Наталия Котянова - Зима плюс осень равно весна

— Не ори ты, всё в порядке.

— Это ты называешь «в порядке»? Да…

— Усыновит она его, успокойся уже.

Снова звякнуло и забулькало. Тяжёлый плюх в кресло и вздох вселенской скорби в пространство:

— И зачем я только с Хантерами связался? Жестокие они, сволочи…

— Зато ты — белый и пушистый! Трус, — припечатал Рихард. — Знаешь, что она мне сказала? Что сама родить вообще не сможет, из-за давнего аборта. Ты, случайно, не в курсе, что она имела в виду? Я вот в первый раз об этом слышу. И готов удавить подонка.

— Я тоже ничего не знал… — после длинной паузы убито отозвался Дэн. — Ну давай, дави, с места не сдвинусь.

— Значит, между вами всё-таки что-то было? Я ведь давно догадывался, что вы не просто так всё время друг к другу цепляетесь… Но не лез, думал, взрослые люди, сами разберётесь. Зря думал, — Рихард устало вздохнул и с силой потёр лицо. — Рассказывай.

…И почему он даже не слишком удивился? Ведь ещё тогда, десять лет назад, нет, раньше, курсе на третьем, заметил, что Сноурт начал заглядываться на его подросшую сестрёнку. Проявлялось это неравнодушие, правда, весьма бестолково — в нарочитом снисходительном отношении к «малявке», вечным подколкам, которые так бесили Герду, а то и доводили до слёз. Как же так, все вокруг ею восхищаются, а этот лохматый придурок только и делает, что смеётся над ней! Рихард пытался урезонить друга и сам подкалывал его — типа, по возрасту ты как раз её ровесник, вы ещё подеритесь всем на забаву — но постепенно их взаимные перепалки стали чем-то привычным, и без их возни в компании было даже скучновато. У Герды появились первые «настоящие» поклонники, Дэн время от времени приходил на вечеринки с девушками, правда, каждый раз это были недолгие и ни к чему не обязывающие отношения. А потом Рихарду и вовсе стало не до чужой личной жизни — потому что в его появилась Флёр…

Он вдруг поймал себя на удивительном открытии — как ни старался, почему-то не смог чётко представить её лицо. Память сохранила лишь тёмный расплывчатый образ, похожий на отражение в пыльном стекле. А ведь Флёр была такая… яркая. Да, именно яркая. Прекрасный благоухающий цветок, сокровище, которым желали обладать многие из его друзей. Но она выбрала его, Рихарда. Вернее, просто сделала ставку на самого перспективного мужчину из своего окружения и после безукоризненно играла роль «очарованной-завоёванной». Никто не сомневался, что девушка страстно влюблена в своего «лапочку Рихи». Никто, кроме его ревнующей сестрёнки («я знаю, она стерва, она тебя не любит, не любит!!») и, как ни странно, её «заклятого дружка» Дэна. На почве общей неприязни они временно забыли свои старые обиды и, как могли, пытались открыть ему глаза на «меркантильную девку». Но преуспели лишь в том, что он почти перестал общаться с ними обоими… Глупец.

Всё закончилось внезапно. Чудовищная семейная трагедия и её последствия — громкий скандал, разоблачения в прессе, травля, финансовый крах — полностью изменили жизнь Рихарда Хантера и расставили всё по своим местам. Дэн был первым, кто с полным правом мог бы вычеркнуть его из своей жизни, а стал первым, на чьё плечо он смог опереться в буквальном смысле этого слова. Флёр была первой, на кого рассчитывал растерянный, оглушённый несчастьем Рихард — и первой, кто предал его. Она даже великодушно объяснила причину своего ухода. Нет, то, что он уже никогда не будет прежним «лапочкой», конечно, весьма прискорбно, но любить (равно жалеть) слепого не столь уж тяжкий труд. А вот тратить свои лучшие годы задаром — совсем другое дело. На такое способны лишь существа с нимбом над головой, ну или хронические неудачники вроде Сноурта. «Мне очень жаль, но ты должен меня понять, — сказала она на прощанье. — Уверена, на моём месте ты поступил бы точно так же». Наверное, доля правды в её словах всё же была, как ни мерзко это звучит. Но тогда Рихарду просто было очень больно…

Красавица Флёр спустя год вышла замуж за престарелого банкира. Очень удачно — муж был настолько добр, что скончался буквально через несколько месяцев бурной супружеской жизни. Результатом второго замужества стал поспешный развод с более чем щедрыми отступными. А вот третье оказалось тем самым пресловутым бумерангом, который всегда возвращается к своему хозяину. «Кому-то — в руки, а кому-то — прямиком в лоб», — злорадно резюмировал Дэн, пересказывая другу последнюю сплетню: как молодой пройдоха в рекордные сроки разорил известную светскую львицу.

А уж как он неприкрыто радовался, провожая «неожиданную» гостью к её бывшему жениху! Который умудрился не только вернуть себе отцовский «ГердерФарм», но и вывести бизнес на новый уровень, переучиться с архитектора на управленца, возмутительно быстро разбогатеть, выстроить себе роскошный замок… И всё это будучи по-прежнему слепым! Явная зависть и столь же явная досада читалась на лице Флёр — почти таком же красивом, как в юности. Она всё-таки поставила не на ту «лошадь»!.. И пришла, чтобы попытаться исправить свою оплошность.

Дэн, конечно, не был бы самим собой, если б не подслушал их разговор. Впрочем, разговором это назвать было сложно — Рихард слишком ценил своё время, чтобы тратить его на очередную ложь. Не прошло и пяти минут, как эмоциональный монолог гостьи прервало безразличное «пошла вон, с…а». Больше он не сказал ей ни слова.

Флёр поспешно покинула Вайленберг. Даже чересчур поспешно, фактически бегом, сопровождаемая издевательским свистом и улюлюканьем бывшего неудачника. Рихард провёл вечер в одиночестве. Выпил чуть больше обычного, встал утром чуть позже — вот и всё. Флёр навсегда осталась в болезненном прошлом, в настоящем и будущем места для неё не было и быть не могло. Предавший однажды — предаст и дважды. Даже дотрагиваться до неё не пришлось, и так всё понятно…

— У нас с Гердой никогда не было нормальных отношений. Ни до всей этой задницы, ни тем более после. Не в последнюю очередь благодаря её «милому» дедушке. Твои родители меня спокойно воспринимали, а он, да и остальная родня — сам знаешь. Если бы тогда дед не забрал её к себе, и мы бы у меня втроём кантовались, пока ты в себя приходил, то всё бы по-другому сложилось, я так думаю. Но ведь об этом даже речи ни шло. «Невинную девочку в берлогу к этому нищему хаму-грубияну — только через мой труп!» — противным дребезжащим голосом процитировал Дэн. — Против тебя её настроить так и не удалось, а вот насчёт меня старый пень ей хорошо мозги пропесочил. Чтоб осознала, кто она, и кто я… Не мужик, а так, недостойное внимания существо среднего рода. С тех пор она всегда относилась ко мне свысока. Всегда. Кроме одного-единственного раза…