Наталья Бульба - И осталась только надежда…

– Мать Рае – с Земли, ее забрали оттуда маленькой, так что она об этом даже не знает.

Я кивнул, принимая сказанное им к сведению.

– Тася и Лера похожи между собой. Рыжий оттенок волос, голубые глаза…

– А Алена?

Реплика Ярангира вызвала явный интерес у Вилдора. Резко обернувшись, он внимательным взглядом окинул алтара:

– Она идеальная кандидатура.

– У Таши с ними мало общего. – Не будь здесь отца, спокойствие ко мне вернулось бы значительно быстрее. Все-таки было в нем что-то, заставляющее чувствовать себя в его присутствии неуютно.

Или это я до сих пор не мог принять, что мне ничего не нужно ему доказывать?!

– Моя кровь и кровь демонов вносят некоторую путаницу, но, если убрать это влияние, ты бы без труда заметил сходство.

– Они потомки маров? – Понимание того, о чем говорил отец, пришло, но не принесло с собой облегчения.

– Так же, как и даймоны, – подтвердил Вилдор. Но таким тоном, словно это не имело никакого значения.

Моя усмешка была сродни признанию в том, что я недооценил его способность меня удивить.

– Воины и созидатели?

– Не удивляйся, если кто-то из твоих детей не будет соответствовать чистокровным даймонам. Проснувшаяся магия маров сильнее наших генетических блоков.

Это было интересное замечание. И своевременное.

Неожиданному появлению Рае в своей резиденции я не удивился. Такое уже бывало. А вот зачастившая к нам после этого Асия заставила задуматься. Когда же к этому добавились странные взгляды, которые бросала на меня жена, у меня появилось некое предположение. Проверять догадку не стал – Таши сделала все, чтобы ее секрет остался нераскрытым. К тому же кое-какие признаки говорили о том, что я недолго останусь в неведении.

– Спасибо, что предупредил. – Присутствие Ярангира перестало смущать и меня, потому я и позволил себе добавить в речь ехидства. Но, наткнувшись на усмешку в его глазах, посчитал, что пора вспомнить и о самообладании. – Пары составляются в любых комбинациях?

– Да.

Мое намерение не ускользнуло от его внимания, и в его взгляде я заметил удовлетворение. Лишь на мгновение. Вопрос, который мы обсуждали, был весьма серьезным. Хотя бы по той причине, что появившаяся у даймонов возможность свободно путешествовать по мирам могла обернуться увеличением таких союзов.

– Но магия маров просыпается лишь тогда, когда устанавливается связь между противоположностями. И для самих маров не каждый из них, а лишь соединившаяся пара обладала настоящими способностями.

– Выйди! – Прозвучавшего от меня приказа не ожидал ни тот, ни другой. Вот только я чувствовал, что разговор должен продолжиться без свидетелей.

Ярангир ответил мне воинским приветствием и покинул кабинет, а Вилдор, словно не понимая, почему я предпочел остаться с ним наедине, отвернулся к окну, сделав вид, что заинтересовался зыбкой дорожкой, которая пролегла через все озеро. Кроваво-красное солнце торопилось скрыться за горной грядой.

– Сколько осталось дней?

Вилдор проигнорировал вопрос. Пришлось подняться с кресла и подойти к нему.

Я не знал отца. О том, каким он был, я мог судить по тем немногим воспоминаниям, что у меня остались, да по рассказам Леры. Но в ее словах преобладали боль и восхищение, которые вносили в созданный ею образ сумятицу.

Маргилу, который приблизился к пониманию отца больше других, в своих оценках сделанного им был весьма сдержан. Похоже, признавая его величие, опасался, что я решу стать достойным его. Поэтому каждое сказанное слово взвешивал, а то и предпочитал отмолчаться, находя для этого веские предлоги.

Олейор… Для друга имя бывшего ялтара было как удар кинжала в сердце. В его присутствии я старался вспоминать об отце как можно реже.

Я не знал отца, но… сейчас я его не узнавал. Нет, он не был надломлен, история с Яланиром не лишила его силы идти вперед и победить. Я не видел ни малейшего проявления слабости или неуверенности, но…

И вновь воспоминание, такое ясное, что я сжал кулаки, чтобы испытанное два года тому назад отчаяние не взяло надо мной верх. Я видел этот взгляд: отстраненный и пустой. Я уже однажды ощущал в нем эту решительность, когда для него не имели значения слова или чувства других.

Он был близок к своей цели. Он был близок к тому, чего жаждала его душа.

– У нас двадцать дней.

Отстегнув лицевой платок и откинув назад капюшон, он повернулся ко мне. Холодный, бесчувственный, равнодушный. Плотно сжатые губы, ничего не выражающий, бездонный взгляд черных глаз. И только едва ощутимо вибрирующие щиты говорят об ином: за выдержкой истинного даймона готов сорваться с цепи обезумевший берсерк.

– Зачем ты пришел? – Не думал я, что когда-нибудь задам ему подобный вопрос.

– Хотел увидеть тебя.

Если он надеялся меня удивить, ему это удалось. Я оказался не готов ни к его откровенности, ни к тому, что он попытался скрыть от меня в глубине своей души.

Вот только это не сделало нас ближе.

Нас разделяло не больше двух шагов, но мне казалось, что сейчас между нами пропасть значительно больше, чем в то время, когда он не подпускал меня к себе. И это был не самый приятный итог последних нескольких месяцев, когда я едва не поверил в то, что вновь обрел его.

И все-таки закралась в мои рассуждения какая-то неправильность, не позволяющая мне сделать тот окончательный вывод, после которого Вилдор станет лишь моим предшественником, который оставил после себя запутавшийся в противоречиях мир и весьма хрупкую надежду на будущее.

– За сутки до появления храма ты прикажешь перекрыть все порталы в другие миры. Накопители и кристаллы настройки надо закрыть в хранилищах под контролем самых мощных блокираторов. Твоя резиденция должна быть эвакуирована, защита на максимуме.

– Кристалл управления находится здесь? – Я опять был готов совершить ошибку, забыв о том, в чем уже неоднократно убеждался.

Вилдор умел чувствовать, но если с кем и позволял себе проявлять эмоции, то не с теми, кто, по его мнению, в них не нуждался.

– Здесь. Коды доступа я тебе дам, но только взамен на клятву, что ты в точности выполнишь все, что я скажу.

Мне ничего не оставалось, как рассмеяться. Он создавал мнение о себе и разрушал его с такой легкостью и изяществом, что этому оставалось только позавидовать. Жаль, что он так и не понял: для того чтобы добиться своих целей, есть и другой путь.

Впрочем, я мог заблуждаться и на этот счет.

– Мне расценивать это как недоверие или беспокойство?

Мои смех и ирония не произвели на него впечатления. Я мог гадать сколько угодно, пытаясь разобраться в его замысле, и раз за разом приходить к неверному решению.

– Как предосторожность, – ответил он спокойно, не смущаясь тем, что теперь я посматривал на него с искренним интересом.