Андрэ Нортон - Гаран вечный

Император нахмурился.

— Жалоба на твой отдел и тебя была подана людьми Кума…

Кум! Это название разорвалось красным пламенем в моем разуме. Кум! Значит, я был прав, подозревая какой-то дьявольский смысл в необъявленном прибытии Кипты.

— За некоторыми личными делами Хозяина была установлена слежка…

Я вздрогнул. Тут моя совесть действительно была нечистой. Я подыскивал ключ к мрачной загадке Кипты. В этом я был виновен.

— А теперь, как и предсказывал Лорд Кипта, среди твоих бумаг было найдено это. — Рот Императора скривился.

— Ваше Величество и милорды, я могу только повторить то, что уже говорил: эти пластинки, которые вы показали мне, я никогда раньше не видел. Если они действительно были найдены среди бумаг Флота, то я не знаю, как они попали туда. Но я обещаю вам, — закончил я искривленными губами, — что не буду медлительным в расследовании этого странного дела.

Малкус снова захихикал, его неприятное кудахтанье непрошеного веселья отдалось эхом по всему залу.

— Смотрите, добродетель оскорбилась, — изрек он, веселясь. Я быстро повернулся к нему.

— Вы насмехаетесь надо мной, милорд?

Он пожал плечами, но не удостоил меня ответом. Я поднялся на ноги. Твердыми руками расстегнул пряжку перевязи с мечом и снял ее.

— Великий, так как, кажется, я не являюсь более достойным вашего доверия, я возвращаю в ваши руки этот символ моего звания. Я был простым и откровенным солдатом и солдатом собираюсь быть. Я немного знаю о зигзагах государственной политики, но мне ясно, что стране зачем-то нужен козел отпущения. Если мое разжалование пойдет на пользу Ю-Лаку, я готов получить распоряжения. Ибо я знаю, что был преданным при всех обстоятельствах по мере своих сил и способностей.

— Сегодня это, милорды, немногими может быть произнесено в Ю-Лаке, — быстро и ясно произнес чей-то голос. Я обернулся.

В дверях стоял человек моих лет, судя по одежде — Ученый. Среди Великих я знал только троих с такой могучей духовной силой. Ее имели Леди Трэла, и Император, и — Кипта. Но у куминца была чуждая воля, не такая, как у других. Кем этот был новоприбывший, я не знал, но какая-то сокровенная часть меня, нерушимая часть, признала и приветствовала предводителя людей.

— Приветствую тебя, Трэн, — Император поднялся.

— Мир и вам, Ваше Величество. Позвольте приветствовать вас, милорды.

С легкой грацией он пересек комнату, чтобы встать рядом со мной.

— Что я вижу? Почему благородный полководец отдает свой меч? Может ли хоть один человек в чем-нибудь упрекнуть Тарана из Ю-Лака?

— Совсем недавно, — сказал я горько, — я также просил ответить на этот же вопрос, милорд.

Наши глаза встретились, и я почувствовал некоторую теплоту, распространяющуюся по мне.

— Я наблюдал за тобой, Лорд Таран. Говоря открыто перед этим собранием, я скажу, что здесь нет другого человека в пределах внутреннего моря, на которого я охотнее всего возложил бы свое доверие. Это говорю я, Трэн из Гурла!

Император улыбнулся, его холодная маска раскололась.

— Подними свой меч, милорд. Где доказательство преступления отсутствует, там не может быть аргументов за или против человека. Но было бы хорошо добраться до сути этого дела хотя бы ради собственного успокоения. Слово, сказанное в ухо мудрого человека, более важно, чем шорох мимолетного бриза.

Совершенно ошеломленный столь внезапным резким изменением, я застегнул перевязь и преклонил колено, чтобы коснуться пола Перед собранием.

— Могу ли я уйти, Великий?

Император кивнул. Я повернулся, чтобы уйти, но я знал, что Трэн провожал меня взглядом, пока я не вышел из палаты. Какая-то игра, чьей ставки или цели я не мог понять, была разыграна или, возможно, игра только началась. Но то, что я был частью этой игры, — сомневаться не приходилось.

Все еще ломая голову над этой странной встречей в Зале и прощальными словами Императора, я отклонился к садам взамен возвращения прямо к посадочной площадке и своему флайеру.

Мне было ясно приказано возвратиться домой и выявить личность или личности, ответственные за появление кумниских документов среди моих официальных. Я должен был безотлагательно пустить в ход свою секретную машину наблюдения и следствия.

Но мысленно я продолжал думать о том, что кто-то пытался дискредитировать меня перед собранием, хотел таким образом сместить меня с занимаемой должности. Это могло означать только одно обстоятельство — я был угрозой. Воздушные Министры с их неуклонно растущей властью или Килта из Кума, от которого каждая капля крови во мне начинала пульсировать, — кто из них действовал против меня? Ибо в прошлом году я копался в секретах обоих, стараясь обнаружить нечто таинственное, которое — я знал — лежало там, дожидаясь, когда будет открыто.

Где-то на Кранде был центр беспорядков, ответственный за пограничную стычку, за каждое усиление городских смут, даже за редкие авиационные катастрофы, — в этом обстоятельстве я был твердо убежден. Но — доказательства?

Эта мысль повлекла за собой любопытство. Почему Трэн из Гурла, которого, насколько мне известно, я никогда раньше и в глаза не видел, появился в тот самый момент, когда его речь в мою пользу смогла весьма помочь мне? Я полагал, что был знаком со всеми Лордами из Ученых, но он был мне неизвестен. И все же человек с таким личным магнетизмом и силами должен быть широко известен.

Гурл был скалистым островом далеко на севере; он не вмещал городов какой-нибудь значительности, и его жители в основном были бедствующими рыбаками. Кто был Трэн из Гурла?

Погруженный в эту и другие проблемы, я забрел в сад глубже, чем предполагал. Я оказался на обширной, ровной лужайке с густой желтой травой, где собиралась группа людей, смотрящих на шалости пары крошечных существ, называемых Анами. Я собрался было сразу же ретироваться, как одна из девушек, увидев меня, крикнула:

— Милорд, сжальтесь над нашим положением. Ана Сэн-сэн удрала в кусты и не хочет выходить, потому что эти две злючки дергали ее за шерсть. Она там кричит. Не выручите ли вы несчастное существо ради нас?

Та, которая обратилась ко мне, была Аналия, младшая сестра Анатана, дочь старинной и благородной военной семьи. Сейчас же, выполняя ее просьбу, я сбросил плащ и снял шлем, прежде чем, подбадриваемый их криками, полез в густые кусты.

Ана сама подошла ко мне, и я вынес ее с триумфом; мои волосы взъерошились и пара длинных ярко-красных царапин прочертила мое предплечье. Аналии доставило удовольствие восклицать надо мной и ничего не делать, но все же она направила меня на соседнюю поляну, где был фонтан и где мои пустяковые раны могли быть исцелены.