Влад Вегашин - Черный меч

В общем, архати «Буревестника» пользовался успехом, как в море, так и в бою. Первое помогло ему разбогатеть, второе одарило опасной репутацией, что вместе обеспечивало победы на любовном фронте. Кедаркиану не отказывали — не находилось таких дур.

Обо всем этом Марийа, разумеется, не знала. Но когда она чувствовала на себе насмешливо-уверенный взгляд Храссэн'кхэ, что-то шевелилось в груди.

Новая, непривычная жизнь настолько увлекла девушку, что она уже всерьез задумывалась над тем, чтобы просить архати оставить ее на корабле. Для начала — в качестве юнги, а дальше — видно будет… Конечно, остатки здравого смысла, которых с каждым днем на пиратской шхуне оставалось все меньше, подсказывали — это опасно, но разве Марийа думала об этом? Конечно же, нет…

А задуматься, между тем, стоило бы. С чего к ней так хорошо отнеслись на пиратской шхуне? Почему архати, несмотря на всю свою занятость, почти каждый вечер тратил на нее пару часов драгоценного времени, при этом совершенно не пытаясь оправдать свою репутацию прожженного донжуана? В конце концов, почему Кедаркиан, наделенный поистине детским любопытством, более не приставал к ней с расспросами насчет того, откуда одинокая девушка в обгорелой одежде взялась посреди океана, в десятках миль от ближайшего берега?

Марийа была очарована «Буревестником», его капитаном и вольной жизнью даркваалских пиратов. И не подозревала, что ее судьба уже предопределена Кедаркианом.

Зато Эстаи Нархгал, Черный Меч, об этом не то, что подозревал — знал. И внутренне посмеивался, представляя себе выражение лица темного эльфа, когда он узнает, чем обернется задуманная им афера. Впрочем, пока что Извращающего Сущности судьба ведьмы не слишком волновала. Он сделал все, чтобы она попала туда, куда нужно, а у него и без девушки проблем хватало. Вот ведь угораздило носителей Духа Предела оказаться в таких «милых» местах, как Даркваал, Некрополь и Христесар! Причем, если Марийа, по крайней мере, смогла найти хоть временных, но союзников, а Сергаал почти подружился с охотницей на вампиров, то французский граф внушал Мечу все больше и больше опасений…

Именно за ним Эстаи и следил сейчас по мере сил. Увы, хоть Черный и был сильнейшим из Девяти Мечей, после последнего визита на Аенгрост он еще не вернул себе и десятой толики своей силы… Воспитывать же сразу трех Носителей оказалось крайне сложно.

Наверно, именно то, что Нархгал располагал в этот раз силой, гораздо меньшей, чем привык, то, что на сей раз вместо одного Носителя Духа Предела ему пришлось присматривать за тремя, и то, что все трое с самого начала умудрились влипнуть в неприятности — все по отдельности, или что-то одно — и послужило виной тому, что произошло немного позже.

Марийа стояла у борта, любуясь, как алеющий солнечный диск медленно опускается в раскрашенный невероятными узорами океан. Лучи пронзали волны, преломляясь в искрах брызг, расцвечивали водную гладь, создавая фантастические иллюзии, на мгновения рисуя самые невозможные картины, и в следующую секунду руша их, чтобы тут же вызвать из небытия новое волшебство. Зрелище завораживало, затрагивая струнки, о существовании которых девушка и не подозревала, и потому шестнадцатый вечер на «Буревестнике», как и предыдущие пятнадцать, она встречала у борта, наблюдая за феерией цвета и света.

Заходящее солнце бросило последние лучи на поверхность океана, пронзило и расцветило волны и исчезло за горизонтом. Марийа тяжело вздохнула, и, как обычно, бросила взгляд вслед ушедшему на ночь в океан светилу.

Ей было хорошо на шхуне, безусловно, и она ни за что не вернулась бы к прежней жизни, даже если бы была такая возможность. Но тем не менее ведьма тосковала по суше, ей не хватало ощущения твердой почвы под ногами, мягкой ласки полевых трав, запаха влажной земли после дождя… И в редкие свободные минуты девушка, бывало, до рези в глазах вглядывалась в смутный горизонт, надеясь хоть увидеть вожделенную сушу.

Этот вечер не стал исключением. И именно благодаря своей привычке искать взглядом берег, Марийа и увидела темный силуэт вражеского корабля на горизонте даже раньше, чем матрос в «вороньем гнезде».

Глава 4

— Смотри, он, кажется, жив!

— Это поправимо, — в спокойном голосе звучала даже не угроза — приговор. Этьен различил это сквозь волны забытья, то накатывающие, то отступающие. Он попытался открыть глаза, но даже это простое действие было ему сейчас не по силам.

— Анж, как ты можешь так говорить!

— Сестренка, разве ты не видишь — он из благородных. Сволочь! — тихо зашуршал извлекаемый из ножен не то кинжал, не то нож — какой-то короткий клинок.

— Не надо! Не убивай его, ведь он совсем беспомощный!

— Наша мать была такой же беспомощной! — в голосе юноши, уже не таком спокойном, звучала ничем не прикрытая ненависть.

— Не будь таким, как они, Анж! Я тебя прошу, — кажется, девушка заплакала.

Последовала долгая пауза. Наконец Анж вздохнул, и убрал клинок.

— Идем, Кет. У нас еще много дел.

— Но мы же не может бросить его здесь!

— И что ты предлагаешь?

— Ты же сильный, ты можешь донести его до нашего дома. А я понесу корзины.

— Кет, это уже слишком! Я готов ради тебя сохранить ему жизнь, но тащить его к себе? Это чересчур!

— Анж… пожалуйста… У него доброе лицо, мне кажется, он не такой, как все они!

Юноша пробормотал что-то не совсем приличное себе под нос, но, похоже, любовь к сестре была сильнее, чем ненависть к «благородным». Сильные руки, не особо церемонясь, подняли Этьена в воздух.

— Осторожнее, он, кажется, ранен!

— Я и так осторожен!

Граф вновь потерял сознание.

Его разбудило ласковое прикосновение чего-то прохладного и мокрого к пылающему лбу. Этьен прислушался к своим ощущениям. Странно, но граф совершенно не чувствовал боли от раны в животе, хотя сам факт, что он остался жив после дуэли, наталкивал на мысли о чем-то необычном. Промедлив несколько секунд, де Каррадо открыл глаза.

Он лежал на простой, узкой постели в небольшой и очень бедно обставленной комнате. Рядом на стуле сидела светловолосая девушка, почти девочка, с грустными и добрыми серыми глазами. Она меняла холодный компресс на лбу больного. Увидев, что тот открыл глаза, Кет — а это была именно она — тепло улыбнулась.

— Доброе утро, ваша светлость, — почтительно проговорила девушка. — Как вы себя чувствуете?