Кейт Якоби - Полет черного орла

Эйден не замечал никакого движения в роще, пока рядом с ним из сумерек не вынырнула темная фигура. Роберт больше не притворялся стариком нищим; мокрый плащ хлопал его по ногам, спутанные волосы прилипли ко лбу. Роберт остановился у входа в шалаш. Несмотря на сгущающуюся темноту, Эйден заметил улыбку на его лице.

— Я вернулся.

— Это я вижу, — ответил Маккоули, по-прежнему горбясь в своем углу. — Как все прошло?

— Прекрасно. Если, конечно, не считать дождя.

— Она согласилась?

— Нет. — Роберт, нахмурившись, протянул руку к куче веток, которую Маккоули навалил на крышу шалаша, увидев приближающуюся грозовую тучу. — Что это такое?

Эйден гордо выпрямился.

— Я сделал укрытие.

— Под деревом? В грозу?

— А в чем дело?

Усмехнувшись, Роберт вошел в шалаш и хлопнул Маккоули по плечу.

— У молний есть скверная привычка выбирать какие-нибудь высокие деревья. Поверьте, если молния ударит в этот замечательный дуб, вам под ним не поздоровится. Пошли, есть и лучшие местечки, где мы можем устроиться на ночь.

Эйден огляделся, но ночная тьма была непроглядной, и в лесу не было заметно никаких признаков приближения того, кого высматривал Маккоули.

— Но мы не можем еще уйти отсюда.

— Почему?

— Дело в том…

— Все в порядке, святой отец, — раздался голос из-за толстого ствола дуба. — Я уже здесь.

Роберт обернулся:

— Грант! Что, во имя Серинлета, ты здесь делаешь?

Кони встрепенулись и застучали копытами, когда к шалашу подъехал и спрыгнул в грязь Грант Каванах, владетель герцогства Фланхар. Это был великан: высокий и широкоплечий, с привычкой громогласно смеяться и довольно своеобразным чувством юмора. Голос Гранта, глубокий и звучный, исходил, казалось, из глубины густой рыжей бороды, падающей на грудь. Вновь прибывший откинул капюшон плаща, с опаской осмотрел шалаш и, пригнувшись, шагнул внутрь.

— Я думал, вы уже возвращаетесь в Бликстон, — начал он, стаскивая перчатки. — Разумно ли было оставлять здесь бедного епископа, пока ты развлекался в городе?

— А ты говорил, что всю зиму проведешь во Фланхаре. Если ты подобным образом будешь сбегать из дому, твои подданные начнут удивляться.

— Да знаю я! — ухмыльнулся Грант; его зубы блеснули в мутном свете еле пробившейся сквозь тучи луны. — Но все мы должны терпеливо нести свою ношу.

— Так все-таки что ты здесь делаешь — если не считать промокания под дождем?

Герцог усмехнулся, распахнул плащ, вытащил небольшой кожаный кошель и протянул Роберту.

— Я как раз возвращался из западных земель и завернул в Дромму, чтобы проведать Мику. Он там хорошо устроился. Мика просил передать тебе вот это и сказать, что встретится с тобой, как вы и договаривались.

Роберт не сделал попытки взять кошель, и Эйден с опасением взглянул на предмет в руках Гранта.

— Послание? От Мики?

— Именно, — кивнул Грант. — Так нужно оно тебе, Роберт?

— Нет! Мне… — Эйден бросил на Роберта быстрый взгляд. Спокойная насмешливость исчезла с лица Данлорна, глаза его сверкали, словно светились каким-то внутренним светом. Он медленно протянул руку, взял кошель и резким движением открыл его.

Крепко сжав губы, Роберт вынул единственный листок бумаги, зашуршавший в его руке, когда он развернул письмо и начал читать. Эйден затаил дыхание; забота о ночлеге и мысли о промокших ногах внезапно улетучились.

Через мгновение Роберт с шипением скомкал листок в руке и кинул его в воздух; письмо вспыхнуло, и в грязь под ногами опустился лишь легкий пепел. Роберт, ничего не говоря, отвернулся от своих друзей.

Эйден ждал, прислушиваясь к раскатам грома. Он понимал, что задавать вопросы нельзя — да в этом и не было нужды.

— Похоже, что, несмотря на все ваши молитвы, епископ, — медленно и тихо, так что шум дождя чуть не заглушил его слова, сказал Роберт, — я оказался в конце концов прав.

— Милосердная Минея! Грант нахмурил брови:

— Ты хочешь сказать, что самое худшее случилось? Я вез такое известие, а Мика ни слова мне не сказал!

— Конечно, не сказал, — пробормотал Эйден, не сводя глаз с Роберта. — Что вы собираетесь делать?

— Да о чем вы — «что собираетесь делать»? — рявкнул Грант. — Это же очевидно! Потроха Серинлета, разве не провели мы последний год в приготовлениях — на всякий случай? У Роберта больше нет выбора!

— Выбор есть всегда.

— Простите меня, святой отец, но это бред свинячий! Роберт знает, что я прав. Вы посмотрите на него: стал бы он хмуриться, как черная грозовая туча, если бы ничего особенного не случилось?

При этих словах Роберт обернулся. Взгляд его был суров, но лицо смягчила еле заметная улыбка.

— Ты разделишь ночлег с нами? Епископ готовит великолепную баранью похлебку.

— Здесь, в лесу? Ты что, шутишь? — Настроение Гранта мгновенно изменилось. — Я зажиточный герцог с собственным прекрасным государством, а не преступник, за голову которого назначена награда, как некоторые, на кого не будем показывать пальцем. Не в моих привычках мокнуть в лесу — у меня другие вкусы.

— Так ты отправляешься обратно в город, — улыбнулся Роберт.

— Ты чертовски прав! — Грант громогласно расхохотался и дернул за повод своего коня. — Я собираюсь хорошенько поужинать и завалиться в теплую постель, а может быть, и найти кого-нибудь, кто мне ее согреет.

— Ваша светлость! — ахнул Эйден. — Вы ведь женатый человек!

Грант виновато развел руками, пятясь из шалаша.

— Простите меня, святой отец, я просто пошутил. Роберт все вам объяснит после моего отъезда. Увидимся во Фланхаре, когда вы туда доберетесь. Постарайтесь не ввязываться в неприятности, хорошо?

Прежде чем Эйден смог сказать хоть слово, Грант вскочил на коня и исчез в темноте.

— Ему трудно бывает отказать, — пробормотал Роберт.

— Может быть, но, надеюсь, дамы в Джарди не станут придерживаться такого же мнения.

Роберт усмехнулся и вскинул на плечо седельные сумки. Отвязав коней, он повел Эйдена под дождем через лес.

— Так что вы собираетесь делать?

Роберт шел впереди, направляясь к густым кустам, нависавшим над небольшой лощиной. В этом естественном укрытии он еле мог выпрямиться во весь рост, но зато оно было достаточно просторным, чтобы можно было завести в него и лошадей. Не глядя на Эйдена, он начал стаскивать в одно место валяющийся вокруг сушняк, чтобы разжечь костер.

— Мы с вами много раз обсуждали это за последние пять лет. Приготовления, переписка — все это было направлено к единственной цели. А теперь вы спрашиваете меня, что я собираюсь делать! Как вы думаете, что я предприму?