Владимир Корн - Берег Скардара

' А, это вы, господин владелец корабля, на котором я чуть не стал пассажиром, Что же вы тут делаете, ведь вы уже пару часов как в море должны были выйти? Понятно, нет еще здесь кинематографа, так что развлечений маловато. И не смотрите на меня так. Хреновый из меня д'Артаньян получился, согласен. Лучше уж я под своим именем буду'.

И еще я понимаю, что в мире полно других более важных вещей и благородных целей. Вот только нет у меня сейчас до них дела, совсем нет. Потому что вон на том корабле девушка, и ей очень плохо.

Когда мы подошли к причалу, я все же нашел в себе силы пошутить:

— Господин граф, почему-то я думал, что критнеры выглядят несколько иначе.

Когда мы последний раз встречались, Фред хвалился, что скоро со стапелей сойдет его новый корабль, критнер. Эту же скорлупку с одинокой мачтой и почти параллельным воде бушпритом, критнером никак не назовешь. У кораблей одинаково только то, что оба они называются 'Мелиссой'.

Фред лишь развел руками, и лицо его при этом оставалось совершенно серьезным. Где же ты пропадал все это время с нашей последней встречи? Ведь почти три года с той поры минуло. Не было тебя в Империи, я интересовался, и мне сообщили бы сразу, как только ты бы вернулся. Но ничего, будет у тебя новый корабль, это я тебе обещаю. Да такой корабль, что ты влюбишься в него с первого взгляда. Вот только, может быть не стоит его 'Мелиссой' называть? Потому что наследуют корабли вместе с названием его судьбу.

И ничего, граф Фред фер Груенуа, что твой корабль будет железным. Ведь ты от этого не станешь деревянным, тебе это уже не грозит. Зато он будет 'винджаммером' — выжимателем ветра. Не было их быстрее в парусном флоте, что как раз для твоего характера.

Не смотри на меня так, я улыбаюсь, потому что одну историю вспомнил. Ты о ней знать не можешь, потому что она в моем мире произошла.

Представляешь, семимачтовый парусный корабль, самый большой из всех парусников, когда-либо у нас построенных, где каждая мачта имела название по дню недели — понедельник, вторник, среда… Да где тебе такое представить, другой у вас тут календарь. Но дело не в этом. Название корабля вот только не помню, а это очень важно. Потому что назывался он именем писателя, что написал — 'Пятница, тринадцатое число'. Так вот, погиб он, корабль этот, разбившись о скалы. Погиб именно в пятницу, тринадцатого числа. Только не спрашивай, почему я это вспомнил, я и сам не знаю.

— Ба, да это же Бронс! Бронс, я только что о тебе вспоминал! Фред, а где же остальные твои люди? Их же у тебя человек пятнадцать было, и все бойцы не из последних. А ту всё незнакомые лица, их и дюжина то не наберется.

Ладно, все потом. Можно, я вот здесь прилягу? Так хорошо становится, когда ляжешь и глаза закроешь. А все вопросы к Прошке, он, когда того желает, такой хороший рассказчик…

И еще, в любой другой ситуации я бы не стал тебя просить. Я очень не люблю быть кому-то обязанным, ненавижу даже. В любой другой ситуации, но не сейчас.

Когда я проснулся, голову все еще разламывало, но уже терпимо. Хлопали на ветру полотнища парусов, слышался звук разрезаемой форштевнем воды. Так хорошо было лежать, не раскрывая глаз. Но надо вставать.

Фред теперь поглядывал на меня несколько по-иному. Интересно, что ему там Проухв рассказал? Прошка — парень не глупый, хоть и наивный до ужаса. Не мог он лишнее рассказать. Хотя кто его знает, что именно он посчитал лишним.

Я подошел к Фреду и протянул ему руку.

— Спасибо, за то, что не отказал в моей просьбе.

Должен признаться, я не был уверен в том, что он всё бросит, после пары моих фраз, и бросится в погоню за Дроугом.

Он ответил не сразу, посмотрев на небо, на паруса, на стоявшего за румпелем рулевого… Эта скорлупка настолько мала, что у нее даже не штурвал, а румпель.

— Каюсь, Артуа, я сомневался некоторое время, пока мои люди заканчивали починку 'Мелиссы'. Ведь до Империи осталось так близко, а я так давно там не был… Но после того, как твой Проухв рассказал мне всё, я просто не мог поступить иначе.

Всё, это сколько, Фред?

— Так что не стоит благодарностей, Артуа. Вот только ты должен мне пообещать…

— Да все, что в моих силах фер Груенуа. Ведь ты сам не так давно сказал мне эту фразу. Золото, еще что-то…

— Обещайте мне, господин де Койн, что, когда мы вернемся в Империю, вы обязательно представите меня Ее величеству.

Всё — это всё, Артуа. Прошка рассказал все. Да и какой смысл был в противном?

Помнится мне, что предстать перед императором, а тогда им был Конрад III, было мечтой Фреда. Во время последней встречи он так мне и сказал, что, если его экспедиция закончится удачно, его представят ко двору. Не такая уж она и удачная, эта экспедиция, если судить по его просьбе.

— Клятвенно уверяю вас в том, господин граф Фред фер Груенуа — несколько напыщенно начал я — что непременно это сделаю. Непременно. И порукой тому будет моё слово. — Тут мой голос резко изменился. — Вот только ты не вздумай даже…

Знаю я этого человека, кобель еще тот. Наверное, мы так легко и сошлись тогда, при первой нашей встрече, что явственно почувствовали родственные души.

И Янианна рада будет увидеть этого человека. Она очень любит слушать мои рассказы о том, что со мной произошло. Не потому, наверное, что я такой блистательный рассказчик. Просто время еще такое, ни телевидения, ни сериалов. И что характерно, не могу я ей врать, по неведомой мне причине. А значит, рассказать придется все.

И Яна непременно захочет увидеть человека, что так мне помог в ту минуту, когда я совершенно не представлял, что делать дальше.

А в Агуайло я еще вернусь, обязательно вернусь. Вернусь именно по той причине, что остался у меня в нем неоплаченный должок. Должок перед господином Бертоузом, капитаном и хозяином 'Укротителя бурь'.

Глава 8. Блистательный кавалер

Я стоял на корме 'Мелиссы', глядя на убегающую вдаль светящуюся полоску кильватерной струи. 'Мелисса' шла под полными парусами. Вот только шла она в противоположную сторону от той, куда мне хотелось, все дальше отдаляя меня от Яны.

Как она там? Быть может, тоже стоит у темного окна, вглядываясь в него, прислушиваясь к звукам спящего дворца и ожидая услышать мои шаги. Я так люблю нагрянуть внезапно, мне нравится, как выглядит ее лицо в те секунды, пока оно не примет обычное выражение. Очень приятно видеть в ее глазах радость. Потом она сделает гордый и независимый вид, мол, даже и не подступись, но я-то все вижу…

Подошел Прошка. Когда-то я клятвенно уверял себя в том, что больше никогда я не буду называть его именно так, да вот как-то не сложилось.