Маргарет Уэйс - Стражи утраченной магии

Потом коротышка с удивительной для него суровостью добавил:

— Тебе лучше обождать у входа.

Услышав шаги Джессана, Вольфрам вскочил и поспешил удалиться. Отойдя на достаточное расстояние, он обернулся. Джессан, мрачный и покрасневший от гнева, встал у двери Храма в боевую стойку. Он оберегал своего друга с таким же рвением и решимостью, как если бы ему поручили стеречь королевскую казну.

Опустив голову, Вольфрам неторопливо прошел мимо него, словно был глубоко погружен в свои мысли. Дойдя до перекрестка, дворф еще раз оглянулся и увидел, что Джессан все так же неподвижно стоит у Храма. Тогда Вольфрам быстро нырнул в кусты. Пригнувшись и спрятавшись в зарослях густой травы и сладковато пахнущего шалфея, дворф стал ждать, когда Джессан и Башэ двинутся в обратный путь.

ГЛАВА 5

Прошло около часа, прежде чем юноши подошли к месту, где прятался дворф. Пеквей с жаром рассказывал другу о том, что купил у врачевателя.

— Ты поступил разумно, Башэ, — похвалил его Вольфрам. Поднявшись на ноги, дворф отряхнул со штанов семена растений и землю. — Правильно, что ты купил составные части, а не готовые снадобья. Этот человек — совсем не врачеватель.

Джессан мрачно покосился на назойливого дворфа.

— Не отставай, Башэ, — велел он другу.

— Так он — не врачеватель? — Башэ подошел к Вольфраму, удивленный его словами. — Зачем же тогда он лжет людям?

— Люди хорошо платят за лечение, — объяснил Вольфрам, присоединяясь к идущим. — Он состряпает несколько склянок неведомо с чем, а потом целый день торчит у двери под своей лживой вывеской. Больные приходят к нему и начинают жаловаться на свои болезни. Он даст им склянку, возьмет деньги и усядется ждать очередную жертву.

— А как потом, когда люди поймут, что лекарства не помогают? — с неподдельным интересом спросил Башэ.

— Видишь ли, иногда они помогают, — ответил Вольфрам. К этому времени он уже шагал вровень с обоими юношами. — Иногда люди поправляются сами. А бывает, что снадобье Элиаса им действительно помогло. Но некоторые от его лекарств умирают. А мертвые, сам понимаешь, уже не явятся к нему и не обвинят в шарлатанстве.

— Мы с бабушкой никогда не берем плату за лечение, — задумчиво произнес Башэ, поддевая босой ногой комочки земли. — Бабушка говорит, что умение врачевать у нас в костях, как магия в костях Земли. И если Земля не требует платы за свою щедрость, то и мы не должны.

— Какая достойная женщина, — восхищенно сказал Вольфрам. — Я был бы очень рад познакомиться с нею. Я пойду вместе с вами. Вы не против того, чтобы взять меня в попутчики?

— А откуда ты знаешь, в какую сторону мы идем? — тут же спросил Джессан.

— Ваш путь — мой путь, — ответил Вольфрам. — А мой путь может быть любым. Все пути одинаковы — они ведут к концу, — задумчиво добавил он.

Джессан предпочел не ронять достоинства и не ответил. У тревинисов было не принято говорить с чужаками о загробной жизни; вопрос этот они считали слишком священным, чтобы делать предметом обыденного разговора.

Все трое продолжали идти по дороге, представлявшей собой всего лишь две колеи, тянущиеся по степи. Местность в здешних краях была равнинной, земли — скудными. На них росла высокая, шелестящая от ветра трава, уже успевшая высохнуть от палящего солнца и приобрести коричневый оттенок. Дорога, не делая никаких зигзагов и поворотов, вела прямо к берегу Голубенькой Речки. Рощица хлопковых деревьев, росших неподалеку, говорила о том, что за ними скрывается ручей или пруд. На северо-востоке, на самом горизонте, едва заметной полоской виднелись Неприступные Горы. Так их называли за отвесные склоны, где на каждом шагу можно было сломать себе шею. Солнце постепенно начинало клониться к западу. Но летом оно заходит не так быстро, а потому путники вполне могли еще несколько часов идти при свете дня.

Башэ показал Вольфраму свои приобретения: яблоневую кору из северных краев, помогавшую при лечении женских болезней; тончайшие птичьи перья с юга, которыми лечили воспаления суставов у стариков; зеленый чай, произраставший в землях эльфов. Вольфрам рассказал ему о том, какими травами пользуются дворфы. Башэ внимательно слушал, уделяя особое внимание составу лекарств и пропорциям. Когда эта тема оказалась исчерпанной, Вольфрам начал рассказывать о своем народе, о том, что у них каждый с самого раннего детства учится скакать на пони. Он говорил о том, что дворфы почти всю жизнь проводят в седле, кочуя по холмам и равнинам, находящимся отсюда далеко на востоке.

Вольфрам знал немало историй и умел развлекать слушателей. Более того, он умел заинтересовать даже тех, кто угрюмо молчал и не был особо расположен его слушать. По сути, все, что перепадало ему в жизни, зависело от умения быть обаятельным, чем дворфы, в общем-то, никогда особо не отличались. Но Вольфрам годами развивал и оттачивал свой природный дар. За все время Джессан не проронил ни слова, однако слушал внимательно, особенно когда дворф рассказывал о столкновениях с воинами-эльфами или оркскими пиратами. В зависимости от повествования, Джессан либо одобрительно кивал, либо его глаза осуждающе вспыхивали.

Когда стемнело, они остановились на ночлег. Джессан достал сверток с ломтями вяленой оленины и поделился с Вольфрамом, выказывая тем самым свое расположение к дворфу. Башэ поел сушеных ягод и пожевал корень какого-то растения, предложив то же самое и Вольфраму. Тот вежливо отказался, поскольку дворфы привыкли к мясной пище.

Близилась ночь. Воздух быстро становился прохладным. После ужина Джессан и Башэ улеглись на земле, еще хранившей дневное тепло, и моментально уснули сладким и не обремененным раздумьями сном молодости. Вольфрам уже и не помнил, когда он так спал. Он лег, но сон не приходил. Дворф лежал, прислушиваясь к глубокому дыханию Джессана, и смотрел, как у Башэ во сне вздрагивают руки и ноги, словно у пса, которому снится охота. Вздохнув, Вольфрам сел и посмотрел на свой браслет. Жжение исчезло. Камни слабо мерцали во тьме, показывая, что он правильно выполняет данные ему распоряжения.

Вольфрам совершенно не понимал, почему браслет указал ему на двух этих юнцов и что особо важного может быть с ними связано. Дворфу не терпелось поскорее узнать об этом. Водя пальцем по браслету и предаваясь приятным мыслям о количестве серебряных монет, которые он получит по окончании своей миссии, Вольфрам снова лег. Он уже погружался в сон, когда Джессан неожиданно проснулся и объявил, что им пора двигаться в путь.

Вольфрам позабыл об обыкновении воинов-тревинисов спать не более двух-трех часов, а затем, если возможно, продолжать путь и ночью.