Хорошо было сидеть за столом в тепле и чистоте, прикасаясь голыми подошвами к великанскому ковру. Стоя, она утопала в нем чуть ли не до колен. На обед — я полагаю, это можно назвать обедом, хотя было время чаепития — подали луковый суп, запеченную индейку, горячий пудинг, жареные каштаны и множество фруктов.

Раздражала Джил только старая великанша, которая постоянно входила и выходила, принося с собой великанские игрушки — то куклу размером с саму Джил, то деревянную лошадку на колесах, величиной с доброго слона, то барабан, похожий на дирижабль. Игрушки были грубые, игриво раскрашенные, и Джил даже смотреть на них не могла. Несмотря на ее протесты, кормилица продолжала сюсюкать:

— Ну-ну-ну! Очень даже захотим поиграть, когда отдохнем немножко. Баиньки, баиньки… Ах, какой поросеночек!

Джил с наслаждением вытянулась в кровати — не великаньей, но все-таки огромной, какие бывают в старых гостиницах.

— А снег еще идет, няня? — спросила она сквозь сон.

— Нет, лапочка, теперь дождик идет. Дождичек растопит весь этот отвратительный снег, чтобы утром наша деточка могла поиграть на дворе!

Ничего не знаю отвратительней, чем поцелуй великанши. Джил показалось точно так же. Но как бы то ни было, через пять минут она уже спала.

Весь вечер и всю ночь в окна замка стучался дождь, которого Джил не слышала. Она проспала и время ужина, и полночь. Наступил самый глухой час, когда в замке у гигантов не спали только мыши. И тут Джил приснился сон: будто она проснулась в той же самой комнате, увидела потухающий огонь и деревянную лошадь на колесах, которая сама подкатилась по ковру к ее изголовью и превратилась в льва, такого же огромного, как она сама. Лев был сначала игрушечный, а потом стал настоящим. Таким же настоящим, как тот, что повстречался Джил на горе, на краю света. Комнату наполнило немыслимое благоухание. Но девочку мучила непонятная тревога, и у нее по щекам на подушку текли слезы. Аслан велел ей повторять знаки, а она их позабыла. Мысль эта ужаснула Джил. Лев, шумно дыша, осторожно взял ее одними губами и поднес к окну. При ярком свете луны она увидала начертанные на небе слова: ПОДО МНОЙ. Проснувшись утром, Джил совершенно забыла о том, что ей снилось.

Она уже оделась и позавтракала у камина, когда вошла няня.

— А вот и наши друзья пришли поиграть с нашей деточкой, — провозгласила она.

Джил увидела Ерша и квакля-бродякля.

— Привет! — сказала она. — С добрым утром! Здорово я поспала — часов пятнадцать, наверно. Мне куда лучше, а вам?

— Мне-то да, — отвечал Ерш, а вот Лужехмур жалуется на головную боль. А! У тебя окно с подоконником. Давай-ка заберемся на него и посмотрим, что делается снаружи.

Так они и поступили. Джил сразу же вскрикнула:

— Ну и кошмар!

Светило солнце, почти весь снег растаял под дождем. Под ними, словно распластанная на столе карта, лежала плоская вершина холма, на которую они с таким трудом взобрались вчера. Из замка было ясно видно, что это развалины огромного города. Плоской вершина была, как сейчас увидела Джил, из-за мостовой, местами разрушенной. Торчавшие вкривь и вкось выступы были остатками домов, некогда служивших великанам дворцами и храмами. Один участок стены, метров в полтораста высотой, был тем самым утесом, который Джил видела вчера. Обломки колонн лежали у его подножия, словно каменные стволы чудовищных деревьев. А уступы, по которым они карабкались на северной стороне горы, как и те, что на южной, были остатками великанских лестниц. И в довершение, в самом центре холма было начертано большими темными буквами: ПОДО МНОЙ.

Трое путешественников взглянули друг на друга почти в отчаянии, и Ерш, присвистнув, сказал то, что все они думали.

— Мы пропустили второй и третий знаки.

— Это я виновата, — Джил мгновенно припомнила свой сон. — Я… я перестала повторять знаки каждый вечер. Если бы я о них думала, я бы даже в снегу узнала, что мы в разрушенном городе.

— Я еще больше виноват, — сказал Лужехмур. — Я-то его узнал. Или почти узнал. Мне казалось, что холм очень похож на развалины.

— С тобой-то как раз все в порядке, — сказал Ерш. — Ты ведь нас старался остановить.

— Плохо старался, — ответил квакль. — Надо было лучше. Ах! Я же мог вас просто за руки схватить!

— Правда в том, — сказал Ерш, — что мы так рвались в это место, что все остальное вылетело у нас из головы. У меня, по крайней мере. С тех пор, как мы встретили ту даму с молчаливым рыцарем, мы только о Харфанге и мечтали. А о принце Рилиане почти забыли.

— Не удивлюсь, — сказал Лужехмур, — если она как раз этого и хотела.

— Чего я не понимаю, — заговорила Джил, — почему мы букв не увидели? Или они там появились за эту ночь? Может быть, Аслан успел их начертить за это время? Мне такой странный сон приснился…

Она пересказала друзьям свой сон.

— Ух ты, дубина! — воскликнул Ерш. — Мы же их видели. Мы побывали у этой надписи. Понимаешь? Мы были у буквы М… Пошли по левой палочке буквы на север, потом повернули направо, потом из угла снова направо, и затем на юг. Идиоты! — Он в сердцах ударил по подоконнику. — Прекрасно знаю, что ты думала, Джил. Я и сам думал о том же самом — как было бы замечательно, если бы Аслан начертал буквы на камне уже после того, как мы миновали разрушенный город. Да? Нет! Они там были уже вчера. Нам и всего-то дали четыре знака, и три из них мы проворонили…