Ольга Громыко - Год крысы. Путница

— Может, тебе еще весь лес вырубить, доказывая, что топором я тоже работать умею?

— А откуда, интересно? Ты ж у нас благородненький, ручки холеные должны быть…

— Благородство, — Альк перехватил косу за середину косовища, — в голове, а не в руках. Господин должен уметь все, что и его холопы, и даже лучше их.

— Тоже мне нашелся господин, — проворчал вор, прикидывая, отобрать ли косу и попытаться переплюнуть наглеца или лучше не рисковать.

— Тебе? Нет, — серьезно покачал головой саврянин и, прежде чем Жар успел удивиться такому почтению, добавил: — На кой мне такой холоп? Одни убытки. Жрет много, ворует еще больше…

— Можно подумать, от тебя прибыли много!

— От меня она другого уровня, — надменно бросил Альк. — Выше твоего понимания.

— Ага, как вон от той звезды — вроде бы и нужна она для чего-то, раз Хольга повесила, а проку с нее… — скривился вор.

— По звездам корабли прокладывают путь в открытом море, — еще больше подбоченился саврянин.

— Только мы сейчас не на корабле, а посреди леса, — разозлился Жар. — И пора бы обезьянке перестать воображать себя капитаном и слезть с мачты!

— Ну что? — окликнула их приближающаяся Рыска. Девушка вела за собой коров, всех троих, веером, за кончики поводьев. — Там чуть подальше тропа нашлась, я по ней, — виновато пояснила она, остановившись возле спутников. — А то страшно одной.

— Видимо, обоз тоже сюда свернул, — задумчиво предположил Альк. — Но зачем?

— Наивняк, — фыркнул Жар. — Конечно, полодырничать напоследок! А че, время есть, хозяин над душой не стоит, местечко укромное, можно на травке поваляться и бочонок пивка раздавить. Потом-то побегать придется, телеги разгружать, сверять все по описи.

— Время… Что-то не подрассчитали они с ним. — Альк всмотрелся в темноту по ходу тропы. — Там, случаем, не поляна впереди?

— Поляна, — согласился более остроглазый вор. — Но если б у них там стоянка была, костер бы зажгли.

— Схожу-ка проверю. — Саврянин, не выпуская косы, двинулся по травяной колее. Жар, чуть помедлив, пошел следом, а за ним и Рыска с коровами.

Поляна оказалась большой, десять телег кружком поставить можно. Стояло же всего три, с уныло опущенными оглоблями.

Еще одна валялась на боку, возле нее пучком огромной щепы лежала куча вил, кочерег, кос и ухватов, уже насаженных на длинные обструганные ручки — наверное, прямо на торжище везли. Альк с Жаром вышли в центр поляны, Рыска остановилась на краю, напряженно всматриваясь в тень под высокой елкой. Там как будто что-то копошилось, но так смутно, что пищать стыдно, а подходить страшно.

— А вот и костер. — Жар наступил на уголь, обозначив его резким хрустом.

Мотыльки разом вспорхнули с трупа — будто рыжий саван сдернули — и шатром зависли над ним, трепеща крылышками.

Под елью, раскинув руки и ноги, лежала девушка — еще младше Рыски, лет пятнадцати. На кругленьком, почти детском личике застыла предсмертная мука: глаза широко распахнуты, рот приоткрыт в последнем крике. Светлая косынка сползла на шею, длинная складчатая юбка бесстыдно задрана до груди, низ живота и раздвинутые бедра перепачканы темным, почти черным.

Пока Рыска таращилась на покойницу, не в силах издать ни звука или хотя бы глубоко вдохнуть, с другой стороны поляны встревожено крикнул Жар:

— Эй, я мертвяка нашел!

Альк поспешил к нему и по дороге наткнулся на еще двоих, лежащих внахлест. Сбились, видать, спиной к спине, так их и зарубили. Один судорожно стискивал кнут, другой вообще был с пустыми руками. По удару на каждого хватило.

— А это, кажись, сам Матюха, — хрипло предположил вор. Третий труп принадлежал пожилому рыхлому мужчине с окладистой бородой. Убийцы стянули с него верхнюю одежду и сапоги, но рассеченная напополам шапка явно принадлежала купцу — круглая, расшитая серебряной нитью.

Мотыльки тыкались в лицо, щекоча кожу мохнатыми лапками, садились и ползали по одежде, по волосам, отчаянно трепеща крыльями. Жар, не удержавшись, хлопнул по шее и взвыл от омерзения: мотылек размазался в едко пахнущую кашицу с лохмотьями крыльев.

— Сдувай их, — серьезно посоветовал саврянин.

— Спасибо, я уже догадался, — буркнул парень, вытираясь пучком травы. — Рыска, ты лучше там стой, не подходи… Ох ты зараза! — Жар заметил тело под елкой.

Рыска повернулась к спутникам. Девушка до того побледнела, что поменяй ее с покойницей — разницы не заметят.

— Все-таки началась, — пробормотала она таким деревянным голосом, будто вот-вот сомлеет.

— Кто? — удивился Жар.

— Война… с саврянами… уже сюда добрались…

— Дура, — огрызнулся Альк, подходя ближе. — Почему сразу савряне-то?

— А кто?! — Девушка шарахнулась от него, как от чумного, даже своих драгоценных коров бросила. Кто же еще мог сотворить такое с беззащитной женщиной?! Только теперь Рыска в полной мере осознала, что довелось испытать ее матери — а потом еще жить с этим.

— Да любые подонки без чести и совести.

— Я же говорю — савряне!

— Ну знаешь ли… — Альк сделал еще шаг, и девушка, не выдержав, с писком развернулась и бросилась в чащу. — Стой, идиотка!

Ветки затрещали еще громче, чаще.

— Рыска, вернись! Ры-ы-ысь! — присоединился к нему Жар. Оклики бесплодно растворились в лесу, шагов тоже больше не было слышно. — Ну что, доволен?! Довел-таки девчонку?

— Что? — возмутился Альк. — Да она с рождения на голову доведенная!

— Так не надо было трогать, я б сам с ней поговорил, успокоил! Мало ли у кого на чем сдвиг, на себя вон погляди!

— Я свой сдвиг контролирую. — Саврянин упер косу концом в землю. Длинный узкий нож качнулся как флюгер, блеснув под луной.

— Что-то незаметно! И вообще, она девушка, с ней мягче надо. Ры-ы-ысь!

Рыска отбежала недалеко, присела за деревом — толстым, кряжистым, вроде бы дубом. В лесу было все-таки страшнее, чем рядом с Альком. Разговор парней она прекрасно слышала и теперь не выходила уже от обиды: друг называется! Соглашается с этим гадом, что она, Рыска, какая-то ущербная! А сам, между прочим, в детстве саврян тоже костерил только так.

Вот пусть теперь волнуются, ищут!

— Плюнь, никуда она не денется, — с путничьей уверенностью заявил Альк. — Посидит-посидит и выйдет. Эй, девка! Мы уходим. Пусть тебя там волки сожрут, честные и справедливые.

Рыска подалась вперед, со стыдом понимая, что, видимо, придется все-таки выйти. От саврянина сочувствия точно не дождешься, уйдет и не оглянется.

Сук сломался с оглушительным треском — не припишешь ни зверю, ни порыву ветра. Альк и Жар мигом оглянулись — напрасно. Их успели окружить, просто подкрадывающийся сзади человек выдал себя первым. Теперь таиться было незачем, и кольцо быстро сжалось до двадцати шагов. Семеро «волков» на этом остановились, а один начал неспешно, по кругу приближаться к замершим парням, зловеще ухмыляясь и помахивая мечом. Мужик был широкоплеч, бородат и совсем неплохо, для лесного-то разбойника, одет. Даже в сапогах. Поднаторевший в воровских разборках Жар мигом понял, что это не главарь, а его подбрех — тупая, но злобная шавка, которая всегда лает и бросается первой. За вожака же, скорей всего, вон тот, невысокий и толстый. Альк его тоже разглядел и тут же пометил как самого опасного противника. Рост и вес не главное, а вот взгляд, выправка, движения…