Олег Яковлев - Смутное время

– Подайте-ка мне атлас. Да-да, тот, что вы читали, когда я вошел. – Ректор сам взмахнул рукой, и книга, взметнув страницами, приплыла к нему по воздуху. – Что вы здесь видите на странице Конкра?

Страницы зашелестели, переворачиваясь сами собой.

– Ну, Чернолесье, пограничные башни, озера Холодной Полуночи немного западнее леса и…

– …и все, – закончил за волшебника ректор Высокого Университета. – Дальше лишь белое пятно на месте Конкра. Немыслимо!

– Но этим может заняться каждый маг! Зачем вам именно я? В такую даль…

– Лес – ваша стихия, не так ли? – Ректор придирчиво оглядел поношенную зеленую мантию преподавателя. – Вы отправитесь составлять карту, проводить новые исследования по части монстров, животных, растений. В общем, вам самому виднее чего. Кроме того, нужно выяснить, возможно ли проводить там вырубку деревьев для строевых нужд.

– В древнем Конкре, который мстит за каждую сломанную ветку? – усомнился Ринен. – Вряд ли…

– Это – официальная причина, неофициальная же… – Толстяк зашептал так тихо, словно боялся, что кто-то прорвется сквозь его «круг тишины» и подслушает очень важную тайну.

По мере его рассказа глаза «Природника» все округлялись и выпучивались, грозя выпрыгнуть из орбит.

– Вы меня поняли, Ринен? – закончил Саахир.

– Это просто гениально, господин ректор!

– Все должно быть выполнено именно так, как я сказал. Приказ пришел из самой верхушки башни. Я не знаю точно, кто составитель плана, но этот кто-то не ниже Первого Кольца, можете мне поверить.

– Я отправлюсь тотчас же!

– Соберите экспедицию, обязательно возьмите еще парочку магов. Можно из молодых, рьяных до науки – не шибко догадливых то есть. И, само собой, все, о чем мы тут с вами мило беседовали, должно быть сохранено в строжайшей тайне. Вы поняли меня, Ринен?

– Не извольте сомневаться, господин Саахир. Не извольте сомневаться.

Ринен сделал все, как велел господин ректор. Покинув богатый Талас, ученые прошли по тракту, ненадолго задержались в столице и спешным ходом отправились к Дайкану, полному веселых таверн и бесшабашных наемников, ищущих заработок. Здесь, у местного графа, они намеревались получить сопровождающий охранный отряд. Опасности должны были начаться прямо за воротами Дайкана, где к городу подступала совершенно дикая местность. До северо-восточных застав нужно было еще добраться, пройдя несколько миль голой равнины, где водилась нечисть похлеще клыкастых орков, вечно голодных гоблинов и диких волков, которых здесь, кстати, тоже хватало. Ученым требовалась защита.

Научный караван Ринена подъехал к высокой замшелой стене Града Харлейва перед рассветом. Ученые умы еще неделю назад пересекли через мост Торнберри реку Илдер и сейчас направили коней в приветливые до жути ворота города, распахнутые для путников бодрыми стражниками, несомненно, обрадованными, что их разбудили за час до подъема.

Город ученым показался не слишком гостеприимным, и даже те, кто бывал здесь раньше, соглашались с тем, что его не узнать. По улицам с визгом и лаем носились стаи бездомных собак, а в сточных канавах валялись различный мусор и пьяницы, перебравшие эля в тавернах. На булыжной мостовой вволю разлеглись грязь и лужи, здесь же можно было заметить и лежащих вповалку не слишком трезвых дайканцев, которым, судя по всему, не хватило места в сточных канавах.

Над головой едущих ученых верхние этажи домов сходились едва ли не вплотную, и человек, не лишенный некоторой ловкости, смог бы запросто перебраться с одной стороны улицы на другую через окно. В одном месте ставни были настежь распахнуты и две соседушки-сплетницы на полквартала делились новостями, хоть и находились, можно сказать, в двух шагах друг от друга:

– А не слыхала ль ты, Мэри, что граф наш светлый, долгих лет ему, войска собирает по всему королевству? – Дородная женщина что-то пряла. – Чегось будет-то! Ой, будет, помяни мое словечко!

– Так то гоблины, Кэти, как крысы колодезные, вечно лезут изо всех щелей! Вот мечи и понадобились, – отвечала подруга, поглаживая ленивого толстого кота, развалившегося на подоконнике и сонно слизывающего мух со ставень.

– Дуреха ты, Мэри. Разве не слыхала, о чем в «Овце и Скрипке» шептали? Дескать, враг из степей точит зубы на Град Харлейва! Орки, молвят, эль перестали пить, в барабаны бьют – к походу готовятся!

– Вот уж нет сил, а только лопну сейчас со смеху! Орки – и не пьют эль! Потеха!..

Языки у баб, как флюгерные стрелки, – то каждый знает: куда ветер подует, туда и они поворачиваются и скрипят при этом, немилосердно скрипят… Но теперь все стало совсем по-другому. Что-то действительно назревало. Нечто намного большее, нежели гоблины или бандиты с тракта… В ворота Дайкана пропускали всех, кроме цыган, конечно, и каждый чужак вместо кошеля с золотом приносил в котомке кучу слухов, сплетен, баек. И все, как один, непременно клялись, что все это истинная правда, а события мрачные они чуть ли не своими глазами и видели. Кто-то уверял, что вновь какой-то злобный чернокнижник, а то и вовсе некромант, заселил полуразрушенную башню на юго-востоке Междугорья и пробуждает сонм жутких призраков. Другие рассказывали, что гномы топоры свои точат на сокровища дайканские, третьи – что соседи, из Теала али Реггера, мыслят недоброе да дружины собирают. Слухи, один мрачнее другого, влетали в ворота города и оседали внутри стен, все ширясь, приобретая подробности и даже «доказательства», но, как ни странно, ни одна из вышеперечисленных баек не подтвердилась в дальнейшем. Все оказалось намного хуже, но об этом потом.

Пока же ожидание чего-то грядущего, до боли опасного и страшного, превратило гордую твердыню в пристанище всякого сброда, собравшегося здесь, похоже, со всего востока. И теперь все эти подозрительные личности неблаговидной, грубой наружности шатались без определенного дела по городу, угрожая добропорядочным людям своими злобными рожами и наглым поведением. Вечно нетрезвые гномы плевались и грязно ругались с такими же набравшимися наемниками, у которых эль разве что из горла не вытекал обратно. Нищие и попрошайки совсем обнаглели, буквально повисая на плащах прохожих и требуя плату за то, что, видите ли, обмахнули полы господской одежды от пыли и защитили их самих от других попрошаек. И не важно, что грязи от них становилось еще больше, а просящих подать так вообще без счета, так, помимо того, и священники поддались общему настрою и уже занимались тем, что отпевали еще живых, а колокола на святилищах, под стать всему остальному беспорядку, всякий раз начинали звонить не к месту. В общем, ужас что творилось!

Объезжая лежащих ничком пьянчуг и тех, кого еще только выкидывали к новому дню из открывавших закопченные ставни таверн, караван ученых двигался по главной улице. Не всем из путников посчастливилось остаться невредимыми в Дайкане – кто-то, ругаясь, отряхивал свой плащ от помоев, вылитых из какого-то окна, один из молодых магов получил большой костью по лбу вместе с раздавшимся из соседней подворотни возгласом: «Держи, Дьюи». Помимо этого, в его сапог еще и вгрызлась клыкастая псина со вздыбленной шерстью и вжатыми в голову полуобкусанными ушами – должно быть, не кто иной, как тот самый Дьюи. Напоследок, ко всему прочему, ученым пришлось еще и оправдываться перед стражей (теми же алчными головорезами), что кровь на копытах их коней, смешанная с грязью, ничего вовсе и не значит, ведь они даже не слазили с седел, а если уж чьему-нибудь трупу заблагорассудилось валяться в луже, то это не их беда. В общем, пятьдесят золотых – грабеж! – и довольные стражники оставили в покое бедняг-ученых.